Остров Советов
Приветствую Вас, Гость Пятница, 19.04.2024, 21:29
1

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 6 из 7
  • «
  • 1
  • 2
  • …
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • »
Модератор форума: Redstar  
Остров Советов » Персональные пещеры » Пещера Наглого Птыца, Белого Хле`бушка и Графа Шашлычка » Фанфик "От сна до другого мира" (Фанфик про Островитян и не только авторства Птыца)
Фанфик "От сна до другого мира"
ОстрошипаяДата: Среда, 06.11.2013, 16:48 | Сообщение # 1
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
"Уму непостижимо, каким образом, просто отправившись на прогулку в лес, можно очутиться в параллельном мире. Кто-то скажет, что подобное и вовсе невозможно, вот только тем, кто отправил компанию друзей — Шипи, Белю, Желта, Снэйлстеп и Ойю — в этот самый параллельный мир, сей факт, похоже, неизвестен совсем. И тут то сон Шипи начинает сбываться, то магия выходит из-под контроля — едва разберешься во всем происходящем, особенно, когда один из друзей исчез в неизвестном направлении, а время поджимает, и есть шанс остаться в этом странном мире еще очень надолго..."

В описании фанфа почти все сказано, в общем-то, но кое-что еще нужно отметить...

Первое — основа сюжета этого фанфа мне приснилась. Да, там были островитяне, там даже был сон из первой главы (он приведен почти что без изменений), и именно этот сон послужил началом для фанфа.
Второе — в фанфе идет речь о хуманизированных кошачьих персонажах, чтобы было чуть понятнее. Скажем, Шипи выглядит как Острошипая-человек, а не как я сама, и все в таком роде.

За помощь в разработке сюжета первых двух частей спасибо Пестрой Звезде!
Огромное спасибо Улитнице за оказанную помощь в редактировании фанфика в качестве гаммы!

У фанфика будет семь частей (плюс одна дополнительная, про появившихся в шестой-седьмой части новых персонажей, и сборник драбблов), приблизительно по десять глав. Первая уже закончена, как и вторая с третьей, четвертая начата, пятая будет написана после окончания четвертой, шестая, соответственно, после окончания пятой, и так далее.
наверное, этот фанфик не отпустит меня теперь никогда

Анкеты персонажей

[cut=Главы первой части][cut=Первая глава]
И ветер свеж, и ночь темна,
И нами выбран путь — Дорога Сна...

— Мельница, Дорога Сна


Первая глава

Острошипая приоткрыла глаза и поморгала, отгоняя застилавшую их серую пелену, однако все вокруг так и осталось расплывчатым, едва видимым и словно сокрытым в тумане. Голова немного ныла, как от удара, и Шипи невольно дотронулась рукой до лба. Та оказалась холодной, как лед, и как только Шипи это почувствовала, то ощутила еще и то, что она сидит на чем-то вроде мостовой, прижавшись спиной к стене. Туман все еще клубился вокруг нее, но если до этого он был бесформенным, то теперь стал образовывать какие-то причудливые фигуры. Ей это не нравилось, но одновременно она оставалась спокойной, будто то, что она видела, и должно было происходить. Правда, нарастающее любопытство все же взяло верх, и Шипи ощупала рукой поверхность вокруг себя. Пальцы поначалу ощутили лишь шероховатые камни, но вдруг наткнулись на что-то острое. Девушка резко отдернула руку и вполне ясно сумела разглядеть на ладони порез. Тут же туман вокруг начал быстро рассеиваться, и Шипи снова это почти не удивило.

Спустя пару минут последняя дымка бесследно растворилась в воздухе, и Острошипая сумела различить ровную серую брусчатку, на которой сидела. Повернув голову и пробежавшись глазами по месту, которое она ощупывала, она увидела небольшой осколок стекла — видимо, на него Шипи и наткнулась. С трудом поднявшись на почему-то не слушающиеся ее ноги, Шипи наконец внимательно огляделась.

Она находилась в совершенно незнакомом ей месте. Это была небольшая площадь, окруженная не слишком высокими домами и покрытая аккуратно сложенной брусчаткой. С первого взгляда казалось, будто ее только-только положили, но при ближайшем рассмотрении мостовой становились видны и выбоины, и другие следы возраста. Посреди площади возвышался причудливый фонтан, но воды в нем не было; подняв голову к небу, Шипи увидела серые облака, через которые едва проникали солнечные лучи. На площади было безлюдно, а некоторые детали домов, сколько бы Шипи ни всматривалась в них, так и остались неясными.

Сделав несколько робких шагов вперед, к фонтану, Острошипая обнаружила, что идти оказалось гораздо легче, чем казалось на первый взгляд. Добредя до фонтана, она остановилась и зачем-то заглянула в него. Оказалось, что вода там все же есть, но было ее совсем немного, и она едва покрывала слой мелких монеток на дне. Шипи подумалось, что люди в этом месте достаточно суеверны, раз бросают монетки в фонтан в таком количестве. Странно, но мысли у нее в голове еле ворочались, причем она даже не думала о том, как она оказалась здесь и что это за место.

Вдруг Шипи уловила слабый звук, напоминающий постукивание. С каждой секундой он становился все громче, и наконец она поняла, что это стук каблуков по мостовой, и резко обернулась. По одной из многочисленных улочек, выходящих к площади, к ней шла высокая девушка. Она тоже казалась размытой, единственное, что было достаточно ясным — зеленого оттенка волосы, в длину немного ниже плеч, и темные глаза.

— Ты уже слышала об этом? — неожиданно произнесла девушка. Ни приветствия, ничего — даже ее голос не запомнился Шипи, словно сразу растворился в воздухе, а вот слова накрепко врезались в память. — В подвале того дома открылся книжный магазин. — Она махнула рукой в ту сторону, где Шипи очнулась несколько минут назад.

На миг Острошипая удивилась, но совсем не словам девушки, а тому, что, осмотрев саму площадь, не обратила внимания на тот дом. Стены его были темно-синими, из крашеного дерева, а вот окна и дверь вновь остались для ее глаз размытыми. Почему-то у других вещей она подмечала самые мелкие детали, а некоторые при этом и вовсе разглядеть не могла.

— Сразу после того, как войдешь, поверни налево и иди вниз, — вновь раздался голос зеленоволосой девушки.

В любой другой момент Шипи наверняка бы изумилась тому, зачем ей этот книжный, кто эта девушка, и опять возвратилась бы к насущному вопросу, где она сейчас находится... Но она совершила с точностью противоположные действия — послушно зашагала в сторону темно-синего дома и, открыв дверь, вошла внутрь. Тихонько звякнул колокольчик. Острошипая сразу повернула налево, дошла до лестницы, ведущей вниз, и начала спускаться по каменным ступенькам. Что-то, что было в другой части этого дома, ее сейчас совершенно не интересовало, поэтому не оставило в ее памяти даже крохотного отпечатка. Спустившись в подвал, Шипи обнаружила, что там вполне светло, и заглянула в еще одно помещение. Все там было уставлено стеллажами и шкафами с самыми разными книгами, которые, однако, казались одним ярким пятном обложек без всякой конкретики. Перед ними стоял деревянный письменный стол, а рядом с ним — человек... Шипи буквально оцепенела. Он был очень странным на вид и напоминал ей кого-то вроде мага, как их обычно изображают в сказках — с длинной белой бородой, в неясного вида плаще и с буквально пронзающими насквозь черными глазами. От них по спине Шипи пробежал невольный холодок.

И вдруг она поняла, что это сон. Эта мысль просто вспыхнула в ее голове, и, чем более явной она становилась, тем расплывчатее казалась окружавшая Острошипую обстановка. Все обернулось огромным цветным вихрем, Шипи отчаянным, но безуспешным криком попыталась остановить это...

И проснулась.

В глаза ей ударил яркий солнечный свет из окна, и в то мгновение почти весь сон птицей улетучился из головы Шипи. Все, что осталось в памяти — странные слова зеленоволосой девушки и напоминающий мага человек в книжном...

"Что только не приснится, честное слово", — немного раздраженно подумала Шипи, недовольно обнаружив, что до сих пор немного дрожит.

Шипи приподнялась и бросила взгляд на стоявшие на полке часы. Те показывали почти десять утра. Возможно, какие-нибудь ранние пташки посчитали бы это тем, что она проспала, но сейчас, в выходные, все было с точностью до наоборот. Многие "островитяне", как в шутку называли друг друга жители домов на улице Острова Советов, еще видели двадцатый сон.

Быстро переодевшись, Шипи уже хотела пойти почистить зубы и даже дотронулась до ручки двери в ванную, как вдруг замерла. Ладонь немного засаднило. Подняв руку, Шипи, не веря своим глазам, уставилась на красующийся посреди нее небольшой порез. Сразу в ее памяти всплыли и густой туман, в котором она пыталась нащупать, что вокруг находится, и порезавший ее руку осколок стекла.

— И что все это значит?.. — вслух произнесла она.

Странный и почти забытый сон понемногу начал обрастать подробностями — фонтан, монетки в нем, темно-синий дом... Помотав головой, Шипи попыталась отогнать надоедливые мысли, но те только ярче врезались ей в память. На какой-то момент ей показалось, что это и вовсе был не сон, но тут же она поняла всю глупость этого предположения. Однако все равно оставался открытым вопрос — откуда взялся порез? Причем на том же месте, что и во сне...

"Надо поговорить с Белозвездкой", — решила Острошипая. Белозвездка, или же просто Беля, была ее хорошей подругой и наверняка помогла бы ей разобраться во всей этой путанице со странным сном и порезом. А пока лучше просто вести себя как обычно, что у Шипи, которая через некоторое время задумалась о написании продолжения к одной из своих повестей, получилось весьма успешно. Почистив зубы и умывшись, Шипи вышла из своей комнаты и направилась влево по коридору — в сторону столовой.

Тут стоит отметить необычную планировку многочисленных домов на улице Острова Советов, немного напоминающую планировку номеров в отелях. В каждом из них десять этажей, и все они устроены достаточно странно для обычного человека. Когда поднимаешься на нужный этаж на лифте, оказываешься в начале длинного коридора — чистого, светлого, с ковром на полу. Периодически в нем встречаются двери, но их мало, потому что комнаты, где обитают "островитяне", очень большие. У каждого "островитянина" также есть собственная ванная, а вот кухня и столовая у всех общие и находятся в конце коридора. Обычно там в определенное время подают готовые завтрак, обед и ужин, но можно прийти в любое время и самому приготовить что-либо на кухне. Столовая небольшая, в ней всего один стол, но, так как на каждом этаже обитают лишь пять-шесть островитян, неудобств это не вызывает.

Когда Шипи почти добралась до столовой, то почувствовала доносящийся с кухни крайне вкусный запах и тут же поняла, как ей хочется есть. Вчера она очень долго просидела за редактированием текстов и перекусила всего лишь куском хлеба с маслом, так что сейчас ей не мешало бы как следует подкрепиться.

Шипи распахнула дверь в столовую и сразу обрадовалась, увидев там Белозвездку. Беля часто вставала раньше нее, поэтому Шипи опасалась, что они разминутся, и ей придется идти к ней в комнату, находившуюся на противоположном конце этажа, чтобы рассказать про свой сон. В столовой была не только Беля — над столом туда-сюда летал Ойя.

Да-да, именно летал, ведь Ойя — отнюдь не человек, а странное летающее существо, покрытое черными щупальцами и часто улыбающееся во все сто... двести... короче, огромное количество зубов. Глаза у него большие и светло-бирюзовые, а щупальца частенько двигаются сами по себе, что временами мешает Ойе. Так что же такое чудище делает в самом что ни на есть обыкновенном доме на улице Острова Советов, спросите вы? Ойя идеально подходит под выражение "на лицо ужасный, добрый внутри". С его появлением связана довольно необычная история — появился он у порога дома под Новый Год, перед самым боем курантов. Тогда как раз съезжал один из жильцов, и на его место поселили Ойю, пусть сначала и с опаской. Ойя оказался на улице Острова Советов, когда сбежал от своих начальников — Бонмучо и Маджолины. Он рассказывал, что раньше служил в их армии вместе с другими Мойя и Ойя, но всегда был слишком добрым и милосердным, поэтому не мог выполнять их жестокие приказы. Когда ему стало совсем невмоготу, он сбежал и в конце концов оказался тут. Шипи, Беля, а также остальные жильцы этажа до сих пор не поняли, где находится эта армия — до этого они ни разу не слышали ни про Мойя, ни про Бонмучо с Маджолиной. Кто-то вообще предполагал, что Ойя прибыл из параллельного мира, но эта мысль не прижилась — даже магия уже давно считалась здесь простой легендой, не то что путешествия между мирами.

И вот этот самый странный Ойя летал туда-сюда над столом, едва не задевая своими щупальцами огромную люстру. Белозвездка оторвалась от еды и улыбнулась Шипи:

— Привет, Шип!

— Доброе утро, Беля, — отозвалась Шипи, присаживаясь на стул рядом с ней. — И тебе тоже, Ойя, — махнула она рукой Ойе.

— Привет-привет, — своим по обыкновению рокочущим низким голосом ответил Ойя.

— Что сегодня на завтрак? — поинтересовалась Шипи у подруги. Белозвездка тем временем осторожно прихлебывала из чашки горячий чай, чтобы не обжечься. Повернув голову, она ответила Острошипой:

— Ничего особенного, омлет, блины да чай. У нас, кстати, новый повар, готовит хорошо, только червяков боится до ужаса. Ты ведь понимаешь, что это значит?

— Еще как, — усмехнулась Шипи, бросив взгляд на продолжавшего мерить круги по воздуху Ойю. — У него явно не получится подружиться с Ойей, с его-то кулинарными вкусами.

Так уж вышло, что Ойя, хоть и питавшийся обычно нормальной едой, больше всего любил достаточно эксцентричные блюда. Особенно он жаловал жареных червяков во фритюре, но, судя по всему, ему придется дождаться другого повара, чтобы ими подкрепиться.

— Глупые они, — вздохнул Ойя. — Ни малейшего понятия о по-настоящему вкусных вещах не имеют!

Подруги, переглянувшись, с трудом подавили смех. Из забавных фраз, которые Ойя иногда отпускал, забывая о различиях людей и существ своего вида, можно было составить небольшую книжку.

Тут раздался тихий звон, и Шипи тут же повернула голову к небольшой двери в стене, скрытой занавеской. Оттуда послышался голос:

— Острошипая, твоя порция готова!

Шипи быстро проскользнула на кухню и вскоре вернулась с полной тарелкой. Снова сев рядом с Белей, она молча принялась за еду. Белозвездка же понемногу допивала чай, частенько размешивая его ложечкой, и даже заказала еще одну чашку в ожидании подруги.

Наконец Шипи закончила и поняла, что сейчас настал наиболее подходящий момент поговорить с подругой о произошедших странностях.

— Беля! — осторожно тронула она ее за рукав.

— Что? — обернулась Белозвездка, немного недоуменно глядя на нее.

— Мне нужно с тобой кое о чем поговорить, — довольно туманно пояснила Шипи. — Идем ко мне.

— Ладно, — согласилась Беля, поставила недопитый чай на стол и вслед за кивнувшей ей Шипи вышла в коридор. Там она направилась в сторону ее комнаты, а по пути, чуть понизив голос, опасливо спросила:

— Что-то случилось?

— Можно и так сказать, — чуть призадумавшись, ответила Острошипая. Затем она открыла дверь и чуть сморщилась, вновь почувствовав боль в ладони. Надо привыкать браться за вещи другой рукой. — Сейчас узнаешь, — прибавила она.

Еще больше удивленная Белозвездка зашла в комнату подруги и прикрыла за собой дверь. Шипи тем временем села на диван и кивнула ей, приглашая устроиться рядом с собой. Беля возражать не стала и тоже села, обеспокоенно повернув голову к Шипи.

— Так что произошло? — нетерпеливо спросила она.

— Сначала мне приснился очень странный сон, но не в этом дело, — задумчиво произнесла Шипи. — Хотя, наверное, лучше я тебе его перескажу.

Белозвездка кивнула и приготовилась внимательно слушать.

— Началось все с того, что я попала в какой-то город, а там... — сбивчиво начала пересказывать сюжет сна Острошипая. Несколько раз она путалась в порядке событий и поправлялась, но Белозвездка оставалась серьезной и внимательно слушала подругу, стараясь не упустить ни единой детали из ее рассказа.

А тем временем с кухни, держа в руках чашку чая и тихонечко насвистывая себе под нос "Имперский марш", к себе в комнату возвращался Желтовзгляд. Он также жил на этом этаже, частенько общался с его обитателями — Шипи, Белей, Ойей и Плиткинсом — и, можно сказать, был частью их дружной компании, о которой слышали, наверное, все жители улицы Острова Советов. Но сейчас это было совсем неважно, потому что Желт, услышав из комнаты, мимо которой он проходил, голоса, резко замолк и остановился. Прислушавшись, он понял, что это голоса Бели и Шипи. С полминуты Желт стоял неподвижно, пытаясь выбрать, что ему сделать — все-таки подслушать, о чем они разговаривают, или просто вернуться в свою комнату. Но любопытство взяло верх, и Желт, поставив чай прямо на пол, подкрался к двери и прислушался.

— ...как ни странно, я послушалась той девушки с зелеными волосами и пошла в этот дом с книжным в подвале, — донесся до него голос Шипи. — Там я спустилась вниз по каменной лестнице и оказалась в магазине. И... — она вдруг резко умолкла.

— Что там было? — раздался голос Белозвездки.

— Человек, но я даже толком не знаю, как его описать, — немного обескураженно ответила Шипи. — Ну... Представь себе мага, и все. С белой бородой, в плаще и будто покрытого всякой магией.

— Примерно поняла, — выдержав короткую паузу, отозвалась Беля. — А дальше?

— А дальше я вдруг поняла, что это всего лишь сон, и все вокруг начало расплываться, — продолжила Шипи. — И проснулась. Но это еще совсем не все.

"Ага, значит, Шипи что-то там приснилось, и она рассказывает об этом Беле," — догадался Желт. "Только что значит это "совсем не все"?"

— И что это значит? — повторила Белозвездка невысказанный вопрос Желта.

— Помнишь, я сказала тебе, что в начале сна порезала руку об осколок стекла? — с легкой дрожью в голосе отозвалась Шипи. — Вот, посмотри!

Она умолкла, будто что-то показывая, и тут раздался Белозвездкин удивленный возглас.

— Этот порез на том же месте, что и у меня во сне, ты понимаешь? — продолжала Шипи, уже не скрывая своего изумления и даже некоторого страха. — Я не понимаю, как такое могло произойти. Все, о чем я тебе рассказала, точно не могло быть явью, я в этом уверена!

— Может быть, ты просто обо что-то случайно порезалась ночью? — предположила Беля. — А потом почувствовала это во сне, но не проснулась. Наверняка такое могло произойти.

— Наверное, — с небольшой толикой сомнения ответила Шипи. — Даже не знаю, что и думать...

— А я думаю, что ты просто немного перетрудилась, — спокойно, но твердо сказала Белозвездка. — Слыханное ли дело, до часу ночи редактировать несколько глав подряд! Не такое еще привидится. Тем более, ты могла порезаться вчера бумагой и просто не заметить этого, ходишь ведь, как сонная муха. Тебе точно стоит отправиться куда-нибудь на природу и развеяться. Скажем, пойти в поход в лес. Заодно можем пригласить с собой Желта, Ойю и Снэйлстеп.

— Ты права, — уже гораздо бодрее ответила Шипи. — Наверное, я совсем притомилась, отдохнуть мне точно не помешало бы. Скажешь тогда остальным? Мне просто нужно заказ рисовать.

Послышался горестный вздох Бели.

— Ладно-ладно, — смущенно ответила Шипи. — Идем.

Желт, который тем временем переваривал услышанное по поводу сна, даже не сразу понял, что его, тихо притаившегося за дверью, сейчас обнаружат. Очнулся он только тогда, когда услышал скрип дверной ручки, и резко замер, затаив дыхание.

— Подожди! — послышался голос Острошипой. — Вчера я забыла отдать статью в журнал, сейчас, найду только... — и она отошла от двери. Судя по шуршанию, принялась копошиться в бумагах.

За эти несколько секунд Желт времени не терял и успешно смылся, не оставив и следа, не считая разве что забытой чашки чая на полу. Шипи с Белей потом немного удивились, обнаружив ее, но особого внимания этому не придали и просто отнесли чашку обратно на кухню, а потом отправились оповещать своих друзей о предстоящем походе.[/cut]
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Седьмая глава
Восьмая глава
Девятая глава
Десятая глава[/cut]
[cut=Главы второй части]Первая глава
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Седьмая глава
Восьмая глава
Девятая глава
Десятая глава (1)
Десятая глава (2)[/cut]
[cut=Главы третьей части]Первая глава
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Седьмая глава
Восьмая глава
Девятая глава
Десятая глава[/cut]
[cut=Главы четвертой части]Первая глава
Вторая глава
Третья глава
Четвертая глава
Пятая глава
Шестая глава
Седьмая глава
Восьмая глава
Девятая глава (1)
Девятая глава (2)
Десятая глава
Одиннадцатая глава
Двенадцатая глава (1)
Двенадцатая глава (2)[/cut]

А также ПЕРВЫЕ ДВЕ ЧАСТИ одним файлом в формате ртф! (из-за вредности ВК ссылка ведет на мою группу, пролистните ниже, справа, под "Фотоальбомами", будет раздел "Документы", а в нем - файл "ОСДДМ.rtf")

Продолжение будет в самое ближайшее время. Надеюсь, мой фанфик вам понравился ^^
 
ОстрошипаяДата: Понедельник, 24.11.2014, 16:15 | Сообщение # 76
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Растягивала-растягивала. Потом немножко осенило. Вот и читайте.

[cut=Восьмая глава]Восьмая глава

— НЕТ!

Белозвездка очнулась первой и вихрем бросилась к расщелине, раскидав преградивших ей путь пингвинов в стороны — и как только смогла?.. Резко остановившись в паре десятков сантиметров от каменного края, она, отчаянно мотая головой, уставилась вниз, а, убедившись, что там только лава, начала лихорадочно оглядываться — надеясь, видимо, что то лишь дурной сон, и вот-вот он наконец обернется явью. Но все было до ужаса реально — пингвины, пещера, Снэйлстеп с Ойей, а самое главное — жесточайше сброшенные в лаву друзья.

Погибшие друзья.

Беля с душераздирающим криком опустилась на камни, мысленно проклиная все, что только можно. Снэйлстеп же изо всех сил старалась сдержаться, позволив себе лишь все равно неизбежные слезы, поскольку все еще помнила, насколько опасны пингвины и, самое главное, - насколько непредсказуемы. Да, конечно - мог ли вообще кто-либо во Вселенной предсказать то, что случилось? Предсказать эту страшную случайность, потрясающую до глубины души даже того, кто не был знаком с Шипи, Желтом и... третьей, имя которой Улитнице осталось неизвестно.

Ойя был шокирован. Да, ему приходилось видеть жестокость раньше, и много — но до сего момента он мог связать ее только с Мойя и ни с кем иным. Здесь же он не просто узрел убийство, считай, из чистой скуки — он оказался предан, обернут вокруг щупальца теми существами, что возвысили его самого. И... он был виноват в смерти Шипи и Желта. Ведь если бы не Ойя, пингвины никогда не принесли бы их в жертву. Не просто кому-то, какому-то мифическому божеству, а ему.

А еще этого никогда не случилось бы, не будь самих пингвинов на свете.

С ревом, до смерти перепугав этим и Лит, и Белозвездку, Ойя рванулся вперед и, схватив черными щупальцами сразу с десяток пингвинов, со всей силы швырнул их в расщелину; несколько одновременных тонких визгов потухли спустя несколько мгновений, сменившись кратким всплеском. В голове у Ойи мелькнула странная мысль о том, что после падения Шипи, Желта и незнакомой ему третьей пленницы всплеска он не услышал, но тут же она исчезла, уступив место темному туману, взявшемуся словно бы ниоткуда и яростно призывавшему его не останавливаться — убийцам должно было отомстить, никаких сомнений!.. Но Ойя промедлил на какие-то пару мгновений, и ошеломленные его поведением пингвины успели прийти в себя и окружили бывшее божество, на сей раз приставив свои копья настолько близко, что те чуть не проткнули Ойю насквозь. И тут туман в голове Ойи рассеялся, уступив место мыслям, мгновенно разорвавшим его надвое — с одной стороны, добросердечная натура кричала ему, что же он натворил, с другой же, скрытый с рождения истинный Мойя жаждал продолжения. Услышав призывы второго себя, Ойя невероятно ужаснулся, и тут же тот Мойя исчез, словно бы его и не было.

Беля, обернувшись, испуганно смотрела на Ойю, боясь даже пошевелиться; Снэйлстеп не сводила глаз с черно-белой толпы, даже не замечая, как от нервного напряжения расцарапала себе до крови руки. Что будет дальше, не подозревал никто.

Прямиком из расщелины с лавой пулей вылетел серый, бешено крутящийся в воздухе камешек и с многократно отдавшимся эхом гулким звуком упал в нескольких метрах от Ойи.

Все пингвины сию же секунду, загалдев, метнулись к камню; и тут, несмотря ни на что, ни Беля, ни Снэйлстеп не стали терять времени зря. Ойя ловко подхватил их, бросившихся к нему, и черным вихрем взметнулся к потолку пещеры, застигнутый лишь спустя несколько секунд раздосадованно-изумленными воплями пингвинов.

— Летим туда, откуда мы сюда попали, сэр Ойя, — сдавленным от слез, но тем не менее твердым голосом приказала Снэйлстеп. — Из противоположного туннеля веяло свежим воздухом, — пояснила она уже чуть более бодро.

Ойя, оглядев пещеру и обнаружив пустое пространство как раз рядом с ведшим туда ходом, ринулся вниз и со всех щупалец понесся прочь, стараясь не наткнуться на горячие от лавы стены. Ему это с легкостью удалось, благо что туннель не слишком петлял. Пингвины, с их короткими лапками, хоть и обладали гнавшей их за беглецами неистощимой яростью, но почти сразу остались позади.

Перед смутным от слез взором Белозвездки промелькнула еще одна пещера, вновь сменившаяся туннелем, совершенно не похожим на предыдущий — в нем все дышало свежестью и даже сыростью, в отличие от душного жаркого прохода к лаве. И вот, впереди робким пятнышком заблестел солнечный свет, и Ойя вместе с двумя друзьями вылетел на свободу, прямиком к занимавшемуся розовато-рыжему рассвету и легкой прохладе. Удивительно, но тот самый дом, приютивший их на ночь, оказался совсем недалеко, чуть ниже по течению, и совсем скоро троица вновь находилась в той самой светлой комнате, из которой Шипи и Желта вынесло разбушевавшейся рекой.

Только сейчас и явилось осознание.

Казалось, все снова вернулось к тому утру, последовавшему за проклятой ночью — утру, в которое Белозвездке явился знак в огне, утру, когда они смело отправились на поиски друзей. Только сейчас надежды не было никакой, ни единой толики; а перед глазами всех вместо внутреннего убранства лесного дома снова стояли пещера и пингвины. И, конечно, Шипи с Желтом. Последний раз Белозвездка, Улитница и Ойя видели их на врезавшемся в расщелину уступе, обнявшихся напоследок, как настоящие верные друзья. Сцена эта детально отпечаталась в памяти объятых страхом в тот момент Бели, Ойи и Лит, и даже по прошествии многих лет им не суждено было забыть ничего — ни угловатых, резких краев расщелины, ни трех фигур, одна из которых стояла чуть поодаль, а две других перед смертью отдавали дань своей дружбе, ни оглушающих птичьих криков, умноженных эхом... ничего.

У Снэйлстеп всплыл в памяти один ее старый рассказ — и, хотя она ни на секунду не переставала считать его настоящим позором, название его в точности передавало то, как можно было назвать троих, словно бы осиротевших, друзей сейчас. Оплакивающие. Все они только после случившегося осознали, насколько близка к их миру смерть, особенно столь глупая; и главным сейчас было не потерять вкуса к жизни и оставаться вместе. Нужно было как-то следовать дальше — даже если две жизненные тропинки близких тебе людей внезапно оборвались. Безусловно, поначалу это будет сложно. Очень. И потом тоже. Боль — самая стойкая в мире вещь, к сожалению, даже если мы отказываемся ее принять. От неверия она лишь растет, но как смириться? Никак. И тогда попадаешь в замкнутый круговорот, что вслед за жизнями других может потопить и твою в любой момент. В этом самое страшное. Иногда кажется, что легче было бы родиться бесчувственной тварью и не знать светлых чувств — зато никогда не познать и отзвука боли. Но только это невозможно — даже те, кто зовет себя или кого зовут иные этой самой тварью, хоть однажды, но познают боль — особенно те, кто намеренно желают от нее скрыться.

Белозвездка развела огонь в камине; однако движения ее казались словно бы механическими, а пустой взгляд голубых глаз, когда она села пред огнем, блуждал где-то явно не в языках пламени. Ойя, свернувшись в углу и оттого выглядя крайне жалким, иногда тихо всхлипывал с закрытыми глазами — от своей природы он не имел возможности по-настоящему плакать, но то не мешало ему ощущать такую же обжигающе-безысходную боль, как и остальным. Снэйлстеп же, пытаясь отвлечься, принялась обходить немногочисленные комнаты дома в количестве двух и старалась сосредоточиться лишь на внимательном разглядывании вещей, прогнать вновь и вновь встающий перед глазами образ расщелины с лавой, притупить боль, что неизбежно сопутствовала глубоким саднящим ранам внутри — не физическим, душевным, но оттого не менее, а, может быть, даже более мучительным.

Улитница робко вошла в меньшую комнату — спальню, ту, где ночевала Шипи. Сглотнув комок в горле, Лит обвела взглядом помещение — крохотное, надо сказать, но уютнее многих. Мягкий узорный диван; высокий, выглядящий как новенький книжный шкаф, что буквально ломился от книг — в том числе и необычных, магических; — аккуратный столик, стоявший под самым обычным, но очень чистым окном; стройный торшер с сиреневым абажуром... Все такое начищенное и по-своему, не кричаще красивое, что в произошедшее уже просто не верилось. Сон?.. Да, ведь именно со сна начались их приключения. Что, если это очередной? Что, если она, Снэйлстеп, спустя какие-то несколько минут очнется на улице Острова Советов, недоуменная столь ярким и странным сновидением... Картинки которого все равно скоро сотрутся из ее памяти, потонут в череде дней, в том числе и самые страшные — ибо им не суждено никогда сбыться! Никогда!

Снэйлстеп уже почти убедила себя в том, что спит, но следом раздался звоночек здравого смысла — то есть, они с Ойей и Белозвездкой оказались в одном сне?.. И... не бывает таких подробных снов.

— Надежды нет, глупая... — тихо пробормотала Улитница самой себе, неожиданно перейдя на женский род и даже этого не заметив. — Ее нет.

Как в тумане сев на диван, Лит уставилась на паркет под ним — блестящий, ни единой соринки. Мысли чуть двигались у нее в голове, беспрекословно уступая место давящим воспоминаниям; с трудом Улитница смогла подумать о том, что, быть может, Дымогривка или Катрина смогли бы им помочь... Но идея эта с горечью была отметена сразу же — даже обладающим магическими способностями людям не под силу вернуть мертвых. Цикл жизни неизменен, хоть иногда и короток. Слишком короток...

Но, возможно, что-нибудь поможет ей, Снэйлстеп, провести часть своего цикла жизни не в тяжких размышлениях и без разрушительной боли — хотя бы ненадолго. Например, книга. Наверное, это звучало эгоистично. Но любой на ее месте поступил бы так же, устав от слез и терзаний. И никто, кто познал хоть раз, к великому горю, подобную боль, не стал бы ни за что укорять бедную Снэйлстеп.

С трудом поднявшись, Улитница приоткрыла стеклянную створку шкафа и неожиданно увидела... да, ту самую книгу в красной обложке, которую Шипи обязалась отнести Мяте. Кажется, она называлась "Мир за облаками". И еще, кажется, той ночью Шипи что-то говорила о том, что ее текст невероятным образом совпал с текстом одной из книг магической библиотеки хозяйки дома...

Снэйлстеп открыла книгу и быстро пробежала глазами первый абзац. Решив, что та неплоха — однако, говоря откровенно, она сейчас погрузилась бы в чтение абсолютно любой литературы, лишь бы отвлечься, — Лит села и принялась читать дальше.

Сколько времени прошло?.. Много, наверное. Столь же много было и прочитано страниц, на которых яркие, цепляющие с первых своих реплик в диалогах и поступков герои ловко выпутывались из переделок, в которые до этого так же ловко попадали. Боль в сердце иногда прорезалась с удвоенной силой, когда Снэйлстеп узнавала в персонажах черты Шипи или Желта; и тогда она, тяжело вздыхая, погружалась в чтение дальше, всеми силами стараясь оборвать мысли о сходстве до того, как они в принципе успеют возникнуть. Особенно Улитницу заинтересовала сюжетная арка, связанная с волшебным дубом, желуди которого позволяли путешествовать во времени. Герои "Мира за облаками" воспользовались желудем, чтобы вернуться в прошлое и прийти на помощь своему другу, что они не успели сделать в должное время; в голове Снэйлстеп мелькнула мечтательная мысль о том, что такой желудь мог бы помочь им спасти Шипи и Желта, однако эхо этой мысли в виде снова полившихся слез заставило Плиткинса отказаться от каких-либо вообще перенесений реалий книги на жизнь.

Внезапно Улитнице подумалось, как, интересно, выглядит та же прелестная история в другом своем издании, будучи магической книгой. Решительно вытащив с полки несколько томов, она пролистнула каждый, и четвертая книга, обладавшая темно-синей обложкой и многообещающим названием "Магия в немагических мирах", оказалась той самой. И шрифт, и бумага, и все остальное, кроме текста, кардинально отличались; Снэйлстеп с интересом вчиталась в первые строки... и замерла.

— И все те магические растения, существа, предметы, что можно найти в этой книге, на самом деле существуют, и их свойства сохранены в первозданном виде, — пораженным голосом прочитала она вслух.

Невозможно...

Рывком поднявшись с дивана и одновременно проматывая в голове то, как персонажи новопрочитанной книги отыскали необыкновенный волшебный дуб, Снэйлстеп буквально вбежала в основную комнату дома. За то время, что она провела в книге, измотанный Ойя успел заснуть, а Белозвездка затушила камин и теперь сидела около окна, все тем же пустым взглядом глядя в него.

— Я знаю, что нам делать, — все еще потрясенная собственным потрясающим открытием, выдохнула Снэйлстеп.

___________

Чуть позже.

— Так ты говоришь... — медленно начала Белозвездка уже в который раз, подходя вместе со Плиткинсом и Ойей к берегу реки. — Волшебный дуб?

— Верно, леди Белая, — без тени раздражения подтвердила Снэйлстеп.

— Объясни, пожалуйста, еще раз, как мы его отыщем, если он находится в мире той книги?.. — чуть смущенно переспросила Беля.

— Снэйлстеп ведь уже говорила, — вмешался в их разговор Ойя. — Такие дубы вроде в каждом лесу есть, и в этом тоже.

— Сэр Ойя абсолютно прав, — согласилась Улитница и было открыла рот, чтобы что-то добавить, как Белозвездка недоуменно прервала ее:

— Но ведь в нашем мире не существует магии!

— Магия существует везде, леди Белая, только не всегда ею пользуются, — по-учительски произнесла Плиткинс. Поймав на себе удивленные взгляды и Бели, и Ойи, она быстро пояснила: — Так сказано в "Мире за облаками".

Убедившись, что у друзей пока больше не возникает никаких вопросов, Улитница продолжила:

— Осталось лишь отыскать сей дуб и вернуться в прошлое, чтобы предотвратить... — она сглотнула, — ...вы сами знаете, что.

— А куда именно мы вернемся? — задала вполне логичный вопрос Белозвездка. — В какой момент, в смысле? На несколько дней назад, уговорим Шипи повременить с книгой?

— Как вы себе это представляете, леди Белая? — снисходительно покачала головой Снэйлстеп. — Нас не только примут за сумасшедших; такой безрассудный поступок вызовет временной парадокс, который в лучшем случае образует две параллельные реальности, а в более вероятном худшем — уничтожит наш мир!

— Ужас какой, — пробасил, содрогнувшись, Ойя. Белозвездка даже не нашлась, что ответить, поэтому Улитница почти сразу ободряюще продолжила:

— Но у меня есть хороший план. И главную роль будет играть в нем сэр Ойя.

— И что ж мне делать? — тут же встрепенулась упомянутая личность.

— Вы, сэр Ойя, сорвете с дуба желудь, крепко сожмете его в щупальце и очень-очень пожелаете вернуться на некоторое время назад. Когда вы совершите перемещение, то следом спуститесь в туннели и отыщете пещеру с лавой — главное успеть сделать это вовремя, дабы не натолкнуться на пингвинов или, что самое страшное, на самого себя. Далее вам надлежит спрятаться в расщелине и дождаться появления нас и местного населения; когда же Шипи, Желта и третью леди сбросят вниз, то...

— ...я их поймаю! — ухнул Ойя, закончив фразу за Снэйлстеп.

— Именно! После вы дождетесь, пока пещера опустеет, и выберетесь со спасенными наверх, где посидите несколько часов до того момента, когда как раз отправитесь в прошлое — опять же, во избежание парадоксов. Но помните — у вас не будет второго шанса, ибо волшебный желудь может использоваться лишь единожды. А потому не оплошайте, сэр Ойя, на вас вся надежда.

— Снэйлстеп, постой, — вдруг позвала ее Белозвездка. — Мне вдруг пришла мысль... Ты ведь помнишь, что отвлекло пингвинов и позволило нам сбежать?

— Камень... — пробормотала Улитница и спустя несколько секунд повторила — уже приподнятым тоном и громче. — Камень! Точно! Сэр Ойя, значит, вы должны еще и бросить из расщелины камень, чтобы привлечь им внимание пингвинов! Более того, вы его бросили! Уже бросили! Значит, план удастся! Удастся! — К концу фразы Снэйлстеп уже чуть ли не подпрыгивала на месте от радости.

— Ну, раз так... — уверенно пробасил Ойя. — Как ты, говоришь, искать этот волшебный дуб?

— Почти без всякого труда, особенно для вас, — отозвалась Плиткинс, кое-как поумерив свой восторг. — Нужно забраться на любое дерево и трижды облететь его верхушку по часовой стрелке, держа в зубах пять листьев этого дерева.

— Вечно эти маги какие-нибудь чудные ритуалы выдумывают... — пробурчал Ойя, не особо, однако, рассерженный. Он хотел уже было подлететь к ближайшей березе, как Беля вдруг выпалила:

— А как тогда герои той книги нашли дуб? Они ведь люди, разве нет?

— Просто с ними была мантикора, — с готовностью разъяснила Снэйлстеп. Предваряя дальнейшие распросы, она тут же дополнила: — Вообще, мантикоры злые, но эта была исключением, равно и как наш сэр Ойя. Мантикору звали, к слову, милейшим именем Анка. Что-то мне сие имя напоминает, но я никак не могу понять, что... Ну да не время сейчас размышлять над этим — чем быстрее вы, сэр Ойя, совершите свое путешествие во времени, тем меньше и вам, и Шипи с Желтом придется томиться в ожидании. Поэтому поспешите! Удачи! — торжественно закончила она.

— Удачи! — эхом повторила за ней вслед Белозвездка.

Ойя только сейчас, признаться, осознал всю важность возложенной на него миссии. Но, так как Шипи и Желт погибли из-за него, Ойе казалось самым правильным то, что исправит эту страшную ошибку Мироздания именно он. Вся эта ситуация была буквально пропитана символизмом — ведь и разгадка обнаружилась именно в той книге, с которой началась эта невероятная история... Да и пингвины обитали в пещере неспроста. Что-то — шестое чувство? — подсказывало Ойе, что их приключения — часть или, более того, начало неких великих событий... страшных событий. И щупальца у Ойи невольно вставали дыбом при мысли об этом.

Подлетев к верхушке испещренного черными трещинками ствола березы, Ойя краем глаза взглянул на внимательно наблюдавших за ним, не желавших упустить ни единой детали Белозвездку и Улитницу; после он сорвал охапку листков, пять из них засунул в клыкастую пасть и, вздохнув — все же такая ответственность была невероятно тяжким бременем, — трижды облетел вокруг березы, крепко зажмурив бирюзовые глаза.

Стоило ему завершить третий оборот, как в лицо Ойи ударил холодный порыв ветра, едва не отбросив существо назад. Однако тот сумел удержаться на месте и с усилием разомкнул глаза; раздался восклик изумления. Ибо все вокруг невероятно переменилось: река бесследно исчезла, небо же приняло кирпично-красный оттенок — не закатный, а другой, какой-то грязноватый, с явной примесью серых тонов, — и кое-где на нем громоздились темные бурые облака со рваными краями. Солнца не было — то ли оно скрылось за какими-то из этих облаков, то ли и вовсе не существовало, а освещал эту ипостась мира лишь размазанный по небу тусклый полусвет неразличимого оттенка. Однако прямиком под собой Ойя увидел небольшую круглую поляну, залитую яркими золотистыми лучами, которые, в сравнении с общим обликом того места, казались самым прекрасным в мире светом из возможных. А источал эти лучи широкоствольный дуб, что рос посреди поляны; точнее, делал это не сам дуб и даже не его листва, а многочисленные желуди, покрывавшие длинные ветви.

Придя в себя, Ойя медленно, осторожно спустился на поляну и подлетел к дубу; некое благоговение невольно охватило существо, стоило ему взглянуть на столь величественное дерево. Ойя с опаской протянул к одному из светящихся желудей щупальце и скрепя сердце сорвал его; однако ничего страшного не произошло. Сжав желудь в щупальце, словно маленький, не обжигающий, но теплый уголек, Ойя мысленно взмолился:

"Прошу, отправь меня в прошлое! В самый нужный момент! Я должен спасти своих друзей!"

Внезапно в голове Ойи прозвучал голос — тихий, однако вкрадчивый и как будто что-то скрывающий в себе — что-то большее, чем просто слова:

"Ты уверен, что они твои друзья?"

"Конечно!" — в мыслях воскликнул Ойя, не понимая, откуда исходит странный голос. Он огляделся, но так и не увидел собеседника; к тому же, создавалось странное ощущение, что голос этот звучит внутри него, а не идет извне.

"Ты ведь Мойя, — чуть ехидно напомнил голос. — Разве могут они относиться к тебе как к равному? Ты злое и страшное чудовище, даже если пытаешься убедить себя, что это не так."

"Неправда!" — взорвался Ойя. Тут обнаружилась новая странность — слово это он хотел прокричать вслух, однако сумел сделать это лишь мысленно.

"Неужели? — лукаво осведомился голос. — Вспомни, как ты убил тех пингвинов. Это не похоже на образ доброго и наивного существа, который ты выстроил, правда?"

"Это была случайность!" — жалобно протянул Ойя.

"Случайность? — с неприкрытым презрением хмыкнул голос. — Ты и сам не веришь в то, что это была случайность."

"Кто ты?! Для чего ты мне это говоришь?!" — едва не плача, воззвал Ойя.

"Мое имя сейчас не имеет никакого значения, — уклонился от ответа голос. — Как и мотивы. Я лишь предупреждаю. У меня нет власти над поступками... пока еще нет. Делай, что пожелаешь. Но не забывай мои слова — ты не станешь таким же, как они, никогда."

— Убирайся, лжец!! — отчаянно взвыл Ойя и мгновенно поразился тому, что то прозвучало вслух. И тут же все вокруг потонуло в ослепительно-белой вспышке безграничного света.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Воскресенье, 14.12.2014, 20:41 | Сообщение # 77
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Я просто продолжаю безропотно писать главы в надежде на то, что это кому-нибудь нужно.
Конец уже скоро...

[cut=Девятая глава]Девятая глава

То ли через несколько секунд, то ли через несколько веков свет испарился, и Ойя наконец позволил себе открыть глаза. Он висел в воздухе между двумя бело-черными ветвями березы, как две капли воды похожей на березу, избранную им для ритуала, благодаря которому он отыскал волшебный дуб. Только через несколько мгновений Ойю осенило, что это и есть та береза — а значит, у него получилось! Вот только по-настоящему радоваться было еще рано: то было лишь первой, самой простой частью составленного Снэйлстеп плана. А также Снэйлстеп призывала его не терять времени зря, поэтому Ойя встряхнулся, приводя в порядок отчего-то затекшие щупальца, и полетел мимо дома выше по течению, где, как он помнил, они с Белей и Лит выбрались из туннелей после... после того, что он ныне обязан был предотвратить.

Однако уверенность Ойи омрачали неотступные воспоминания о ритуале, казавшемся сейчас более похожим на сон, чем на реальность. И если странный полумир, в котором он оказался, и блаженное сияние волшебного дуба никак не пугали существо, то, стоило ему вспомнить о разговоре с бестелесным голосом, как по щупальцам Ойи пробегала неизбежная дрожь. Голос с жестокой прямотой заявил ему о том, что все его главные страхи оказались реальностью — и, как бы Ойя ни убеждал себя в том, что неизвестный солгал, семена сомнений все равно тревожили его душу. Но тут же Ойя сердито одернул себя. Да, он Мойя, но он никогда не был таким, как они! С детства удивительные доброта и милосердие отличали его от черной массы сородичей, и даже сейчас жестокость не могла родиться в нем самостоятельно, не порожденная кем-то другим — например, пингвинами. Может быть... Может быть, его характер столь странен не просто так? Этот заданный самому себе вопрос породил в Ойе ощущение, будто бы тот оказался на пороге раскрытия какой-то великой тайны. Но дверь, за которой та пряталась, не спешила открываться. Наверное, приоткрывались другие двери, где жили ее отголоски. Но то были лишь отголоски, и ничего более, и Ойе было невыносимо ощущать, что разгадка так близко, но при этом дальше самых дальних звезд галактики.

Отогнав от себя странные философские мысли, которые, хоть и приходили Ойе в голову, но по его простодушию не были ему до конца понятны, Ойя облетел лежавший на границе леса и берега камень и на мгновение остановился перед темной дырой между угловатым краем валуна и обвалившейся кромкой земли, из стен которой на возможном видимом расстоянии торчали лысые корни растений. Мысли о нуждающихся в нем друзьях придали нерешительному Ойе сил, и тот нырнул в дыру, буквально молнией понесшись вниз, в пещеры.

Полет его продолжался не так уж долго, благо что Ойя обладал полезным навыком спускаться в воздухе с огромной скоростью. Вовремя затормозив, когда туннель начал заворачивать, существо вскоре уже летел горизонтально, иногда оглядываясь вокруг — на всякий случай. Опять же, спустя некоторое время он миновал огромную пещеру поперек, влетел внутрь очередного туннеля и тут же почувствовал, как резко повысилась температура. Сглотнув от невольного страха, Ойя полетел дальше, подгоняемый чувством долга и надеждой. Не секрет, что для него стало неожиданностью, что уже спустя пару минут он оказался в абсолютно пустой пещере, которую запомнил лишь полной пингвинов. Видимо, Ойя оказался столь быстрым потому, что ему хотелось как можно быстрее расправиться с возложенной на него миссией, ибо с каждым мгновением он нервничал все больше, что только увеличивало его шанс на ошибку. А ошибку допустить было нельзя. Просто нельзя! Страшно подумать, что станется с ним, когда он спустится в расщелину и будет почти вечность маяться там в бессмысленном ожидании, терзаемый разными, но всеми, как одна, неприятными или даже более мыслями...

Но вдруг Ойя, замерший в воздухе, вздрогнул, потому что услышал из туннеля позади себя далекое, едва слышное эхо — эхо шагов. Черным вихрем метнувшись в сторону расщелины, Ойя скрылся за ее краем, не обращая внимания на опаливший его жар, исходивший от лениво текущей ало-огненной лавы. Съежившись под небольшим уступом, чтобы его ни в коем случае не заметили, Ойя даже затаил дыхание, слушая, как пингвиний топот звучит все ближе и громче. Черная лавовая порода прекрасно проводила звук, поэтому существо слышал каждый шаг и почти что каждый шорох. Внезапно шаги оборвались, и Ойя услышал показавшийся ему на удивление знакомым низкий голос:

— Плиткинс, Беля, а мы, кажется, на месте!

И тут же Ойя понял, кому принадлежал этот голос. Ему самому, кому же еще! Это было поистине невероятно, но сейчас в пещере действительно находились одновременно два Ойи — только один из них еще и понятия не имел, что его ожидает. Прислушавшись к разговору, Ойя из будущего испытывал то же дежа вю, но лишь с той разницей, что этот диалог он действительно слышал раньше, и ощущение повторения не было, как случается, иллюзорной игрой подсознания.

Шаги и восклики разбегавшихся по пещере пингвинов словно бы отступили на задний план.

— Лава, — тихо произнесла себе под нос Улитница.

— Ух ты, это что, трон?! — вслед за радостно-изумленным воплем другого Ойи послышался рьяный шелест щупалец, а потом и не понятая Ойей из будущего фраза Белозвездки:

— Каменный. Хорошо хоть, не Железный...

Шаги Бели и Снэйлстеп потонули в криках пингвинов, игнорировать которые было уже нереально. Глубоко вдохнув, Ойя стиснул зубы, пытаясь сосредоточиться на безупречном исполнении плана Улитницы из будущего и унять бешеный стук сердца. Но понимание, что вот-вот, почти сию секунду жизни его друзей будут зависеть от него, Ойи, слишком сильно давило на существо, и успокоиться тому, пока он знал это, было просто невозможно.

Несколько минут текли по капле, медленно-медленно, и Ойя поневоле задумался о том, какая странная это штука — время. Ведь он уже проживал эти минуты, разве нет? И почему в прошлый раз они были быстрыми, легкими, как ветер, а сейчас стали подобны сонным улиткам? И вроде бы он только-только услышал разговор из прошлого в настоящем, как тот опять обернулся прошлым. Но Ойя разумно решил предоставить разрешение парадоксов времени создавшему его Мирозданию, и как раз вовремя, каким бы каламбуром ни казалось сейчас это слово; ибо раздались раздраженные слова Снэйлстеп:

— Они что, привели нас сюда только для того, чтобы мы постояли около лавы и послушали их вопли?

Ойя сглотнул: эта фраза накрепко отпечалась в его памяти, ибо сразу после нее напротив них, за расщелиной, появились пленники.

И так действительно случилось.

Раздались одновременно три вскрика, а за ними последовал отчаянный крик Шипи, от которого по щупальцам Ойи пробежал мороз, несмотря на близость раскаленной лавы:

— Ойя! Беля! Лит! Что... что вы здесь делаете?! Помогите мне!!

Ойе из будущего невыносимо захотелось закричать "Я помогу тебе!", но он заставил себя промолчать. Осталось подождать еще немного, совсем чуть-чуть...

— Шипи?! — то был его собственный бас, раздавшийся с другого краю расщелины. — Нет... Не трогайте меня! Прочь копья! Я ваше божество, я вам говорю — отпустите их! Отпустите немедленно! Я вас покараю! Они мои друзья, отпустите их, отпустите!!

Голос Ойи заглох в протестующих воплях пингвинов, и, пока оставалось время, Ойя из будущего решился осторожно вылететь из-под уступа и оценить, по какой траектории ему придется пролететь, чтобы поймать всех трех пленников. Стараясь не слушать голосов ни себя и Бели с Лит, ни Желта и Шипи, Ойя воскресил в памяти, где стояли приговоренные на смерть, и завис в воздухе, несколько раз продумав свой путь. Ойя искренне надеялся, что острый глаз и молниеносная реакция не подведут его — и не только его, но и всех остальных: тех, кого должно было спасти от гибели, и тех, кто ждал исполнения плана далеко в будущем. Волнение словно бы сжигало его изнутри на пару с ожиданием, подобно пресловутой лаве, кровожадно плескавшейся внизу. Ойя сглотнул.

"Ты не станешь таким же, как они, никогда..."

— Нет, — тихо прогудел Ойя. — Я уже такой же. И я спасу их, несмотря ни на что.

___________

Доля секунды? Ничтожно мало. Удивительно, какой она может быть длинной, когда является последней в этой жизни.

Или слишком длинной, чтобы быть долей секунды...

Перед глазами на миг ощутившей невесомость Шипи мелькнуло что-то растрепанно-черное, и сразу после этого она почувствовала, как зацепилась руками за очень знакомые черные щупальца. В голове у нее пронеслось "Ойя!", но вслух Шипи просто не сумела это произнести — от шока у нее перехватило дыхание. И через ту самую долю секунды она поняла, что спасена. Что она в этот момент ощутила? Безусловно, странную смесь, даже беспорядочный вихрь чувств, ухватить которые полностью невозможно — любой, самый длинный список окажется лишь малой их частью. А как иначе? Смирившись со скорой смертью, Шипи избежала ее — самое что ни на есть из ряда вон выходящее явление, и парой пересекающихся ощущений ее сознание совершенно точно не могло обойтись.

Мысли? Мысли тоже путались, накладывались друг на друга и долгое время не могли обрести связность. Все казалось каким-то бессмысленным сном, части которого никак не желали сойтись вместе, а лишь выступали на мгновения из тускло-серебристого тумана.

И тут, после пронесшегося в голове слова "сон", Шипи неожиданно почувствовала что-то совершенно невероятное. Это походило на... разорванную реальность? В чем дело? Почему Сущее распадается на шелестящие мягкие обрывки прямо у нее на глазах? Ответ пришел сам и из неизведанных Шипи областей Вселенной — она должна была погибнуть, но не погибла. И этот факт вызвал что-то вроде... замыкания? Причем замыкания, ощутимого только ей одной — или еще и тем, кому была уготована та же судьба. Да, реальность расслоилась с миллиардом блистательных, но не слепящих искр, и словно бы все Мироздание рухнуло Острошипой на плечи. Но продолжалось все это такой короткий промежуток времени, что та не успела ни о чем подумать, как наваждение исчезло.

А еще совсем скоро она уже стояла на уступе в расщелине, под которым Ойя прятался до этого, вместе с Желтом и Пестрой Звездой. Странный мимолетный сон о разорванной реальности забылся так же быстро, как и пришел.

Ойя с непередаваемой радостью смотрел на изумленные лица бывших пленников, не в силах вымолвить ничего, даже самого короткого словечка. У него получилось! Получилось! Едва сдержавшись, чтобы не закричать одновременно от счастья за спасенных друзей и гордости за самого себя, Ойя вдруг вспомнил об еще одной части плана — и метнулся под уступ, с тревогой ожидая, когда же Ойя из настоящего, охваченный гневом, сбросит в лаву охапку пингвинов. Только сейчас Ойя со стыдом понял, что этот акт жестокости был совершенно напрасен, но благоразумно не стал винить себя — не время, он еще не все сделал...

— Ойя? — раздался сверху сиплый от ошеломления голос пришедшей в себя Шипи. — Как ты...

Ойя шикнул на нее, и Шипи тут же замолкла. Секундой позднее мимо нее просвистели сразу несколько племенных пингвинов и со всплеском исчезли в лаве, не успев даже, наверное, ничего понять; Острошипая едва не вскрикнула, благо Желт вовремя зажал ей рот ладонью. Тут же Ойя вылетел из-под уступа и, подхватив щупальцем уже примеченный до этого маленький серый камушек, со всей силы метнул его вверх, прочь из расщелины. Раздался гулкий звук, и обо всем происходившем дальше троице на уступе можно было только догадываться, в отличие от непосредственно принимавшего участие в побеге Ойи, но тот знаком приказал всем молчать.

Раздался топот пингвиньих лап, который быстро перерос в отчаянный грохот, резонансом отозвавшийся в расщелине и заставивший Острошипую невольно поежиться. Вопросы буквально разрывали голову Шипи, но нарушить запрет выглядевшего невероятно серьезным и сосредоточенным Ойи она не решалась. Ладно, потом она расспросит Ойю об их чудесном спасении — главное, что и Желт, и она, и Пестрая Звезда остались в живых и не закончили свои недолгие дни в лаве!

Убедившись, что все пингвины покинули пещеру, и в той вновь установилась мертвая тишина, Ойя шепотом прогудел:

— Хватайтесь за меня!

Шипи и Желт сразу же исполнили его приказ, в отличие от Пестрой Звезды, которая несколько секунд колебалась. Даже если Ойя спас их, он все равно оставался Ойей — совершенно незнакомым ей чудовищем с черными щупальцами и острейшими клыками, и она никак не могла ему доверять. Но здравомыслие и чистое желание выбраться из этого проклятого места пересилили страх, и волшебница зацепилась за одно из щупалец Ойи, недоумевая, как удержится на нем — ведь она никогда раньше не встречала существ его вида и не имела представления об их способностях. Ойя же внезапно почувствовал, насколько ему тяжело нести сразу троих — до этого он, видимо, не обратил на это внимания из-за нахлынувшей бури ощущений, — однако совесть не позволила ему открыто показать свою усталость, и существо с максимально возможной скоростью взмыло из расщелины почти к потолку пещеры, усыпанному сталактитами. После обжигающего воздуха рядом с лавой царивший наверху приятный холодок показался Ойе и спасенным пленникам манной небесной, но долгая задержка могла стать роковой из-за находившихся все еще поблизости — может, всего лишь за стеной — пингвинов, а потому Ойя полетел в сторону туннеля, откуда черно-белые птицы привели Шипи, Желта и Пеструю Звезду. Естественно, что он не стал возвращаться — полет через туннель, по которому племя покинуло пещеру, был равносилен добровольной сдаче пернатому врагу, и только дурак так бы поступил. Ойя, к счастью, хоть и не отличался особым умом, но дураком не был и именно поэтому выбрал другой путь — признаться, он тоже был небезопасен, кто знает, что взбредет в голову этим рисовальщикам на камнях, однако третьего в такой ситуации не было дано. Разве что телепортироваться из пещеры прямиком к дому у реки, вот только, обладай друзья подобными навыками, никаких проблем вообще не возникло бы.

Подумав о таком иномирном способе спасения, Шипи невольно представила, что было бы, если б они с Желтом сразу отыскали выход из пещеры — ну, или и вовсе не попали сюда. Конечно, не случилось бы их страшной по своим масштабам ссоры — но хорошо ли это? Острошипая недоуменно отогнала странную мысль — конечно, хорошо! Однако въедливые сомнения уже завели свою песнь, и с каждым мгновением уверенность Шипи в том, что так было надо, росла в геометрической прогрессии. Безусловно, она знала до этого, что Желт дорожит своими друзьями, включая ее, но то были лишь догадки, и когда-нибудь она должна была в них усомниться — что и случилось. А открытые его слова о том, насколько важную роль друзья играют в его жизни, дорогого стоили, как бы цинично это ни звучало, вспоминая обстоятельства, при которых случилось это признание. Внутри Острошипой снова закрепилось уже испытанное раньше чувство — что вся эта история была кем-то предначертана и изменить события которой никому из них не было под силу. Сегодня у истории оказался хороший конец, но что ждет их завтра?

Но тут Ойя наконец вырвался из каменного туннеля, и в глаза Шипи брызнул яркий солнечный свет, заставив ее в ту же секунду зажмуриться и принеся осознание — да о чем она сейчас вообще думает? Она осталась жива! Желт остался жив! Пестрая Звезда осталась жива! Ей сейчас надлежало радоваться, и, стоило Шипи это осознать — как раз тогда, когда Ойя опустил их на землю, — как на нее действительно нахлынуло счастье, которым просто необходимо было поделиться с кем-то, прежде чем засыпать вопросами Ойю. И Шип сразу же бросилась обнимать всех троих, что, безусловно, не только не удивило никого, но даже обрадовало. Такие редкие минуты искреннего счастья нужно было ценить более всего, и каждый это понимал.

— Ойя, так как же ты это провернул?! — изумленным воскликом опередил Желт Шипи, только-только отстранившись от нее.

— И что нам теперь делать? — добавила Острошипая.

— Вообще-то, это была не моя идея, — чуть смущенный от хоть и ожидаемого, но все же повышенного внимания, прогудел Ойя. — Когда мы сбежали от пингвинов и вернулись в тот дом у реки...

— Мой дом?! — тут же перебила его озадаченная Пестри. Судя по ее лицу, перспектива того, что подобное чудище находилось в ее доме, страшно напугала Пеструю Звезду. Шипи вспомнила, что не успела рассказать юной волшебнице о том, где они останавливались на ночь, и бросила:

— Потом объясню, давай пока Ойю послушаем, — и кивнула созданию: — Продолжай.

— Так вот, Снэйлстеп нашла в одной книге... как ее там... забыл, — удрученно буркнул Ойя. — Ну, той, которую ты Мяте несла! — нашелся он.

— "Мир за облаками"? — почти восторженным голосом подсказала Шипи. Наконец-то теперь все встало на свои места. Это же было просто гениально!

— А, та, которая, несмотря на ливень, не промокла? И у которой клон нашелся? — вспомнил Желт. Памятный разговор в ту дождливую ночь вдруг показался ему на удивление далеким, хотя прошло-то всего ничего.

Ойя яростно замахал щупальцами в знак согласия, так как кивать не мог в принципе —Пестри от этого жеста невольно отшатнулась, — и хотел было радостным басом продолжить речь, но Шипи затараторила вместо него:

— Теперь все предельно ясно! Во втором экземпляре книги было указано, что описанные в ней магические предметы существуют на самом деле! В том числе и волшебный желудь, которым ты и воспользовался, да?

— Кхем, извините, — вежливо кашлянула Пестрая Звезда, видимо, не желая получить тот же небрежный ответ, что и в прошлый раз, когда она вмешалась в разговор. Когда все взгляды обратились на нее, волшебница осторожно произнесла: — У меня такое ощущение, что вы говорите не о каком-то "Мире за облаками", а о "Магии в немагических мирах"...

— Это одни и те же книги, — охотно пояснила ей Острошипая. — Только "Мир за облаками" немного изменили и издали в нашем мире.

На лице Пестрой Звезды мелькнуло понимание, и она кивнула; Ойя же бросился рассказывать друзьям подробности своего удивительного путешествия во времени. Иногда ему приходилось возвращаться назад, например, когда в своем повествовании он дошел до отвлекшего пингвинов камня. Также Ойя был вынужден скрепя сердце рассказать про свой приступ гнева, однако о таинственном голосе и беззвучном разговоре у волшебного дуба существо решил умолчать. Правда, ему показалось, Пестрая Звезда догадалась о том, что он что-то недоговаривает, но, к счастью, волшебница все еще опасалась Ойю, а потому не стала высказывать своих мыслей вслух. Под конец, когда друзья как раз начали проявлять нетерпение, Ойя разъяснил, что им нужно немного подождать до тех пор, пока его собрат из прошлого не отправится к дубу, и только после этого встретиться с Белозвездкой и Улитницей около дома Пестрой Звезды, во избежание временных парадоксов. Правда, Ойя тут же ободрил их, напомнив, что сначала нужно этот дом найти — неизвестно было, как далеко и в каком направлении от него находился ход, через который они вылетели. Но тут помогла Пестрая Звезда, сориентировавшаяся по знакомым деревьям, и компания бодро зашагала вдоль реки по течению. Тут-то они и дали волю накопившимся словам — от объяснений Пестрой Звезде того, как ее дом все-таки связан с их приключением, до простой мимолетной болтовни, не случавшейся уже столь долго. Трое бывших пленников, не сговариваясь, порешили ни словечком не обмолвиться о ссоре Желта и Шипи, прекрасно понимая, что Ойе ни к чему знать о ней — все равно то уже осталось в прошлом.

Друзьям удивительно повезло, что именно в ту секунду, когда в поле их зрения появился приречный дом Пестрой Звезды, Ойя — другой Ойя — уже вел пугающий разговор с голосом из ниоткуда в иной реальности. И при этом — странно — тому Ойе, что летел вдоль реки, тоже было отчего-то не по себе. Вдруг воспоминания о насмешливых словах голоса, леденящих душу, вспыхнули, взметнулись огнем — по-другому не скажешь — у него в голове, так что существо едва не застонал, с отчаянием не понимая, почему он не может отделаться от внезапно возвратившегося эха слов невидимого собеседника. Но тут другого Ойю поглотило волной света, и, как только он переместился во времени, Ойя из настоящего избавился от гнетущих ощущений. Как раз вовремя, потому что впереди вдруг раздался пораженный голос Белозвездки:

— С... Снэйлстеп! Неужели...[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Вторник, 30.12.2014, 16:38 | Сообщение # 78
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Вот и конец третьей части, товарищи.
Нет, это не новогодний подарок, новогодним подарком будет кое-что другое ;)
Глава сия довольно короткая и не несет в себе особенно много смысла, но там есть интересности, так что советую почитать.
И давайте все-таки оставим отзывы, м? Все-таки и Новый Год, и окончание части, как-никак.

[cut=Десятая глава]Десятая глава

Шипи замерла на мгновение, а потом стремглав бросилась к Белозвездке и Улитнице, звонко выкрикнув их имена; секундой позже за ней поспел и Желт, а Ойя робко подлетел к друзьям только спустя некоторое время, когда его подозвали, чтобы заслуженно осыпать благодарностями. Пестрая Звезда намеренно осталась несколько в стороне, с какой-то легкостью и радостью наблюдая за воссоединением компании. Никогда она не имела подобных друзей, но в душе ее не было и следа зависти. Наоборот, Пестри словно бы обрела некую уверенность, как будто до этой встречи была оторванным от ветки листком, гонимым далеко-далеко ветром, а теперь наконец опустилась на твердую землю, что ознаменовала конец изматывающего в своей бессмысленности скитания. События, оставшиеся позади и ожидающие впереди, показались предопределенными и потеряли прежнюю тревожность; у самой же Пестрой Звезды появилось необычное и трудноописываемое ощущение. Ощущение то напрямую было связано со странным явлением разорванной реальности — отголосками далей, звучащих иначе, чем следовало... с какой-то иронией Мироздания? Наверное, это было частично сном, ибо не может наяву родиться чувства, что ты, именно ты создал и направил этих людей к их дружбе и к этим приключениям, когда ты впервые их встретил и ничем не был причастен к их мыслям и поступкам... Ведь так?

Откуда-то явилась слабая, отрывочная мелодия, которая на последнем издыхании пронеслась вокруг Пестрой Звезды, и, стоило той моргнуть, как наваждение пропало и забылось. Только легкости уже не было.

— ...и Пестрая Звезда, конечно, тоже помогла нам! — донесся до нее воодушевленный голос Шипи, отчего Пестри, не подумав, недоуменно воскликнула:

— Я?!

— Да, ты, — подтвердила Острошипая. Кажется, она действительно не лукавила, чем еще больше удивила волшебницу — помогла?.. Все ведь было с точностью до наоборот!

Заметив смятение Пестри, Шипи поспешила незамедлительно объяснить:

— Ты рассказала о пингвинах — и все же, основная твоя заслуга не в этом. Ты поддержала и всеми силами пыталась спасти совершенно незнакомых тебе людей! Не каждый поступил бы так на твоем месте. И я точно знаю, что отныне мы с Желтом можем называть тебя своим другом.

— Другом?.. — эхом отозвалась Пестрая Звезда. — Нет... ты преувеличиваешь. У меня ведь никогда не было друзей!

— Теперь, значит, будут, — фыркнул Желт. — В чем проблема? Нет, ну, конечно, хочешь сидеть одна в этом своем доме лет этак двадцать — сиди, вот только потом не жалуйся, что начнешь с камнями и диванами разговари...

— Сэр Желт, — прервала его Снэйлстеп, — вряд ли леди Пестрая своими словами имела в виду что-нибудь подобное.

— А теперь человеческим языком, — последовал незамедлительный ответ Желта. — Я в этих пещерах от твоих закидонов отвык.

— Извольте уж привыкнуть обратно! — обиженно воскликнула Улитница, явно задетая резкостью друга. — Я же как-то терплю ваши ехидности!

Желтовзгляд проигнорировал слова Снэйлстеп и вновь обратился к Пестрой Звезде:

— Короче говоря, такой шанс раз в жизни выпадает. Компания, конечно, та еще, но это разве важно?

— В любом случае, мы тебе очень благодарны, — прибавила Шипи.

— А я когда-то говорила, что не хочу иметь друзей? — улыбнулась, чуть наклонив голову, Пестрая Звезда. В глазах ее зажглись золотистые искорки радости.

— Вот и прекрасно! — подвела итог Острошипая — без единой нотки сарказма. Следом же она перевела разговор на более приземленную тему: — Каков теперь наш план? Отнесем книгу Мяте и вернемся?

— Только учти — я в этот лес больше ни ногой! — категорически предупредил Желт. — Меня, знаешь ли, не прельщает перспектива опять быть сброшенным в лаву братством чокнутых пташек!

— Меня тоже, не в обиду Пестрой Звезде будет сказано. Так что возвратимся в Знаменск кружным путем. — Шипи украдкой посмотрела на волшебницу, дабы убедиться, что это решение никак не омрачает радости их новоиспеченной подруги. — Пестри, ты идешь с нами?

— Ну... — задумалась она. — Мне много еще что предстоит сделать, на самом деле...

— Да это ненадолго! — ободряюще прогудел Ойя, отчего Пестрая Звезда чуть вздрогнула. — Заодно мы тебе о своих приключениях расскажем, а ты — нам!

— Тогда хорошо, — покивала Пестри и сразу же кое-что вспомнила: — Шипи, Желт, вы упоминали что-то о параллельных мирах... Вы там были?

— Не только были, но еще и спасали, — хмыкнул Желт. — Пошли, по дороге расскажем.

— А книга? — напомнила Шипи о, собственно, цели похода. — Еще не хватало, чтобы мы без нее к Мяте заявились!

— Книга здесь, леди Шипи! — вовремя воскликнула Снэйлстеп, когда Острошипая уже собиралась бегом возвращаться в дом Пестрой Звезды, и в знак правдивости своих слов помахала темно-красным томиком в воздухе. Шипи тут же выхватила у нее "Мир за облаками", но мгновением позже пристыженно извинилась и, к тому же, в очередной раз поблагодарила Улитницу за то, что она догадалась использовать желудь; ну, и судьбу, конечно — что воссоздала такую удивительную цепочку случайностей, которая и помогла новым и старым друзьям избежать гибели. Кстати, об удивительном...

— Пестри, я прекрасно помню слова про магию, существующую везде, но все же — как эта книга оказалась защищена от воды? — недоуменно спросила Шипи у волшебницы, уже вышагивая по берегу. — Ведь она была напечатана в нашем мире!

— Ты уверена в этом? Иначе это действительно странно, — пробормотала Пестрая Звезда, несколько удрученная собственным непониманием.

— Уверена. Откуда у Мяты взяться книге из параллельного мира? — задала Шипи вполне справедливый вопрос.

— Кстати, о книгах, — произнесла Белозвездка, и как раз вовремя — не вмешайся она, разговор бы непременно застопорился, сменившись молчаливыми размышлениями о таинственной природе "Мира за облаками". — Помните, мы с вами хотели написать повесть о наших приключениях?..

— ...и теперь у нас есть для нее еще одна глава! — без промедления закончила за нее Острошипая. — Такими темпами мы скоро наберем материала на целый роман, не иначе.

— Главное, чтобы там лавы больше не было, — заметил Желт. — А то это уже слишком. Приключения — дело хорошее, ну, когда тебя есть никто не собирается.

— А причем тут еда, когда ты говорил про лаву? — внезапно полюбопытствовала Пестрая Звезда.

— Да как будто я только лаву имел в виду, — огрызнулся Желт. — Тебе весь список, от ураганов до червей-оборотней, огласить?

— Нет, спасибо, — сдержанно отозвалась Пестри, чем на секунду фактически поставила Желта в тупик. — Правда, ураган тоже никого не может съесть...

— Вот сейчас тебя кто-то съест, если не заткнешься! — крикнул окончательно разозленный Желт.

Тут же он поймал на себе сразу несколько осуждающих взглядов со стороны остальных друзей. Сама Пестри нервно закусила губу, невольно вспомнив о том, чем все кончилось в предыдущий раз, в пещере. Шипи же одним только взглядом ограничиваться не стала и совершенно безэмоциальным тоном произнесла:

— Только в дерево ее не кинь.

Желт полурастерянно-полуиспуганно взглянул на Шип, внезапно настигнутый осознанием, и пробормотал Пестрой Звезде сквозь зубы едва заслышанные его спутниками путаные извинения. Когда же те вновь пустились в путь и продолжили разговор, он намеренно приотстал, чтобы поравняться с шедшей чуть поодаль Острошипой. Сказать, что он не нервничал, означало соврать, но было нужно разобраться, к чему предназначалась та фраза.

— Шип, все в порядке? — спросил Желт и сразу, на всякий случай, напомнил: — Я ведь извинился.

— Ты о чем? — повернула к нему голову Шипи. Этот вопрос явно не был попыткой отделаться, ибо в ее зеленых глазах действительно блестел интерес. Но Желтовзгляд даже рта не успел раскрыть, как Шипи закивала: — А, да... Поняла. Скорее, это я должна извиняться за свои слова. Знала ведь, что тебе будет неприятно.

— Да нет, все в порядке, — с облегчением заверил ее Желт. Убедившись тем самым, что он сам придал слишком много значения какой-то второпях сказанной фразе, он поспешил возвратиться к оживленно обсуждавшим что-то Беле, Улитнице, Ойе и Пестрой Звезде.

Русло реки же тем временем понизилось и резко свернуло в сторону, практически развернувшись назад. Крайне некстати друзьям преградили путь заросли растения, названия которому они не знали, но при этом частенько видели его в лесу и вдоль дорог; однако Пестрая Звезда предложила своим спутникам помощь и немного, но раздвинула раскидистые кустарники, напомнив Шипи тем самым Катрину, что, будучи в образе Осины, вела их в свой лесной дом во время первого приключения. С неизбежной тоской задумавшись о том, как же поживают зеленоволосая волшебница и ее учитель-маг, Острошипая даже не заметила, как миновала приречные заросли.

Ойе, правда, не так повезло: он просто-напросто не пролез в узкий ход между кустами, а раздвинуть шире их было уже нельзя, ибо мешали река с одной стороны и стволы деревьев — с другой. Существо поначалу громко жаловался, что вот-вот застрянет или, того хуже, уже застрял, но после нескольких испепеляющих взглядов замолк — и, к тому же, обнаружил, что выпутаться из часто растущих веток с оглушительно шуршащими темно-зелеными листьями на них проще простого, если как следует и посильнее помахать щупальцами. Правда, после такой процедуры появлялось ощущение, что бедный куст был осажден пещерными пингвинами и ими же приговорен к смертной казни, но другого выхода у Ойи не было — пролететь над кустами он не мог, потому что сверху все еще нависали деревья.

Но в итоге переход через растительность завершился успешно для всех, и друзья оказались рядом с нависающим над рекой мостом, от которого рукой было подать до пригорода в буквальном смысле — название того, написанное на синей табличке, было различимо даже из низины.

Поднявшись по вполне пологому склону — на этот раз Ойя преодолел путь, наоборот, легче и быстрее всех, — компания друзей направилась дальше вдоль запыленного шоссе.

Спустя пару часов, за которые не меньше десятка прохожих с визгом сбежали от недоумевающего Ойи, который "всего лишь" спрашивал у них дорогу к скверу (поблизости сквера находился цветочный магазин Мяты) или громко жаловался на то, что ему досталось самое невкусное мороженое, Желт несколько раз проклял тех, кто додумался нумеровать дома на улицах в самом что ни на есть случайном порядке, а Пестри предприняла попытку наколдовать карту, которая закончилась непродолжительным дождиком из чая с бергамотом, совершенно выбившиеся из сил и выдохшиеся друзья наконец добрались до лавочки с названием "Нерастворимые цветы". Мята, милая девушка с кудрявыми темно-русыми волосами, на их появление отреагировала крайне радостно и тут же приостановила работу магазина, а потом, махнув рукой, и вовсе решила закрыться до завтрашнего дня. На Ойю, в отличие от уже упомянутых прохожих, она отреагировала положительно, заявив при этом, что знает его по какой-то игре, в которую много играла несколько лет назад.

— Сахарный Единорог, ты просто не поверишь, что с нами произошло! — воскликнула Шипи, в то время как Мята наливала всем чай — как ни удивительно, с бергамотом.

— Кто сказал, что не поверю? — лукаво улыбнулась Мята, сверкнув голубыми глазами. — После дождя из чая, который у нас недавно прошел, и появления самого настоящего Мойи, я во что угодно поверить готова!

— Между прочим, я этот дождь вызвала... Случайно только, — быстро оправдалась Пестрая Звезда.

— Почему я не удивлена? — развела руками Мята. — И все-таки, дело ведь не только в существовании Ойи и чайных циклонов? Я права?

— Права, — подтвердила Острошипая и, сделав вдох, приготовилась начать долгий рассказ. Остальные друзья тоже приободрились, ведь им надлежало дополнить Шипи так, чтобы история была донесена до Мяты целиком и в подробностях.

— Началось все в начале лета, со сна — но не совсем обычного...

Но Острошипая не успела дойти даже до мага в книжном магазине, как ее перебила на появлении Катрины изумленная Мята:

— Зеленоволосая девушка?!

— Ну... да, — немного удивилась Шипи. — Необычный, конечно, цвет волос, но...

— Да не в цвете дело! — взмахнув руками, воскликнула Сахарный Единорог, явно чем-то очень взволнованная. — Неужели это та самая зеленоволосая девушка?!

— Что значит — "та самая"? — Острошипая, как и все другие друзья, была совершенно сбита с толку. О чем вообще толкует Мята?

— Ты знаешь, как появилась у меня "Мир за облаками"? — Как только Шипи медленно покачала головой, Мята тут же затараторила: — Я не покупала этой книги! Однажды я задержалась в магазине и поэтому поздно возвращалась домой — а дело зимой было, уже стемнело давным-давно, и на улицах — ни одной живой души, даже на освещенных. И вот, я уже практически добралась до дома, только за угол свернуть осталось, и из-за этого самого угла она выскакивает! Я с такого расстояния не особенно ее разглядела, да и вообще внимания не придала, человек и человек, пошла себе дальше. Так она бросилась ко мне, как молния, сунула в руки какой-то сверток и тут же шмыгнула через дорогу в переулок. Единственное, что я успела различить — то, что у нее были зеленые волосы!

— Катрина?! — вырвалось у всех друзей одновременно.

— Так звали ту зеленоволосую девушку из моего сна, — быстро пояснила Шипи, стоило Мяте в недоумении наклонить голову. Тут же та закивала и лихорадочно продолжила:

— В свертке оказалась книга, и весьма интересная — Шипи подтвердит! А девушку ту я больше ни разу не видела. Уже даже забыла об этом инциденте, так, оказывается, она во сне Шипи появлялась!

— И не только во сне... — задумчиво пробормотала Острошипая. — Неужели эти двое — одна и та же девушка, Катрина?

— Вот и я о том же! — подскочила Сахарный Единорог. — Что-то я сильно сомневаюсь в том, что это — простое совпадение. Слишком уж цвет волос редкий!

— Ведь все сходится! — догадалась Пестрая Звезда. — Шипи, помнишь, я говорила — вероятнее всего, эта книга из параллельного мира? Так откуда Кат...

— Параллельный мир?! — восторженный вскрик Мяты помешал волшебнице завершить свою мысль.

Острошипая проигнорировала Сахарного Единорога, решив, что для начала нужно хотя бы немного разобраться со свалившимися на их головы фактами, а уже потом удовлетворять любопытство подруги, и с искренним непониманием произнесла:

— Но зачем Катрине было передавать Мяте книгу? Еще и таким странным образом.

— Может, спросишь у нее при ближайшей встрече? — хмыкнул Желт. — Нам-то откуда знать?

— Возможно, леди Шипи рассчитывала на высказывание догадок? — предположила молчавшая до сих пор Снэйлстеп.

— Или это был риторический вопрос, — добавила Шипи, украдкой улыбнувшись.

— Какова бы ни была цель зеленоволосой леди, мы все должны быть ей благодарны за наше чудесное спасение, ибо без книги его бы не состоялось, — подытожила разговор Снэйлстеп. — И леди Мяте мы тоже, между прочим, должны быть благодарны! — выразительно посмотрела она на хозяйку магазина, которая тут же ошеломленно вытаращила голубые глаза:

— Мне?! За что? И о каком чудесном спасении вы вообще говорите? — Она растерянно оглядела шестерку друзей.

— Сейчас ты все узнаешь, если не будешь нас больше перебивать, — заверила подругу Острошипая. — На чем я остановилась?.. — с наигранной рассеянностью произнесла она.

И Шипи вновь завела свой необыкновенный рассказ — необыкновенный тем, что он произошел на самом деле. Друзья и не заметили, как проговорили много часов, ибо тем, кто участвовал в приключениях, было интересно как и вспомнить их снова, так и дополнить какой-либо особенной, оттеняющей деталью; Мяту и Пеструю Звезду же настолько захватила удивительная история, что они были готовы слушать и слушать ее по многу раз, завороженные рожденными в душе образами. Даже такая, казалось бы, опытная волшебница, как Пестри, порой поражалась некоторым событиям, а уж Мята и вовсе сидела с разинутым ртом, достигнув, кажется, предела своих крайне ярких эмоций. Но всякому рассказу однажды приходит конец, и после многократных просьб Мяты "Не забудьте в следующий раз взять меня с собой!" и долгого прощания друзья наконец отправились обратно на улицу Острова Советов — на сей раз уже в обход леса. Поблизости перекинутого через реку моста они тепло расстались с Пестрой Звездой, пообещав еще не раз повидаться с ней, а до улицы Острова Советов добрались уже к вечеру, застигнутые первыми звездами на небосклоне.

Пока друзья пробирались по на удивление оживленному холлу к лифту, то множество раз успели поймать на себе чьи-то неодобрительные взгляды и услышать обрывки шепотков — безусловно, говоривших о них. Внезапно Острошипая осознала, что не видит среди окружающих почти ни одного знакомого лица. Кажется, остальные друзья тоже заметили эту странность. По спине Шипи пробежал подозрительный холодок, но он во мгновение ока исчез и сменился успокаивающим теплом внутри, стоило ей подняться наверх и оказаться в светлом коридоре — все здесь было таким знакомым... А те люди? Всего лишь гости, как обычно, не ожидавшие увидеть существа вроде Ойи — потому и шепчутся.

Последние красные отблески заката невольно напомнили Шипи, сидевшей у окна своей комнаты, обложку "Мира за облаками" и как будто вселяли неведомую надежду — на что? Все самое опасное осталось позади, и, даже если в будущем ее вновь ждут трудности, она сумеет преодолеть их вместе с самыми верными друзьями, о каких только можно мечтать. И она не надеялась на это, а точно знала.

— А ведь Желт прав: только бы лавы больше не было, — тихо усмехнулась Шипи вслед угаснувшей мелодии дня.

КОНЕЦ[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ЖелтовзглядДата: Среда, 31.12.2014, 11:19 | Сообщение # 79
Участник Советов. Писатель
Группа: Участники Советов
Сообщений: 980
Сегодня-завтра буду читать
Бездействующая пещерка

Аватар рисовала Снежнолистая

upd 12.05.2019
По всем скучаю
Если вдруг интересно в кого я там вырос через столько лет, ты знаешь, где меня найти
https://vk.com/fshabalin
 
ОстрошипаяДата: Среда, 31.12.2014, 22:01 | Сообщение # 80
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Читатели и ОСтровитяне!
Торжественно поздравляю всех вас с наступающим (а кого-то - уже с наступившим) Новым Годом и представляю вашему вниманию первую главу четвертой части!
Несложно догадаться, какому празднику она посвящена ;)
Не забуду отметить, что написана она в соавторстве с Улитницей (многое в начале главы принадлежит ее перу). Надеюсь, вы оцените и ее старания тоже.
С Новым Годом вас еще раз! Всех люблю и всего желаю (магия дружбы и салаты - за мой счет)! ^___^

[cut=Первая глава]Первая глава

Несомненно, груда разноцветных осколков, высыпавшаяся из коробки с надписью "кирпичи 20 кг", когда-то, в бытность свою елочными шариками, была красивой. Сейчас ей, несмотря на приятную пестроту, определенно не хватало упорядоченности.

— Минус двадцать восемь к ресурсам, — констатировала Шипи, задумчиво глядя на означенные осколки. — Причина — неосторожность героя.

— Между прочим, эти ваши шарики потяжелей кирпичей будут! — заявил Ойя, летающее существо с черными щупальцами, обиженно косясь на коробку, свалившуюся прямо на него при попытке достать её с полки. Собственно, на полке этой еще оставалось несколько коробок с шариками, причем ни одна из надписей на них не соответствовала действительному содержимому, но все же, когда уже вторая партия шариков так и не была донесена до первого этажа, нужно было задуматься.

— Их там слишком много, — заметила Снэйлстеп. — Я ему помогу.

С этими словами она решительно ступила на первую полку. Впрочем, почти сразу же она убедилась, что габариты её далеки от кошачьих, поэтому до цели она не долезет. Так что пришлось привлекать к этому занятию ещё и стремянку. С ней работа пошла куда быстрее, и коробки больше не предпринимали попыток атаковать людей и прочих созданий.

Как уже стало ясно из происходящего, веселая компания с улицы Острова Советов готовилась встречать Новый Год. Вот только сей праздник они решили отмечать совсем не в доме на этой улице — слишком уж много людей было туда приглашено радушной Белоушкой, а пятерым, то есть, уже шестерым друзьям хотелось бы отпраздновать прибытие Нового Года в более узком кругу. К тому же, после появления Ойи в предыдущем году у порога дома на улице Острова Советов, было решено, что его день рождения, о котором он даже и не помнил, будет праздноваться тридцать первого декабря. И Ойя за пару недель до праздника куда-то ненадолго исчез, а потом вернулся с улыбающейся миной, а на все вопросы отвечал, что это сюрприз и что о нем они узнают в день его рождения. Попытка задобрить его жареными червяками также ни к чему не привела, поэтому друзья просто махнули рукой и почти начисто забыли об этом. Правда, тридцатого декабря, когда Шипи, Беля, Желт, Снэйлстеп, Ойя и Пестри со всем скарбом перебрались в коттедж, снятый для них очень доброй Белоушкой, Ойя радостным криком "Наконец-то! Он совсем скоро приедет!" вновь заронил подозрения в мысли своих приятелей. Те же начали строить предположения, кого пригласил Ойя — начиная от вполне обыкновенных личностей, типа Грозы-Финляндии или Синдер Ти, встреченных ими во время путешествий по параллельным мирам, и заканчивая настоящим плиточным курьером и неким Максом-Ванадием, кандидатуру которого ни с того ни с сего выдвинула Снэйлстеп.

Стоит поподробней описать этот коттедж — вполне обыкновенный и находящийся на какой-то базочке со странным названием "Революционная", которой владел родственник Белоушки (потому компании заядлых путешественников по мирам и не пришлось платить за встречу Нового Года не на улице Острова Советов). Двухэтажный, выстроенный из приятно пахнущего дерева, коттедж имел на втором этаже большое количество мелких комнат, где легко могла разместиться компания из шести человек. Ойя не в счет, потому что он обычно спал, зависнув над полом, и отдельного спального места не требовал. В одной из этих комнат хозяином, которого, вроде бы, звали Янтарь, на полке было оставлено несколько коробок с новогодними игрушками — но вот почему именно на полке, а не на полу или хотя бы не в ящике, никому понятно не было. На первом же этаже находился большой зал с длинным столом посередине и маленькой кухней в углу, а также гардеробная и тайная комната. На стене висел немаленьких размеров плоский телевизор, а новогодняя елка, правда, пока еще лишенная всяческих украшений, пристроилась в нескольких метрах от стола.

Но вернемся к нашим бара… то есть, к вытаскивающим с полки шарики друзьям. Три коробки уже были отнесены на первый этаж и переданы Желту; оставалась последняя, кремовая коробка с гордой надписью "Газированная вода". Осторожно забравшись на стремянку, Снэйлстеп, кое-как страхуемая стоящей внизу Шипи, аккуратно подтолкнула коробку к краешку полки, и в ту секунду, когда "Газированная вода" была готова упасть, а шарики — разбиться, безвозвратно покинув этот мир, Ойя своими черными щупальцами подхватил коробку и облегченно вздохнул. Потом направился в сторону лестницы, шевеля свободными щупальцами, чтобы отдать шарики Желту, который, в свою очередь, передаст их Пестрой Звезде, на которую легла обязанность украсить елку. Беля же взяла на себя приготовление разных вкусностей, как и Снэйлстеп, правда, последняя вызвалась еще и помочь Ойе с Шипи, поэтому Белозвездке пока приходилось в одиночку шаманить над салатами и отгонять таскающего продукты Желта.

Глядя на летящего к лестнице Ойю, Шипи радостно подумала, что, наконец-то, все трудности позади, и сейчас она пойдет помогать Пестри наряжать елку. После событий конца лета, когда обыкновенная прогулка до соседнего городка чуть не обернулась гибелью Шипи, Желта и встреченной ими молодой волшебницы Пестрой Звезды от крыльев дикого племени тридцати трех пингвинов, она крепко подружилась с Пестр, прекрасно вписавшейся в их дружную компанию, несмотря на то, что жила та в домике в лесу, а не на улице Острова Советов. Пестри оказалась очень доброй и отзывчивой, всегда помогала друзьям, если надо было, а за прошедшее до Нового Года время еще и успела улучшить свои магические навыки — и это при том, что она была самоучкой! Несомненно, она будет прекрасной волшебницей, равной зеленоволосой Катрине, встреченной друзьями в их первое путешествие между мирами.

Но мысли Шипи прервал внезапно раздавшийся отвратительный и очень громкий звук. Как ни странно, это был дверной звонок — так уж вышло, что тот уже давным-давно, чуть ли не с самой постройки коттеджа, заело, и вместо мягкого "дин-дон" он издавал нечто, что больше напоминало крик павлина, смешанный со скрипом дверных петель.

Но стоило Шип оправиться от сего адского звука, как раздался звон — Ойя выронил "Газированную воду" из щупалец прямо на лестницу — и его радостный вопль:

— Это он!!

Ойя молнией метнулся вниз по лестнице и подлетел ко входной двери. Шипи бросилась за ним, стараясь не наступать на разноцветные осколки и стеклянную пыль, чтобы высказать Ойе все, что она о нем думает, но, стоило ей поравняться с новогодней елкой, как Шип остановилась и буквально обмерла. Ей показалось, что стоящий перед распахнутой дверью Ойя увеличился в два… нет, в три раза! А потом Острошипая поняла, что это не Ойя увеличился, а над порогом коттеджа завис в воздухе еще один Ойя — в два раза превосходящий его размером и с огромными красными глазами.

Сзади раздался звон тарелки и вскрик Белозвездки, которая, видимо, тоже обратила внимание на необычного гостя. Пестри с воплем бросилась куда-то наверх, даже не замечая хруста останков шариков под ногами. Стоявший же рядом со столом Желт так и замер с маринованным огурцом в руке, ошалело пробормотав "Твоего ж Сидиуса…". Медленно отойдя назад, Шипи нащупала рукой стул и села на него, не сводя глаз с улыбающегося Ойи номер два — его зубы легко могли вызвать обморок даже у того, кто был близко знаком с Ойей номер один.

— Здра-а-а-асте! — громовым басом, который, без всякого сомнения, услышали даже в соседнем коттедже, проорал Ойя номер два и влетел внутрь, отряхивая шевелящиеся щупальца от снега. Теперь он казался даже еще больше — если такое в принципе было возможно. — Ну, чего, не ждали? — весело громыхнул он, тараща алые глазищи.

— А что здесь проис… — недоуменно начала спускающаяся по лестнице Снэйлстеп, но, заметив Ойю номер два, отшатнулась к стене и пронзительно вскрикнула: — Пресвятой Эру, кто это?!

— Это Ойяйя, — гордо произнес Ойя, глядя на гостя. Обнаружив, что провозглашенное имя не произвело на его друзей никакого эффекта, он добавил: — Мой старший брат.

— А вы чего такие унылые?! — вновь заорал Ойяйя. По-видимому, он в принципе не мог говорить хотя бы относительно тихо. — Новый Год же!! Праздник!! И у Ойи день рождения!! Ойя, кстати, я ж те подарок принес! — повернулся он к брату. Порывшись в щупальцах, Ойяйя выудил оттуда небольшой коричневый сверток и дал Ойе со словами: — Расти большой, не будь лапшой!

— Если Ойя вырастет до таких же размеров, как Ойяйя, я уйду в пираты, — едва слышно пробормотал Желт.

Развернув подаренный братом сверток, Ойя обнаружил в нем толстую книгу с золотым тиснением на обложке, на которой гордо красовалась надпись "Сто тридцать один способ приготовления и сервировки червей".

— Ойяйя!! — радостно завизжал он. — Спасибо тебе огромное, братец!! Всегда мечтал об этой книге!!

— Да пожалуйста, я, эт, только рад! — пробасил Ойяйя, чуть смутившись оттого, что так угадал с подарком.

Ойя так аккуратно, как только может это сделать летающее существо с толстыми черными щупальцами, положил книгу на привинченную к стене полочку, и, кажется, только после этого заметил, как остальные его друзья шокированы и напуганы прибытием Ойяйи.

— Ребят, Ойяйи бояться не надо, он хороший, уж поверьте, — доверительно разъяснил Ойя. — Он, конечно, не такой добрый, как я, но людьми не питается.

— Спасибо, утешил, — хмыкнул Желт.

— Нет, ну правда… — понурился расстроенный Ойя. — Новый Год же… Праздник… Да вы быстро к нему привыкнете! Тем более, он завтра обратно в армию Мойя улетит, ему тайком ускользнуть пришлось, хватиться могут. Будут его искать, и меня найдут… Вы знаете, что тогда будет?

— Ладно, Ойя, — сдалась Шипи, уступив жалобной мине на лице именинника. — Будем надеяться, что Ойяйя хороший и что встреченный с ним Новый Год не будет ничем страшным.

— Я не буду сидеть за одним столом с этим чудищем!! — раздался сверху приглушенный вопль Пестрой Звезды. — Я к Ойе едва-едва привыкла!!

Острошипая было собралась пойти и утихомирить Пестри, но ее остановил Ойяйя:

— Я, эт, все понимаю, могу и отдельно сесть.

— Как хочешь, — пробормотала Шипи, стараясь не обращать внимания на пялящиеся на нее красные глаза гостя. Честно говоря, ей и самой не очень-то хотелось встречать Новый Год с Ойяйей, но расстраивать Ойю в его день рождения было бы слишком.

— Вот только жареных червяков лишь на Ойю хватит, — заметила пришедшая в себя Беля, хватая веник и выметая в совок осколки разбитой ей тарелки.

— Обойдусь салатами, — успокоил ее Ойяйя.

— Вот и славно, я как раз не знала, куда девать два ведра оливье… — подвела черту Белозвездка, вытряхнув осколки в мусорное ведро и вернув веник с совком на законное место.

Жизнь в коттедже вновь потекла своим чередом. Спустя полчаса уже даже Пестри не вздрагивала при виде Ойяйи, который развалился на диване всей грудой своих черных щупалец и смотрел по телевизору "Голубой огонек". Вместе с Шипи она почти закончила наряжать елку, причем еще много шариков осталось лежать без дела, и это при том, что три из шести коробок вместе с игрушками канули в небытие. Все вокруг было густо обмотано мишурой так, что аж слепило глаза, а растянутый по стенам страшный сон эпилептика под названием "гирлянда" мигал и переливался всеми цветами радуги. Завершал картину Ойя, который со страшной силой поглощал мандарины, сидя рядом с елкой в окружении оранжевых корок.

— Ой, кажется, я забыл купить ингредиенты для салата "Мечта абстракциониста", — буркнула Улитница, роясь в одном из многочисленных пакетов с продуктами. — Кто-нибудь может сходить в магазин? Я дам список.

— Давай я схожу, — предложила Шипи, пару минут назад повесившая на ель последний шарик и теперь просто наблюдавшая за мандариноедом Ойей.

— Спасибо вам большое, леди Шипи, — вежливо поблагодарила ее Снэйлстеп, и, достав откуда-то исписанную синей ручкой бумажку, начала читать вслух: — Сыр фета, руккола, сладкий перец…

Обнаружив, что список этот содержит не менее пятнадцати пунктов, Шипи пробормотала:

— Думаю, я столько не донесу…

— Я помогу! — вызвался Ойя, за миг до этого проглотив три мандарина одновременно и облизнувшись.

— Ага, чтобы кассир подумал, что у него белая горячка, — хмыкнул Желт, бродивший тем временем по комнате и явно не знавший, чем себя занять. — Я пойду с Шип.

— Я не настолько страшный, — обиженно протянул Ойя, одновременно вытаскивая из пакета еще несколько мандаринов. Быстро очистив один из них и бросив себе в рот, он расплылся в улыбке: — Моя пре-елесть!

— Знаешь, Ойя, думаю, хватит с тебя мандаринов, — не выдержала Пестрая Звезда, и, выдернув оранжевые фрукты из щупалец Ойи, бросила их обратно в пакет, а затем завязала и оттащила его подальше.

— Мандаринки! — жалобно вскрикнул тот. — У меня ведь день рождения, отдай!

— Вот именно, что день рождения, сэр Ойя, — наставительно сказала Улитница. — Вам еще торт есть. — Потом она повернулась к Острошипой и протянула ей бумажку со списком продуктов: — Держите, леди Шипи.

Шип сунула бумажку в карман и вместе с Желтом направилась ко входной двери. Натянув куртки, они вышли наружу; даже несмотря на теплую одежду, Шипи почти сразу начала дрожать. Уже давным-давно стемнело, и запятнанный кое-где светом фонарей снег искрился фиолетовым.

Выйдя за ворота, на которых висела скособоченная надпись "Революционная", Шипи и Желт свернули налево и пошли по заснеженной дороге, к единственному круглосуточному магазину в округе. Машины в эту глушь добирались редко, а потому снег на асфальте почти не был тронут их колесами. Фонарей не было и в помине. С двух сторон дорога была окружена небольшими оврагами, а за ними начинался хвойный лес, по большей части еловый — поэтому выкопать там днем живую елку друзьям не составило особого труда. Теперь же лес выглядел жутковато — темные еловые лапы, сугробы по колено и часто раздававшиеся странные шорохи не придавали храбрости. У Шипи появилось ощущение, что из подлеска сейчас кто-нибудь выскочит и на них набросится. Она сглотнула ком в горле и сжала зубы, стараясь не стучать ими ни от холода, ни от страха.

Впереди уже показался поворот, за которым находился магазин, как неожиданно она краем глаза заметила метнувшуюся по оврагу слева тень. Шипи сначала вздрогнула, а потом страх ее внезапно сменился любопытством — и она бросилась за этой тенью, увидев ее еще раз и убедившись, что ей не показалось.

— Шип, ты куда? — окликнул ее Желт.

— Тут что-то — или кто-то? — есть, — бросила Острошипая, остановившись на краю дороги и вглядевшись в темноту. Ей вновь почудилось движение. — По-моему, это зая…

— ШИПИ!!

Острошипая, кажется, уже почти разглядела пресловутого зайца, как ее резко толкнули в бок, и Шип с криком кубарем скатилась в овраг, на миг ослепленная взявшейся из ниоткуда вспышкой желтого света. Потирая ушибленную голову и параллельно вытряхивая засыпавшийся за шиворот и в рукава снег, Шипи с трудом поднялась и увидела рядом Желта, который зачем-то столкнул ее сюда с края дороги.

— Шипи, ты о чем вообще думала?! — вскрикнул он.

— А… — все еще не понимая, что случилось, начала Шипи, но Желт ее оборвал:

— Ты хоть в курсе, что тебя едва не сбила машина?! Даже если ты на краю дороги стояла, в такую погоду ее легко могло занести — так и вышло, да! И фонарей нет, не видно ни зги! Да ты хоть понимаешь, что ты едва не погибла?! — последние слова он прокричал так, что даже у Ойяйи вышло бы тише.

Буквально застывшая на месте от осознания Шипи едва слышно забормотала:

— Я просто… — как вдруг осеклась, увидев странный блеск в желтых глазах Желта, который явно не мог быть отражением искрящихся сугробов. — Т-ты… плачешь?

— Моя лучшая подруга, которая мне как сестра, едва не погибла из-за какой-то глупости, — севшим голосом прошептал он вместо ответа.

Понимая, как глупо в такой ситуации будет оправдываться, и даже благодарить Желта за то, что он ее спас, Шипи молча подошла к нему и крепко обняла.

— Ты только не придуши меня раньше времени, ладно? — выдавил тот из себя улыбку, хотя и сам обнял ее в ответ так, словно бы век от себя не отпускал.

— Ладно, — отозвалась Шип, отстраняясь, — а то останется Лит без "Мечты абстракциониста", и что тогда делать будем?

— Даже не представляю. Вот она нас точно тогда придушит, — фыркнул Желт. От его минутной слабости не осталось и следа. — Надо бы спешить, а то так и встретим Новый Год в овраге, — заметил он, оглядываясь. — Хотя, если поставить здесь стол и провести телевидение…

— А ты уверен, что нас тогда не примут за сумасшедших? — едва сдержав смех, спросила Шипи.

— Если уж мы путешествуем по параллельным мирам… — многозначительно протянул Желт. — Пошли уже.

Выбравшись из оврага и стараясь держаться как можно дальше от дороги, они быстро добрались до круглосуточного магазина. Правда, несмотря на то, что тот был круглосуточным, большая часть персонала уже давно разбрелась по домам, и работала всего одна касса, за которой сидела женщина с каменным лицом, больше походившая на истукан, чем на живого человека. Отправься Шипи в магазин с Ойей и, для полного счастья, с Ойяйей, она наверняка бы не обратила на них ровным счетом никакого внимания и точно так же произнесла механическим голосом "Пакет нужен?". К счастью, покупателей тоже было немного, и вскоре Шип и Желт возвращались обратно в коттедж с набитыми будущей "Мечтой абстракциониста" пакетами. Обратный путь прошел без приключений, и, миновав ворота, друзья остановились на пороге коттеджа. Желт было собрался нажать кнопку звонка, как Шип его остановила:

— У меня лично от этого звонка уши вянут, давай лучше постучим.

Однако ни через минуту, ни через две, ни даже через пять после стука никто дверь не открыл. Уже начавшая замерзать Шипи постучала еще раз, но ее вновь проигнорировали. Вздохнув и, кажется, начиная понимать, что звонок испорчен специально, чтобы желающего войти в принципе можно было услышать, она нажала на кнопку и тут же отшатнулась от раздавшегося изнутри трезвона.

Почти сразу дверь открыла Пестрая Звезда.

— А мы вас уже заждались! — радостно воскликнула она. — Что так долго?

— Просто кто-то, — хмыкнул Желт, покосившись на Шипи, — не смотрит по сторонам, из-за чего этого кого-то приходится спасать из-под колес машины.

— Ясно, — протянула Пестри, хотя то, что ей было все ясно, Шипи мысленно поставила под сомнение.

Войдя внутрь, Шипи на миг подумала, что она даже и не уходила, пока не обратила внимание на стрелки часов, которые показывали уже одиннадцать вечера. А так, Беля и Снэйлстеп все так же готовили, Ойя все так же пожирал мандарины, по-видимому, отвоевав их за время отсутствия Шип у Пестрой Звезды, а Ойяйя все в той же позе лежал на диване и таращился на экран.

— Ну наконец-то! — всплеснула руками Улитница и принялась вытаскивать продукты из принесенного Желтом пакета. — Сейчас быстро сделаю салат, и можем садиться за стол.

Спустя минут двадцать вся компания, включая Ойяйю, уже сидела за столом и переговаривалась под гомон телевизора, заодно с невиданной быстротой наворачивая салаты и прочие кулинарные изыски. Ойя вовсю хрустел жареными червяками в красном перце, рецепт которых он вычитал в подаренной Ойяйей книге, и все никак не мог дождаться, когда же ему принесут торт. Наконец Белозвездка в ответ на подмигивание Снэйлстеп поднялась и удалилась в другую комнату, по дороге еще и выключив свет, так что единственным его источником остались гирлянды и телевизор. Затаивший дыхание Ойя не сводил глаз с двери, и, когда та наконец распахнулась, и оттуда вышла Беля с шоколадным тортом со свечками, заулыбался во все несколько сотен зубов. Под хор "С днем рождения, Ойя!", в котором явно лидировал громовой бас Ойяйи, Ойя одним махом задул двадцать с лишним свечек, да так, что некоторые из них отлетели на край стола. Далее следовали поедание торта и снова разговоры — о прошедшем годе и, конечно, удивительных приключениях, что выпали на долю шестерых друзей. Ойяйя, который даже представить себе такого не мог, порой завистливо фыркал "Ну и ну!", слушая очередное описание того, как они в последний миг спаслись от злого мага, или от подземных пчел, или от тридцати трех пингвинов.

И вот все семь пар глаз сидящих за столом обратились к телевизору, где "Голубой огонек" сменился выступлением президента. Потом показали огромную башню с часами, стрелки которых были как никогда близки к двенадцати; все смолкли. Один, два. Три, четыре. Пять. Шесть, семь. Восемь. Девять, десять. Одиннадцать… Шипи сглотнула ком в горле, думая о том, что же принесет Новый Год. И, наконец…

Двенадцать!

И тут же раздался пронзительный звук, заставивший Шипи подскочить. Но это был отнюдь не чей-то радостный крик и даже не звон стекла. Это был звонок в дверь.

Поднявшись и недоумевая, кого это к ним принесло сразу после наступления Нового Года, Острошипая направилась ко входной двери. Взявшись за потертую ручку, она ее отворила… и замерла.

На пороге коттеджа стояла ни кто иная, как Дымогривка.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Вторник, 13.01.2015, 21:30 | Сообщение # 81
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Возвращаемся после каникул к прежнему графику глав! Вышло коротковато, но интрига - наше все :3

[cut=Вторая глава]
В сердце сдвинется нож, боль поднимется из глубины;
Неужели ты ждешь воплощенья беды, духа сумрачной стали...

— Мельница, Воин Вереска


Вторая глава

— Дымогривка?! — воскликнула Шипи, изумленно глядя на нежданную гостью в метре от себя.

Закутанная в некое подобие плаща правительница летающих островов, невесть каким образом оказавшаяся в их мире, отозвалась — как-то слабо и неуверенно:

— Да, Острошипая, это я... Мы вас еле нашли, честно говоря.

— Мы? — переспросила Шипи, как из-за спины Дымогривки высунулась знакомая серая мордашка. — Синдер, и ты здесь! Вот это встреча... Заходите, не стойте на холоде! — Она поспешно отошла в сторону, позволив гостям из параллельного мира войти в коттедж с обледеневшего крыльца. Сразу после этого Шипи благоразумно закрыла дверь, чтобы мороз с улицы не проникал внутрь, как услышала крик Желта:

— Шип, кто там?

Острошипая сначала не поняла, почему остальные не заметили появления Дымогривки и Синдер Ти, но, стоило ей обернуться, как стало ясно, что обзор холла сидящим за столом загородили лапы елки — и без того пышные, так еще обмотанные в несколько слоев переливающейся разноцветьем мишурой.

— Увидите! — громко ответила она. Назови Шипи имена новоприбывших, ей наверняка пришлось бы объясняться — а как это сделать, если и сама Шипи понятия не имела, в чем заключались намерения необычных гостей? Вряд ли они собрались просто погостить и отпраздновать с ними Новый Год, ибо лицо Дымогривки сковала подозрительная бледность, а Синдер Ти, всегда бывшая по натуре веселой пони, выглядела на удивление серьезной.

— Туда? — указала Дымогривка в сторону ели, как только повесила плащ на крючок в гардеробной. Шипи едва услышала ее голос сквозь звуки работающего телевизора, и ей невольно стало не по себе. Кивнув Дыме, она пропустила гостей вперед, сама же зашагала следом, всячески пытаясь уверить себя, что их визит не несет с собой ничего страшного.

На несколько секунд в коттедже воцарилось всеобщее молчание. А потом все затопил шквал криков "Дымогривка! Синдер!", несомненно, радостных и удивленных.

— Еще один Ойя?! — взвизгнула увидевшая Ойяйю Синдер, мгновенно растеряв всю свою серьезность. Шипи заметила, что на шее пегаски болтается бледно-зеленый кулон — точь-в-точь тот, который оказался заколдованной Подозревакой, любимой собакой Дымогривки.

— Это мой брат Ойяйя, — гудящим голосом пояснил Ойя, но Синдер Ти уже и думать забыла о нем, переведя вопросительный взгляд бирюзовых глаз на свою спутницу. Дымогривка, кажется, изрядно нервничала, и, когда многочисленные приветствия наконец стихли, глубоко вдохнула и первым делом попросила, кивнув в сторону телевизора:

— Уберите, пожалуйста. Я не могу повышать голоса.

Истерическую болтовню ведущих "Голубого огонька" сменил почерневший экран, а Дымогривка пододвинула пристроившийся около елки стул к столу и села — с каким-то даже облегчением. За окном тем временем вовсю принялись грохотать праздничные салюты, но от них избавиться, увы, не представлялось возможным.

— Не хочу показаться грубой, но... Мне нужно поговорить с теми, кого я знаю. — Волшебница взглянула по очереди сначала на Ойяйю, потом на Пеструю Звезду.

— А, конечно, — ничуть не обидевшись, пробасил красноглазый Ойяйя и взлетел из-за стола. — Мне все равно уходить пора было... Ну, бывай, братец! — махнул он щупальцем Ойе и скрылся с глаз присутствующих; только и было слышно, как хлопнула входная дверь.

— Я никуда не уйду, — твердо заявила Пестрая Звезда в ответ на повторный взгляд Дымогривки. — Это — мои друзья, и я должна быть посвящена в то же, что и они.

— Не думай, я тебя не прогоняю, — с натяжкой улыбнулась светловолосая волшебница, будто бы это стоило ей неких усилий. Подобные странности, уже не раз подмеченные Острошипой, как и, судя по всему, остальными друзьями, неизбежно вызывали неприятные ощущения и мысли. — Я только рада появлению еще одного друга в вашей компании. Как тебя зовут?

— Пестрая Звезда, или же Пестри, — отозвалась та, чуть склонив голову. — Начинающая волшебница.

— Приятно познакомиться, Пестрая Звезда, — тепло ответила Дымогривка. — Обо мне ты, наверное, знаешь из рассказов друзей... Как и о Синдер Ти. — При своем упоминании пегаска приосанилась. — Но не в этом сейчас дело. То, что привело нас сюда в эту ночь, касается всех вас. Рассказать обо всем так, чтобы было понятно, сложно, но я обязана буду это сделать.

Волшебница погрузилась в задумчивое молчание на несколько секунд, за которые друзья, все как один охваченные нехорошим предчувствием, тревожно переглянулись между собой. Наконец Дымогривка, вздохнув, начала:

— Наверное, все вы заметили, что я выгляжу неважно и веду себя... необычно, так скажем. Можете не лукавить, так оно и есть. Но внешняя усталость — ничто по сравнению с тем, как я ослабела внутренне. Признаться, я с трудом смогла переместиться в ваш мир, настолько я измотана.

— Но... Что случилось? — осмелилась с беспокойством спросить Снэйлстеп.

— Всему свое время, Улитница. Для этого мы и здесь — чтобы рассказать о постигшем нас бедствии и попросить помощи.

— Помощи? У нас? Но что мы сможем сделать? — с искренним недоумением воскликнула Снэйлстеп, всплеснув руками.

— Пожалуйста, не перебивай меня, — попросила ее Дымогривка. — Мне трудно говорить, а ведь еще нужно донести всю суть.

Пробормотав извинения, пристыженная Лит опустила в пол взгляд зеленых глаз.

— Это не связано с островами почти никак, но при этом самым прямым образом, — высказала странное противоречие волшебница. — Островам ничего не угрожает, но происходит это из-за них. Как вы можете помнить, после исчезновения предыдущей королевы мы с Перламутровой совместно трудились над этим миром, используя нашу общую магию. Этой магии было вложено в острова настолько много, что теперь они стали чем-то вроде призмы, в какой-то мере отражающей на меня то, что происходит с Перламутровой. Это трудно объяснить, поэтому просто верьте мне... И мое нынешнее состояние напрямую связано с состоянием моей помощницы, с которой приключилась большая беда.

— Какая?.. — с полуотчаянием в голосе произнесла Шипи.

— Во Вселенной объявился злодей, — глухо сказала Дымогривка. — Могущественный маг, связанный, скорее всего, с темными силами.

— Подождите, — внезапно остановил ее Желт. — Вы так сказали, словно эти ваши темные силы — зло и есть. А Тьма и зло — вещи все-таки разные. Не спорю, похожие, но, по сути-то, разные.

Дымогривка как-то странно замерла, устремив взгляд глаз с неожиданно расширившимися зрачками куда-то за друзей, на что-то незримое — не видимое никому, кроме нее самой. Потом едва заметно потрясла головой и пробормотала:

— Да, Желтовзгляд, да... Ты прав, возможно. Но не об этом речь. Не придирайся больше к словам, пожалуйста. Не время.

Желт буркнул себе под нос что-то среднее между "Угу" и "Ладно".

— Так вот, злодей... — вернулась к своей речи Дымогривка. — Главная опасность состоит в том, что мы ничего о нем не знаем. Ни его прошлого, ни имени... ничего. Он и сам зовет себя Безымянный. И имеет в планах захват миров путем использования магических способностей их создателей и иных сильных волшебников. Расклад получается таков, что... — Она сглотнула. — Ему может это удасться.

За паузу длиной в несколько секунд не раздалось ни единого шороха.

— Перламутровая, отправившаяся в мирное странствие по мирам несколько лет назад, была одной из первых, кого Безымянный похитил для своих целей, — продолжила Дымогривка дрожащим голосом. — Он держит ее в своем убежище под горой в одном из дальних миров на самой окраине Вселенной, в Алом Мире.

— В Алом Мире?! — ошеломленно распахнула глаза Пестрая Звезда. Дымогривка сразу перевела на нее взор потускневших — помимо всего прочего — голубых глаз, но в нем не было ни капли укора, только интерес. — Это же... мой родной мир, — пробормотала волшебница, задыхаясь, как в лихорадке.

— Тогда тебе должно быть известно, что туда нельзя попасть сразу, — проговорила правительница летающих островов.

— Да, нужно пересечь хотя бы один мир, настолько это захолустье, — закивала Пестрая Звезда, сглотнув. Шипи с сочувствием взглянула на перепуганную волшебницу. Несомненно, она не откажется от путешествия вместе с ними, но Острошипая знала, что с Алым Миром и детством у нее связано слишком много плохих воспоминаний, и потому не могла не жалеть Пестри.

— Все, что вам нужно было узнать, вы теперь знаете, — твердо произнесла Дымогривка. Несмотря на все трудности, отпечатавшиеся у нее на лице, и изможденный вид, она не потеряла былого величия и все еще вызывала уважение и трепет с первого взгляда. — Отныне я возлагаю на вас миссию найти и освободить Перламутровую. С ее спасением ко мне вернутся силы, и вместе мы сможем найти брешь в защите Безымянного. К сожалению, я не могу последовать за вами, как бы мне ни хотелось. Не смогу я также и держать с вами связь, поэтому вам придется бороться в одиночку. Нести такое бремя тяжело, а значит, вы имеете полное право отказаться — тогда я отыщу другой способ спасти мою помощницу и подругу, но это может потребовать времени. А его становится все меньше... Ибо чем больше возрастает мощь Безымянного, тем слабее становимся мы.

— Я думаю... нет, я уверена, что каждый из нас готов помочь! — провозгласила Острошипая. Пятеро друзей подтвердили ее слова один за другим.

— Я знала, что так будет, — выдохнула Дымогривка, чуть-чуть улыбнувшись. — Мне легче оттого, что теперь есть надежда. Не подведите. Синдер Ти отправится с вами, чтобы переносить вас между мирами, а мне пора идти. Спасибо.

Волшебница поднялась из-за стола и направилась к выходу. Последним, что увидела Шипи, было то, как она закуталась в плащ и исчезла в зимней ночи, прикрыв за собой скрипнувшую дверь.

— Вот и подарочек нам на Новый Год, — хмыкнул Желт. — Только порадовался спокойной жизни...

— Ты же все жаловался, что тебе скучно, — недоумевая, отозвалась Шипи. Слова ее были правдой: уже по прошествии месяца после злоключений с рекой и пингвинами Желт начал заводить разговоры о том, что ему все надоело и что быть обычным жителем улицы Острова Советов равносильно умирать со скуки.

— Знаешь, миры исследовать — одно, а кого-то спасать, да еще потом от агрессивных злодеев ноги уносить — совсем другое, — пожал плечами в ответ Желтовзгляд.

— Наисследуетесь вдоволь, сэр Желт, ибо нам придется пересечь в поисках мадам Перламутровой не один мир, — напомнила ему Снэйлстеп, как ее неожиданно прервал тихий кашель и раздавшийся не такой уж робкий, как раньше, голос:

— Ну, раз я теперь за главную, то дело в том... — Это была, конечно же, Синдер Ти, которая, уверенно размахивая крыльями, немного приподнялась над полом, чтобы оказаться наравне с друзьями. — В том, что в первом мире мы не задержимся. Дыма мне так сказала. Нам ведь нужно как можно скорее попасть в Алый Мир, пока Безымянный ничего совсем плохого не натворил.

— Синдер, а как мы будем перемещаться между мирами? — задала томивший, без сомнения, всю компанию вопрос Белозвездка.

— Только не говори, что ты научилась колдовать, я тебе все равно не поверю, — добавила Шипи, строго взглянув на пегаску. — Не для того я тебя придумывала.

— Не научилась — пока еще, — лукаво блеснула большими бирюзовыми глазами Синдер. — Но, перед тем как я вернулась в Эквестрию, Дыма подарила мне этот кулон. — Она приподняла зеленый камень на веревочке копытцем, чтобы все смогли его увидеть и внимательно разглядеть. — Помните Подозреваку? Дыма сделала мне копию кулона, которым она была, в память о наших приключениях — а еще зарядила его своей магией, чтобы я могла в любой момент снова ее навестить! Так что это не просто безделушка, а сильнейший волшебный артефакт! — закончила, вздернув голову, Синдер Ти, явно гордая тем, что является полноправной обладательницей такой необычной и уникальной в своем роде вещицы.

— Это все чудесно, но, может, приступим к делу? — бросил Желт, немного раздраженный поведением пегаски. Подумать только, прошло всего ничего, а она уже зазналась! Но, спустя мгновение увидев восторженное выражение ее лица и глаз, он с опозданием понял, что никакое это не хвастовство, а обычная детская радость — как ни крути, то все-таки была Синдер. Однако и подгонять ее тоже было необходимо — кажется, пони уже почти забыла о своем задании.

— Соглашусь, — одобрительно кивнула Острошипая. — Надо спешить, так как времени у нас в обрез. Как им пользоваться? — спросила она пегаску о магическом кулоне.

— Ой, сейчас, — пробормотала Синдер и, опустившись на пол, принялась проводить какие-то манипуляции с камнем.

— Ребят, а нас искать не будут? — озадаченно прогудел Ойя. — Всякие там спасения — дело долгое...

— Белоушка об этом позаботится... наверное, — несколько неуверенно отозвалась Шипи. — Можно записку, на всякий случай, оставить. Даже нужно.

После этих слов Шипи сразу поднялась из-за стола и поспешила по лестнице, уже очищенной от осколков убитых Ойей шариков, на второй этаж — за ручкой и бумагой, по-видимому. Обнаружив их в одном из ящиков комода в ближайшей комнате, Острошипая на секунду задумалась, что бы включить в записку, а затем быстро написала, что им нужно на неопределенное время отлучиться, но они еще сюда вернутся. Мысленно надеясь, что Янтарь додумается заглянуть сюда, она положила записку на видное место у зеркала и спустилась обратно. Даже за такой краткий промежуток времени Желт успел завести спор с Синдер о главенстве в их компании, но Шипи кое-как их смирила и предложила пегаске рассказать, что им надлежит делать для путешествия между мирами посредством волшебного кулона. Покосившись на Желта и фыркнув, Синдер объяснила:

— Кулон сам все сделает, можно сказать, только нам нужно выйти на открытое пространство и держаться поближе друг к другу. Я вас поведу, я видела здесь неподалеку хорошую поляну...

— Только давайте соберемся, хотя бы быстро. Нельзя отправляться в такой путь налегке, — рассудительно заявила Беля.

Предложение было очень разумным, и перечить ей никто не стал. Один за другим друзья встали из-за стола (Ойя сделал это крайне неохотно, с тоской поглядев на недоеденных жареных червяков) и принялись внимательно собирать все необходимое, вроде не скоропортящихся продуктов и других полезных вещей.

— Мы так основательно в первый раз готовимся, — заметил Желт, настойчиво запихивая в рюкзак бутылку газировки. — Я-то думал, все, как обычно, будет спонтанно... — Он огляделся, словно ища что-то. — А, вот!

— Эм, Желт, — недоуменно позвала его Шипи, на что тот сразу же обернулся. — Зачем тебе в параллельном мире игрушечный звездолет? — Она многозначительно посмотрела на пластиковую модельку, которую Желт сжал в руке.

— А... ну... да не знаю, — растерянно пробормотал тот, но все же сунул звездолет в карман рюкзака. — Пригодится, может.

Минут за десять вся компания, подгоняемая волнующейся Синдер, справилась и была готова к предстоящему долгому путешествию. Вышли в холл и потянулись за верхней одеждой, но пони неожиданно запрыгала вокруг друзей, вопя:

— Нет, нет! В том мире тепло, даже жарко!

— Ну и как ты предлагаешь нам выходить на улицу? — вскинул бровь Желт. — Мне как-то не улыбается торчать на морозе без куртки, там минус, и снег лежит, между прочим. Белый такой, если не заметила.

— Синдер, знаешь, а Желт прав, — покачала головой Шипи. — Может, мы все-таки сможем воспользоваться кулоном здесь? А иначе тебе придется довольствоваться помощью одного Ойи.

— Ну, я тоже мерзну, на самом деле, — между тем пожаловался существо.

Синдер молча взяла кулон копытом и, задумчиво посмотрев то на него, то на друзей, наконец пробормотала:

— Я даже не знаю... Дыма говорила, что это может быть небезопасно...

— Эй, погодите-ка! — полунедоумевающе-полуразоблачительно воскликнул Желт. — Насколько я помню, Дымогривка нас в наш мир вернула из дворца! Это что, получается, она нас намеренно опасности подвергла?.. — Желтые его глаза блеснули неприкрытым гневом.

— Насколько я помню, она не использовала при этом кулонов, — в тон ему хмыкнула Острошипая. — Может быть, это и вовсе лишь на пони распространяется, кто его разберет?

— Я о таком правиле вообще не слышала, — проговорила Пестрая Звезда — тихо, но более-менее бодро.

— Ну и в чем проблема? — сразу перескочил на другую, хоть и близкую тему Желт. — Отправляемся отсюда, и дело с концом. А то так до утра, а то и дольше простоим.

— Ладно, — со вздохом согласилась Синдер Ти и взмахом крыла подозвала к себе друзей. Те встали перед ней полукругом, и пегаска последний раз предупреждающе промолвила: — Если что-то случится, то я не виновата. — Она подула на кулон и несколько раз повернула его вокруг своей оси.

— Эх, печально, что мы так и не запустили фейерверки, — с оттенком грусти пробормотала Снэйлстеп словно бы самой себе. — Так хотелось почувствовать себя Гэндальфом...

Больше никто ничего не сказал. Уже знакомое чувство всепоглотительного спокойствия овладело Острошипой, и уголком угасающего сознания она успела подумать, что, раз перемещение между двумя параллельными мирами началось хорошо, то, верно, и закончится оно точно так же.

Из забытья ее вывел резкий запах влажности и листвы, ударивший в нос, и почти сразу после Шипи оказалась оглушена множеством разнообразных и странных звуков. Разомкнув веки, она узрела пред собой в буквальном смысле стену темной зелени, среди которой едва угадывались высоченные гладкие стволы деревьев непривычных пород. Мгновенно сообразив, что происходит, и вскочив под действием инстинкта самосохранения — мало ли какие твари ползают здесь по земле, — Острошипая оглядела небольшой пятачок, не слишком заросший тропической растительностью, зато в изобилии покрытый мутными грязными лужами со вздымающимися на них пузырями. Правда, друзьям повезло, что все они — по счастливой ли случайности? — миновали участи в них искупаться и тоже, как и Шипи, уже поднялись на ноги.

— Эй, а где Синдер? — внезапно спросила Белозвездка.

У Шипи невольно сжалось сердце от страха, когда она поняла, что отважной серой пегаски действительно с ними нет. Неужели их решение пойти против воли Дымогривки оказалось роковым? Нет, этого просто не может быть!

— Она, наверное, немного запаздывает, — бодро откликнулся Желтовзгляд. Без всякого сомнения, эта его бодрость была самой что ни на есть наигранной: еще бы, Синдер куда-то пропала, а ведь именно он предложил пойти в обход установленных королевой летающих островов правил! Правда, причина действительно могла быть самой объективной: может, кулон просто переместил их немного раньше своей владелицы?

К величайшему для всех облегчению, несколькими секундами около куста с блестящими, как будто жирными лопатоподобными листьями появилась серая пони-пегас с золотистой гривой, почти сразу же поднявшаяся на копыта и встряхнувшая головой.

— Вот видите, все в целости и сохра... — радостно начал Желт, как его оборвал дикий вскрик, заставивший друзей прирасти к земле, а цветастых птиц в кустах — разлететься в испуге кто куда:

— КУЛОН!!

Все мигом обратили взоры на Синдер, которая, в панике вытаращив круглые глаза, уставилась на пустое место у себя на шее. Именно то, где должен был висеть на нити волшебный кулон.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Вторник, 27.01.2015, 21:51 | Сообщение # 82
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Всем ночи и новых глав! Надеюсь, будет интересно :3

[cut=Третья глава]Третья глава

На мгновение все накрыла тишина, но ее вновь разорвал горестный, высокий голос серой пони:

— Пропа-а-ал!!

Острошипая, хоть и не успела еще осознать всех будущих последствий произошедшего, но почувствовала, как задрожали ее руки. Как обычно бывало с ней в случае, когда некая сложность обрушивалась на нее как снег на голову, Шипи растерялась и не сумела вымолвить ни слова, поэтому первый шаг в понимании ситуации сделала Белозвездка простым испуганным вопросом:

— И что же нам теперь делать?

— Не знаю, — коротко пискнула Синдер, сглотнув подкативший к горлу комок. Будь это полгода назад, она бы с легкостью разрыдалась, а сейчас, пусть и была близка к сему, но, к ее чести, изо всех сил сдерживала себя.

— Как мы попадем в тот мир? — непонимающе прогудел Ойя, отчего Синдер Ти пискнула еще отчаянней:

— Не знаю! — Вдруг пегаска будто что-то осознала, судя по промельку в бирюзовых глазах, и резко повернулась к Желту. Тот даже не успел никак отреагировать, когда на него обрушился град обвинений:

— Это все ты виноват! Нужно было делать по правилам! На улицу выйти! И ничего бы не было! Виноват ты!

— Я?! — ошеломленно воскликнул Желт. — Да как будто мне одному не хотелось вылезать из дома! Не я, так еще кто предложил бы — так почему всех собак на меня сразу вешать?!

Синдер проигнорировала его возмущения.

— И как ведь так... А я вам г-говорила! — В словах пони появились жалобные всхлипы. — В-видите, что получилось! М-мы здесь теперь заперты! И н-никогда не... не выберемся... — Синдер заплакала уже в открытую, осев на мокрую землю и закрыв копытами лицо.

Не задумываясь, Шипи подошла к серой пегаске и, присев на корточки, обняла ее, ободряюще проведя рукой по золотистой гриве. Все же, когда-то Острошипая создала Синдер Ти, хоть и не ожидала материальности этого образа, и теперь была обязана ее утешить.

— Ничего страшного, Синдер, — тепло произнесла она, выдавив натянутую, но все же улыбку. — Не плачь только. Мы найдем какой-нибудь другой способ попасть в Алый Мир, обещаю тебе. — Она не заметила — да и не могла заметить, — что Пестрая Звезда на этом словосочетании вздрогнула.

— Да-да... найдем, — неловко вклинился Желт. — Не бывает ведь безвыходных ситуаций... Это мы по себе знаем, да, Шип? — Обнаружив, что Острошипая и не собирается ему отвечать, а также поймав на себе сразу несколько взоров с разными долями укора, Желтовзгляд вздохнул и, не поднимая глаз, пробормотал: — И еще... Извините меня, пожалуйста. Синдер права, я был виноват. Могли бы и померзнуть пару минут ради такого дела. Я, конечно, никак уже не верну кулон — хотя, кто знает, — но постараюсь всеми силами отыскать замену. И, даю слово, больше такого не повторится.

Синдер к этому времени уже практически перестала всхлипывать и внимательно глядела на Желта; Шипи тоже обернулась, продолжая, правда, машинально приглаживать ладонью перья в крыльях пони.

— Да все нормально, — улыбнулась Синдер, из чьего голоса пропали даже следы грустных ноток. Отпрыгнув от Шипи, она подлетела к Желту и в знак примирения протянула ему серое копыто. Тот несколько удивленно пожал его, и пегаска радостно — невероятно, как быстро изменилось к лучшему ее настроение! — затараторила: — Правильно и ты, и Шипи сказали — мы еще какой-нибудь способ найдем! И неважно, из-за кого мы кулон потеряли. Совсем. Дымогривка новый сделает, она умная. Только постараться надо и освободить Перламутровую, а там уже все обойдется. И еще раз — зла я на тебя не держу. Все и так хорошо будет! — закончив этим радостным воскликом свою сумбурную речь, Синдер описала в воздухе сальто и, приземлившись, закричала: — Когда отправляемся?

— Куда? — недоуменно наклонила голову Шипи.

— Как куда? На поиски мага, который нас перенесет в Алый Мир, конечно! — подпрыгнула та.

— А зачем нам, собственно, куда-то идти?.. — издалека начал Желт, и только после интригующей паузы высказал идею, понятную всем: — Нам поможет Пестрая Звезда!

Все разом повернулись к юной волшебнице. Если на лице той и отразилась тень страха, то сразу испарилась без единого следа.

— Верно, сэр Желт! — довольно произнесла Снэйлстеп, не дав и слова вставить виновнице внимания. — Леди Пестрая нам много рассказывала о том, как путешествовала между мирами. Безусловно, с ее подмогой мы справимся!

— Вот видишь, Синдер, как все быстро разреши... — с искренней радостью начала Беля, но была прервана отчего-то робким голосом Пестрой Звезды:

— Я... Я понимаю, что вы все на меня рассчитываете, но... — Она запнулась на несколько секунд.

— Но? — бесцеремонно оборвал молчание Желт.

— Но я до этого путешествовала лишь поодиночке, — покачала головой волшебница, в карих глазах которой блестело отчаяние. — У меня нет никакого опыта в переносе меж мирами других людей... Я даже теорию почти не знаю! Если я попытаюсь, это может обернуться чем-то ужасным... я даже боюсь предположить, чем. Одно знаю точно — чем-то много более худшим потери волшебного кулона. Я... я никак не хочу вас подводить, но, похоже, сейчас я не способна ничем помочь, как бы ни хотела.

— Ладно, ничего тут не поделаешь, — вздохнула Шипи, пожав плечами. Нельзя сказать, что это как-либо ее расстроило, ибо Острошипая даже не успела понять всю удачу того, что Пестр сможет перенести их в пространстве, когда надежда на это отпала. Оглядевшись, она пришла к тому же выводу, что и все: — Для начала надо бы выбраться из этих... джунглей. И будьте осторожны, мало ли, кто здесь водится, — предупредила она, обращаясь в первую очередь к Синдер, которая вприпрыжку бросилась в абсолютно случайном направлении. Друзьям ничего не оставалось, как следовать за ней, меж лоснящимися кустами, лианами (за которые то и дело цеплялся щупальцами Ойя) и здоровенными, лишенными коры корнями.

Заметив, что Желт идет в самом конце процессии, Шипи замедлила шаг и вскоре поравнялась с ним. Тот кратко глянул на нее, не поворачивая головы, и ничего не сказал.

— Вот видишь — иногда бывает полезно признавать свои ошибки, — стараясь свести наставления и укор в своем тоне к минимуму, произнесла Шипи относительно негромко — относительно, поскольку, скажи она это совсем тихо, то не смогла бы перебить активный гомон неизвестных существ в верхних ярусах дождевого леса. — И извиняться тоже.

— Издеваешься надо мной? — убитым тоном отозвался Желт, соизволив, однако, повернуться к собеседнице.

— Нисколько.

Но Желт, кажется, ни на секунду в это не поверил и мрачно буркнул:

— Век мне будешь это припоминать.

— А что не так-то? — спросила, запутавшись, Шипи. — Разве ты не хочешь поддерживать хорошие отношения со всеми своими друзьями? С крылатыми в том числе.

— Ну, с одним крылатым "другом" я в свое время совсе-ем не поладил, — саркастически произнес Желтовзгляд, явно намекая на Руи, красного дракона с летающих островов. — Но что со всеми — это в точку. Готов на что угодно поспорить, что, начни я настаивать на своем и дальше, ты бы мне устроила очередной разнос. Знаем, чем такое всегда заканчивается.

— На моей памяти, только взаимным прощением, но это если рассматривать совсем концовку.

Желт чуть усмехнулся.

— Знать бы, какой будет совсем концовка этой переделки.

— Ну, тут мы все равны, ибо понятия не имеем. Ладно, я пойду контролировать Синдер, пока она не сорвала что-нибудь ядовитое или не стала чьим-то обедом. Хочешь поговорить — приходи.

— Обязательно, — иронично хмыкнул Желт, давая понять, что в данный момент вполне способен довольствоваться собственным обществом.

С трудом догнав скачущую чем-то средним между рысью и галопом, а иногда переходящую и на бреющий полет Синдер, запыхавшаяся Шипи попросила ее лететь немного медленней — как раз вовремя, потому что случилось то, что в конце концов должно было случиться: Ойя запутался в многочисленных склизких лианах. Порвать те оказалось нереально даже для Ойи, поэтому он был вынужден вытаскивать щупальца по одному из закрутившихся вокруг них зеленых петель. Синдер Ти немало помогла ему в этом, не выразив, на удивление, ни капли испуга в отношении черного зубастого существа.

— Да что ж это такое! — громко пожаловался Ойя, стоило ему сразу после освобождения наткнуться лицом на длинные воздушные корни какого-то растения. — Не лес, а жуть. И есть нечего — червяков нет, только москиты гигантские да какие-то многоножки, ядовитые небось. Вам-то хорошо, а я хлебом с маслом не обойдусь. — Путники как раз перекусили бутербродами, масло с которых из-за местного знойного климата с особым упорством стекало в лучшем случае на землю, а в худшем — на одежду себя или соседа.

Следующие два часа были крайне однообразны: шаг за шагом (а также щупальце за щупальцем) друзья пробирались через заросли, уклоняясь от качающихся тонких веток с шипами, а иногда — убегая от атаки недружелюбных комаров, которых Желт и Ойя из-за размеров хором называли мутантами. Единственными крупными животными в поле зрения друзей оказались лишь рыжеватые обезьяны, замеченные ими пару раз высоко над землей, но не обращавшие на чужаков ровным счетом никакого внимания и продолжавшие переговариваться на своем обезьяньем диалекте.

А потом случилось нечто внезапное.

Шипи вышагивала впереди всех, даже впереди Синдер, внимательно глядя перед собой — ей уже доводилось спотыкаться о корни и не хотелось повторять этот горький опыт. Вдруг Острошипая уловила краем глаза какое-то движение сбоку, но головы повернуть не успела, потому что невесть откуда появился и лениво пересек в шаге от нее дорогу... огромнейший питон, толщиной сантиметров тридцать и покрытый маскировочными пятнами разных оттенков коричневого.

Шипи очень смутно помнила, что было дальше — только, что она издала леденящий душу протяжный вопль и парой секунд позже оказалась высоко над землей, каким-то непостижимым образом забравшись со скоростью белки на ближайшее к ней дерево. Вцепившись в покрытый клочьями бледной коры ствол и задыхаясь от ужаса, Шипи извернулась так, чтобы увидеть своих друзей — у всех на лицах застыло одинаковое ошарашенное выражение. Первое впечатление от нежданного появления рептилии прошло, и страх от него сменился другим страхом — высоты, а потому Шипи крепче вцепилась в дерево и сглотнула, избегая смотреть вниз — она уже успела навскидку определить, что до земли было не меньше четырех метров.

— Шип, ты как туда вообще запрыгнула?! — первым очнулся Желт. Интонации его голоса было трудно передать словами — как минимум, тот выражал крайнюю степень шока. — Ускоренный курс джедайских навыков прошла, что ли?

— П-понятия не имею, — со всей возможной искренностью отозвалась Шипи.

— Наверное, сэр Желт, во-он по тем веткам, — раздался голос Снэйлстеп. — Кстати, леди Шипи — если вас это успокоит, тот питон испугался и уполз обратно!

— Утешила, спасибо, — рассерженно бросила Шипи, как вдруг ее осенило, и она вскрикнула: — Ойя! Ойя, лети сюда и сними меня! Пожалуйста!

Ойя, шелестя щупальцами, тут же храбро бросился на подмогу подруге, как вдруг раздался хлюпающий звук и его расстроенный бас:

— Я... я не могу пробиться через эти лианы! — Сердце Острошипой камнем ухнуло вниз. — И веток так много, я просто не пролезу! — Вновь раздалось хлюпанье. — Нет, никак! Прости, тебе самой придется спускаться... — жалобно прогудел Ойя удаляющимся от Шип голосом.

— Ладно, — выдохнула Шипи, осознавая всю безвыходность своего положения. При одной мысли о прыжке ее начинало мутить, поэтому оставалось надеяться лишь на то, что ей удастся спуститься по веткам. Но надежда эта была настолько призрачной, что можно было и не пытаться. Все равно как-нибудь спустится — не сидеть же на дереве вечность, это ведь абсурд! И опять все упиралось в простой вопрос "а как?".

— Ты... по веткам спускайся, что ли, — раздался снизу голос Желта. — Там, чуть ниже тебя, дупло есть, попробуй за него ухватиться.

Глубоко вдохнув и собрав всю свою смелость, Шипи спустилась чуть ниже по стволу. На мгновение она перепугалась, не обнаружив под ногами опоры, но как раз вовремя наткнулась на довольно увесистую и широкую ветку и с облегчением встала на нее. Оглядев пространство под собой, она увидела упомянутое Желтом дупло и еще одну подобную ветку, чуть левее той, на которой она балансировала сейчас. Медленно, следя за каждым своим движением, Шипи добралась до ветки и вцепилась руками в бугристые края дупла. Что ж, ободрила она себя, метр уже позади, и...

— Че надо?!

Раздался короткий вскрик, и Шипи, потеряв равновесие, полетела вниз, но не только не разбилась — даже не ушиблась, потому что Ойя подхватил ее практически у самых кустов, которые должны были стать точкой ее приземления. Поблагодарив существо и спустившись на твердую землю, Шипи кое-как уняла головокружение и вскинула голову вверх, уставившись, как и все, на что-то, высунувшееся из дупла.

Что-то больше всего походило на птицу, однако выглядела та до смешного несуразно. Во-первых, оперение птицы было ярко-зеленым, с небольшой примесью желтого, и на большой круглой голове покачивался хохолок из четырех здоровенных перьев, изрядно потрепанных — то ли птица спала до этого, то ли такая растрепанность просто была ей свойственна. Крупноватый для такой головы ядовито-оранжевый клюв торчал из середины лица, а за ним красовались блестящие черные глаза со сдвинутыми над ними перьями, служившими, вероятно, бровями. Не нужно было быть ясновидящим, чтобы понимать, что житель дупла был крайне рассержен тем, что кто-то вторгся в его дом.

— Вы кто вообще?! — гаркнул он, высунувшись из дупла практически наполовину. — Чего в мое дупло лезете?

— А ты кто? — спросила в ответ Шипи — без вызова, из чистого любопытства.

— Наглый Птыц, кто! — с оттенком гордости отозвалась птица.

— Наглый Птиц? — озадаченно переспросила Пестрая Звезда.

— Птыц, дубина! — Из этой реплики стали ясны две вещи: Наглый Птыц ненавидел, когда его называли Птицем, и не стеснялся в выражениях. — Клянусь красным хвостовым пером моего папани, эти человеки никогда не научатся меня правильно называть! — надулся он.

— Успокойся, мы поняли: ты — Наглый Птыц! — воскликнула Шипи во избежание дальнейших нотаций на эту тему.

— Так чего вы тут делаете и зачем полезли в мое дупло? — вновь потребовал объяснений Птыц. Его черные глаза гневно блеснули.

— Ну... — на мгновение задумалась Острошипая, но решила изложить пернатому недоразумению всю ситуацию как есть. — Я случайно залезла на дерево, спасаясь от питона, а потом пошла спускаться, и так же случайно наткнулась на ваше дупло. Я не хотела вас тревожить, честное слово! Я даже не знала, что вы там есть!

— Перья и клювы, до чего ж я докатился! — присвистнул Птыц. — Она даже не знала, что я здесь есть! Деточка, а кто здесь, по-твоему, должен быть? Император Никрыло Второй с сынком, от революции прячущийся?

— Я думала, дупло пустое, — объяснила ему Шипи, но тут же была прервана истерическим гоготом:

— А оно не пустое, та-да-да! — Птыц отдышался и, подперев голову таким же зеленым крылом, с интересом поглядел на гостей. — Вы тут чего вообще бродите? От экскурсии отбились?

— Вообще-то, сэр Птыц, мы попали сюда из другого мира... — начала Снэйлстеп. — И, каким бы каламбуром это не было, нам снова нужно в другой мир. В Алый, если быть точным.

— Ого, листочки-корешки! — Птыц на удивление ловко выскочил из дупла и спрыгнул на несколько веток ниже. Он был почти полностью зеленым, за исключением снежно-белого живота; крылья, к слову сказать, казались маловаты по сравнению с телом — Птыц, наверное, не умел летать, — в отличие от длинных лапищ, таких же оранжевых, как и его клюв. — А можно я с вами? У меня тож делишки в Алом Мире есть — нехиленькое совпаденьице, а! Неспроста это, клянусь блохой моей тетки, неспроста... А не те ли вы самые... А, неважно! — махнул он крылом и, подобно зеленой молнии, прыжками донесся до земли. Оказался пернатый немаленьким — чуть выше, чем по колено человеку. — Товарищи, вы хоть знаете, как в Алый Мир попасть?

— Ну, у нас был волшебный кулон, но мы его потеряли, — призналась Шипи.

— Лоша-ары! — не замедлил оценить их действия Птыц и хрюкающе засмеялся. — Ничего, я Птыц умный, и доведу-ка я вас до портала. Правда, завтра, потому что ночка скоро. Да и надо мне дождаться, а то что же, выходит, полторы недели в этой дырке зря проторчал?.. — пробормотал он себе под клюв не понятную никому, кроме самого себя, фразу, а потом побрел куда-то в кусты. — Ща буду!

Как только вздернутый хвост Птыца скрылся в зелени, Желт, все это время проведший в молчании, с редкостной неприязнью прошипел:

— Не нравится мне эта птаха...

— А по-моему, он милый, — встряла Синдер Ти. — И смешной.

— А еще на редкость наглый и самодовольный, — отрезал Желт. — Я ему не доверяю, и вам не советую. Что-то тут неладно, говорю вам.

— У нас нет больше никаких зацепок, — покачала головой Шипи. — Мне он тоже не понравился, но лучше такой проводник, чем никакого.

— А если он нас Плэгас знает куда заведет? — с неприкрытым раздражением вскинулся Желт, которому явно не понравилось то, что к его словам никто не собирался прислушиваться. — Мы его знать не знаем, как и не знаем, что на его двинутом уме. Кто из вас может поручиться, что он — не шпион Безымянного и не задушит нас ночью?

— Никто, но у нас просто нет другого выхода, — вздохнула Острошипая. — Ты прекрасно понимаешь, что в одиночестве мы тут долго не протянем.

— Раз это вас так тревожит, сэр Желт, можно на всякий случай выставить охрану, — высказала разумнейшее предложение Улитница, увидев, что Желт все еще сердито оглядывает друзей, мысленно выставляя под сомнение их адекватность. — В случае любой подозрительной активности со стороны Птыца, охранник разбудит всех нас, а уж всемером справиться с ним никакого труда не составит.

— Это как еще не составит?! — раздался из кустов визгливый вопль, перепугавший всю компанию, и на тропинку, как перекати-поле, только зеленое, выкатился Наглый Птыц и тут же вскочил на лапы, пригладив крылом стоящие торчком перья на голове. — Составит, так-то! Ничегошеньки вы обо мне не знаете! Невыносимо, как уши вянут от вашей болтовни.

— Но у тебя ведь нет ушей, — недоуменно заметила Синдер Ти.

— А у тебя нет мозгов, потому что, если б они были, то ты б подумала своей головушкой и поняла, что я никак не мог переделать это выражение под себя! — нисколько не смутившись, проорал в ответ Птыц. Не обратив внимания на полувозмущенное-полуобиженное "Эй!", раздавшееся со стороны Синдер, он счел своим долгом разъяснить все еще подробнее: — Потому что ушные щели вянуть не могут.

— Может быть, ты перестанешь оскорблять моих друзей и займешься делом? — рассердилась Шипи. Она уже прекрасно понимала и вполне разделяла неприязнь Желта к этой птице и едва сдерживала себя, чтобы не надавать пернатому хороших пинков.

— Да ты о чем вообще-е? — протянул Наглый Птыц, небрежно взмахнув крылом. — Делом займемся завтра, я ж сказал! Или ты хочешь, чтоб тебе и твоим дружкам руки-ноги пооткусывали? Тут ночью такие зверюги вылезают, что дрожь берет. Хотя, вон то чудище пострашней будет, — он указал на Ойю, как гид указывает на очередной музейный экспонат. Вся человеческая и лошадиная часть компании прекрасно знала, чем аукнется слово "чудище" в адрес Ойи, поэтому была нисколько не удивлена жалобным возгласом:

— Я не чудище! — во время которого существо с черными щупальцами невольно обнажил несколько сотен острых зубов. Птыц вытаращил глаза, но иным образом своего испуга не выдал и лишь нагло взвизгнул:

— Заткнись!

— Кхем, Наглый Птыц, — осмелилась окликнуть их будущего проводника Белозвездка. — Может быть... Может быть, ты расскажешь нам об этом мире? Мне вот, например, было бы интересно узнать о нем побольше.

Друзья один за другим подтвердили свою заинтересованность, за исключением Желта, так и не смирившегося с необходимостью общения с Птыцем и приказавшего себе не спускать с него глаз.

— Ой, да раз плюнуть! — засмеялся зеленый житель джунглей. Даже смех его, и тот был до невозможного наглым. — Вот только лучше б вам без дела не сидеть, темнеет уже. Палатка у вас есть?

— Есть, — подтвердила Острошипая, подумав, что удача хоть в чем-то оказалась на их стороне.

— Вот и чудненько, — прогаркал Птыц и быстро засеменил куда-то по тропинке. — Скорей, вы ж не будете прямо здесь ночевать? А по дороге и поговорим.

Друзья — кто с воодушевлением, кто с опаской — последовали за зеленокрылым обывателем параллельного мира, который практически сразу начал тараторить:

— Чем этот мир интересен, так это тем, что каждый его житель очень-очень нагл. Настолько, что и сам мир называется Наглым. Наглый Мир нагло висит в пространстве и представляет из себя планетищу, разделенную на два полушария. Мы щас находимся в северном, где глушайшая глушь и глушью погоняет.

— А что же ты тогда здесь делал? — полюбопытствовала Синдер.

— Занимался наглющим и важнющим исследованием, — туманно ответил Птыц и незамедлительно продолжил: — А вообще, местечко-то интересное, если забыть про комаров и зубастых тварей. Джунгли — такая штука, что их за тыщу лет никто и на полперышка не исследует.

— А почему джунгли здесь в северном полушарии? — живо спросила Пестрая Звезда, явно заинтересовавшись этим вопросом. — Логично, что они должны быть в южном.

— Здесь не логика важна, а наглость, — тоном знатока заявил Птыц и прибавил: — Звезда так светит. Но тайга тут тоже наличествует, только совсе-ем на севере. Так-с... На экваторе есть горная цепь, которая отделяет от северного полушария южное. В южном в основном все занято степями, речушками да морями-окиянами. Уныленько, зато водопады красивые. Кстати, именно у водопада портал находится.

— Погоди-ка... — остановил его Желт. — Ты хочешь сказать, что нужный нам портал в южном полушарии?

— Ну не в северном же! — фыркнул Птыц, встряхнув хохолком. Ответом послужило нехорошее слово, услышав которое, Наглый Птыц в буквальном смысле подскочил и, покосившись на Желта, злобно прокаркал: — Эй, ты, за языком следи! Еще чего удумал! Пойдешь в обход, если еще хоть раз такое услышу!

— Простите, — прошипел сквозь зубы Желтовзгляд.

— На чем я остановился?.. — притворно задумался Птыц. — Ах да. Климат тут онаглеть какой наглый, поэтому мир до сих пор не развалился. Живут в мире три расы: птицы, разумные бабочки и человеки.

— Люди, — машинально поправила его Улитница.

— Ну, ты, может быть, и людь, а они — человеки, — категорически отрезал Птыц. — Есть еще промежуточные расы, то есть крылатые человеки и человеки-бабочки. С усиками.

— Ужас какой, — пробормотала Пестрая Звезда.

— Ужас не ужас, но живут они на деревьях, — плавно перешел к описанию быта местных жителей Наглый Птыц. — Строят там дома и живут. Человекам и птицам же хорошо и в обычных городах, только птицы живут в маленьких домиках на деревьях, построенных специально для них. А бабочки летают не пойми где. Все. Мы, кстати, пришли.

Друзья вслед за Птыцем вышли на более-менее обширную поляну, отдаленно напоминающую ту, где они очнулись после путешествия из своего мира. Не стали терять времени даром и побежали ставить палатки, однако мгла опустилась на джунгли на удивление быстро, буквально за несколько минут, и вскоре не было видно ни зги. Кое-как закончив установку палаток в полной темноте, друзья, уставшие и измотанные долгим и трудным днем, забрались внутрь — за исключением Ойи, оставшегося охранять импровизированный лагерь, и забравшегося в дупло на красноствольном дереве Птыца. Неизвестно, как долго засыпала остальная компания, но Шипи уснула мгновенно, и единственным, что тревожило ее во снах, были горстка мимолетных вспышек света, тут же гасших в ночной тьме.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Вторник, 03.02.2015, 19:07 | Сообщение # 83
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Размахнулась я в этот раз. Что ж, приятного вам прочтения) И наглости!

[cut=Четвертая глава]Четвертая глава

Шипи помнила точно — она мирно и крепко спала до самого утра. И, наверняка, могла бы проспать намного дольше — даже не могла, а была обязана, — если бы не адский грохот, который, подобно паре тысяч пушечных выстрелов, ворвался в сон Острошипой и стер его в порошок.

Спросонья Шипи подскочила и даже не поняла, где находится, что на миг пробудило в ней панику и ощущение какого-то безумного сна. Вокруг царил полумрак, едва подсвеченный некими отблесками, но Шип сразу пришла в себя, как только сумела различить голоса своих друзей, точно так же застигнутых врасплох и ничего не понимающих.

— Что... Что произошло?

— Все это слышали?

— Звезду Смерти взорвали?..

— Это было где-то снаружи... наверное...

— Ну не здесь же!

— А почему тогда так темно?

— Потому что палатка свет не пропускает, Лит!

— Но не настолько же! Или на дворе еще ночь?

— Мне страшно!

— Давайте пошлем кого-нибудь на разведку?

— Ох ты ж, я на кого-то наступил!

— Желт!

— Что?

— Иди отсюда!

— Куда?

— Куда-нибудь, только подальше от моей руки!

— А почему горелым пахнет?

— Клянусь молниями Силы, тут без света на разберешься. Или без ста грамм.

— Желт!

— Да что я такого сказал?

— Понибудь, мне страшно!..

— Давайте... оценим ситуацию трезво. Что случилось?

— Как будто кто-то знает!

Но тут в гудящую, как муравейник, палатку пролился луч света, наконец-то внесший какую-то ясность в это безобразие. То был Ойя, который оттянул в сторону часть непроницаемой парусины и испуганно посмотрел на переполошившихся друзей. Внутрь ощутимо пахнуло гарью.

— Там... — прогудел он, как вдруг зашелся в кашле. Прочистив легкие, Ойя сипловатым голосом закончил: — Я не знаю, что это, но вы обязаны это увидеть!

Друг за другом — на сей раз, по счастью, уже не по чужим головам или рукам — участники приключения выбрались на поляну, и каждый невольно закашлялся от покрывших ее клубов темно-серого дыма, источник которых находился где-то на противоположном ее краю. Кое-как отмахиваясь от едких испарений одной рукой и прикрывая нос и рот другой, Шипи едва ли сумела что-либо разглядеть слезящимися глазами и через серую пелену, лишь смутные силуэты ее спутников и какие-то совсем отдаленные тени — деревья и кусты, по-видимому.

— Наверное... стоит подождать... пока этот дым... рассеется? — предположила Снэйлстеп, перемежая части своей фразы надрывным кашлем.

— А он вообще рассеется? — скептически отозвался Желт. — Кстати... говоря... а где наш дорогой проводник?.. А?

— Я его не видел, — признался Ойя, пытаясь стряхнуть серую копоть с щупалец. Действия его были безуспешны, ибо она оседала вновь.

— Вот видите! — выдохнул Желт, прижав ладонь ко лбу — явный признак, что ему нехорошо. — Это он небось и... сделал... Мерзавец... Сбежал... Найду — оторву крылья...

Шипи было уже трудновато воспринимать его слова, поэтому она, пока чувствовала себя еще более-менее нормально и находилась в сознании, как можно громче, хоть и с перерывами в виде кашля, произнесла:

— Уходим с этой поляны... Подальше... Вернемся, когда дым рассеется... Нельзя тут оставаться!

Друзья все как один приняли разумность этого решения и вслед за Острошипой, которая изо всех сил старалась твердо устоять на глинистой земле, побрели вглубь джунглей, оставив за спиной задымленную поляну. Они решили не отходить далеко, чтобы не потеряться, и остановились тогда, когда запах дыма практически перестал чувствоваться, но не исчез, а свет мог без всяких препятствий для него проникать в полог леса. Как раз словно бы для такой компании на пути оказались несколько белесых пеньков и поваленных стволов, под корой которых, правда, роились не очень приятные на вид личинки. Но выбирать не приходилось, даром что всех друзей после пережитого в буквальном смысле сшибало с ног.

— Ну, и что кто думает? — обвел Желт взглядом остальных. — Что за свинью нам эта птаха подложила?

— Не спеши делать выводы, — рассудительно заметила Острошипая. — Может, Птыц тут не при чем. Не было похоже, что это его крыльев дело.

— Но хотя бы то, что он исчез невесть куда, ты не отрицаешь? — вскинул бровь Желт.

— Не отрицаю, — кивнула Шипи. — А вообще, мне так кажется, это было похоже на падение метеорита.

— Или НЛО! — пискнула Синдер, но на нее никто не обратил внимания.

— Не смеши, Шип, — категорически отрезал Желтовзгляд. — Там был бы кратер раз в двадцать больше поляны.

— Но ведь не факт, что метеорит крупный! — подвергла сомнению его вывод Шипи.

— Леди и сэры, — внезапно вмешалась в их разговор Улитница. — Я со всей честностью не знаю, одному ли мне это кажется, но, если я не ошибаюсь, побеспокоивший нас дым уже рассеялся...

— И ведь правда, — удивленно подтвердила ее замысловатые слова Белозвездка, указав рукой в сторону верхушек деревьев. До этого меж их кронами можно было различить неестественную серость, а теперь на ее место пришло обыкновенное небо, голубое, чуть зеленоватое из-за растительного обрамления.

Желт, прищурившись, несколько раз оглядел кусочки небесного свода в вышине, рассеченные лианами, но там и взаправду не было ни клочка дыма. Опустив голову и помотав ей, он пробормотал:

— Не понимаю. Так быстро?..

— Но ведь мы от этого только выигрываем? — уточнила Острошипая. Вопрос этот нуждался не сколько в ответе, сколько в кратком объяснении: — Чем быстрее дым исчезнет, тем больше времени мы сохраним для вызволения Перламутровой и Дымогривки.

— И то верно, — без какого-либо, на самом деле, энтузиазма, ответил Желт, поднимаясь с пенька. — Пошли, что сидите? Нам еще искать ту зеленую тварь и отвинчивать ей крылья, — со злобой в голосе добавил он.

— Может, это необязательно? — опасливо предложила Белозвездка.

— Хорошо, только если он сам к нам не заявится, — несколько смягчился Желтовзгляд. — Вот тогда ему не поздоровится, это я вам обещаю.

На этот раз перечить ему никто не стал; Синдер, хоть и посмотрела на него чуть неодобрительно, но смолчала. Компания дружно двинулась по дождевому лесу в сторону места ночевки, наталкиваясь порой на знакомые уже ориентиры — большой желтый цветок с завернутыми лепестками, лабиринт из ветвистых корней исполинского дерева, растекшееся в глине озерцо красноватой воды — и убеждаясь тем самым, что идет по верному пути. Однако через некоторое время кое-кто из путников стал сомневаться в правильности направления, поскольку по времени они вот-вот должны были достигнуть долгожданной поляны, но при этом никто до сих пор не ощущал и самого ничтожного запашка гари. Дым мог рассеяться бесследно, но запаху нужно было большее время, чтобы пропасть. Вот только, какой бы логикой ни руководствовались при этом выводе друзья, все вокруг — те же, что виденные раньше, заросли и деревья — буквально кричало о том, что до места падения метеорита осталось всего ничего, лишь пара полос мокрых кустарников.

— Может, ничего этого вовсе и не было? — недоуменно предположила Пестрая Звезда, с хлюпаньем шагая по земле с краю процессии. — Магическая иллюзия, или что-то в этом роде. Я и сама могла бы создать такую.

— Какая-то слишком настоящая иллюзия, — помахал щупальцами Ойя, тут же пожалев об этом, потому что запутался одним из них в змееподобной лиане. Пока он вытаскивал конечность из цепкой хватки растения, у друзей нашлось время, чтобы поговорить на эту тему еще.

— И правда, меня до сих пор кашлять тянет, — пожаловался Желт.

— Иллюзия может проявляться не только внешне, — покачала головой Пестрая Звезда и поправила рукой одну из двух русых кос, сбившуюся на плечо. — Если маг, наколдовавший ее, сильный, она может ничем не отличаться от реальности... за исключением того, что исчезнет в любую секунду по его велению.

— Безымянный?.. — с оттенью испуга произнесла вслух Острошипая имя, что тут же возникло в головах всех.

— Я не знаю, — быстро отозвалась Пестри. Ни для кого не укрылось, что ее карие глаза заметались. — Может, это действительно метеорит, а дым кто-то убрал магией. Я вообще не понимаю, в чем смысл этого всего — и в одном случае, и в другом.

— А вот сейчас увидим, — хмыкнул Желт, делая несколько шагов в сторону пресловутой поляны. Ойя к этому времени как раз освободился и вместе с остальными направился за ним вслед, стараясь держаться пониже, но не слишком близко к земле, чтобы не измазать свои черные щупальца. Шипи чуть ускорила шаг и поравнялась с Желтом, поэтому границу дебрей и более-менее открытой местности пересекла одновременно с ним.

Хватило одного взгляда на поляну, чтобы понять, что природа таинственного грохота и дыма ни в коем случае не была иллюзорной. На ближнем ее краю сиротливо приютилась приоткрытая палатка — у Шипи запоздало появилось беспокойство, что туда, прячась, заполз кто-нибудь нехороший, а все вещи пропитались едким запахом дыма, — а несколькими метрами дальше земля становилась сухой и лысой и уходила вглубь угрожающей воронкой.

— Метеорит, — констатировала очевидное Снэйлстеп.

Надо сказать, это не было таким уж сюрпризом — а оказалось им произошедшее следом.

— И-и-и-и-и! — раздался пронзительный протяжный визг, и из кратера пулей выскочил Наглый Птыц собственной персоной. В крыле он сжимал фиолетовый камень с вкраплениями мерцающих белых крупинок и размером со свою голову.

— Клянусь фингалом моего троюродного брата, ну наконец-то я дождался! — возопил Птыц. Друзей он, казалось, не видел и не слышал. — Вот и мой метеоритик! Не зря тут ошивался, то-то же! — цокнул он, как внезапно обратил внимание на немую сцену перед собой. Брови его приподнялись, а глаза практически вылезли из орбит, и Наглый Птыц, вздернув вверх крылья и хвост, прокричал: — Перья и клювы, вот же вы!

Бросившись вперед, пернатый несколько раз обежал своих подопечных кругом.

— А я все никак понять не мог, куды ж вы подевались, — выпалил он, почесав свободным крылом хохолок. — Сбежали ужо, думал. Хоть бы предупредили старину Птыца, а! И не стыдно вам?..

— Не стыдно?.. — прошипел Желт, развернувшись к птице и перегородив ей дорогу на очередную пробежку. — Не стыдно?! ДА НАМ НА ГОЛОВЫ СВАЛИЛСЯ МЕТЕОРИТ!

— И что? — невозмутимо отозвался Птыц, глядя на него с одной поднятой бровью. Не сжимай он в крыле небесную породу, он бы наверняка скрестил крылья на груди с переходом от зеленых перьев к белым. Желт, сглотнув, сделал к нему шаг.

— Желт, не надо, — быстро шепнула ему на ухо Шипи, пытаясь удержать того от очередного неодбуманного поступка и ухватить в свои руки ускользающую из-под чьего-либо контроля ситуацию. — Я тебя прекрасно понимаю, но он нам нужен...

Желтовзгляд, кажется, собирался ей возразить, как вместо этого с пропавшим из желтых глаз гневом вздохнул и тихо простонал:

— За что мне это...

— Не только тебе, но всем нам, — напомнила ему Острошипая. Затем повернулась к Наглому Птыцу, не сводившему с них пристального черного взгляда, и почти извиняющимся тоном оповестила его: — Все в порядке, Птыц. Когда мы отправимся к порталу? У нас мало времени.

— Да прям щас! — весело откликнулся зеленокрылый и по-быстрому запихнул метеорит к себе в перья. Никто не понял, как фиолетовый камень там поместился, зато Шипи это напомнило Пинки Пай, прячущую в своих кудрявых волосах печенье. Гордо-взволнованный Птыц уже поднял было длинную оранжевую лапку, чтобы бодро зашагать в известную ему одному сторону, как был прерван Острошипой:

— Птыц, подожди немножко, нам нужно собрать вещи.

— Да вы б определились, — хмуро прокаркал Птыц, со скучающим видом подперев крылом голову. — То им времени, подишь, мало, то в хламе надоть ковыряться.

Никак не отрегировав на сей наглый выпад в их сторону, Острошипая нырнула в палатку и одновременно удивилась и обрадовалась, что ни от одной от вещей не пахнет гарью. Что-то ей подсказывало, что дым после падения метеорита убрал Птыц, так как было больше некому — надо будет спросить у него, как только будет готова к дальнейшему пути по Наглому Миру. Заняли сборы совсем недолго, от силы пару минут, и по истечении этого времени компания выстроилась перед Птыцем, несколько раз наигранно зевнувшим. Тот протер черные глаза и поднялся, но вновь был остановлен, на этот раз вопросом-просьбой Улитницы:

— Сэр Птыц, а не могли бы вы нам популярно и понятно рассказать, с помощью какого транспорта мы доберемся до столь необходимого нам и занимательного портала близ водопада?

Птыц ошеломленно на нее уставился, приоткрыв краешек клюва. Потом встрепенулся и потребовал:

— Короче. И наглее. Неча тут закидоны устраивать.

— Вот в кои-то веки я с ним согласен, — едва слышно фыркнул Желт — так, чтобы его не услышала сама Улитница. — Это уже перебор был.

— Как мы доберемся до портала? — укоротила фразу до самой понятной Снэйлстеп.

— Вот так бы сразу и сказала, — одобрительно гукнул Птыц. — Не скажу пока. Секрет фирмы! — он без стеснения посмеялся и уже много менее веселым, как ни странно, тоном добавил: — И про метеорит тоже не спрашивайте.

— Фиолетовые метеориты обладают целебными свойствами, разве нет? — припомнила давние теоретические знания Пестрая Звезда. — Кажется, сильнейшими из них являются те, в которых есть вкрапления розового кристалла...

— Кайбурра, что ли? — вклинился Желт.

— Кай... что? — непонимающе сощурилась Пестри, обернувшись к нему.

Желт в ответ лишь махнул рукой, мол, проехали; Птыц же с легким намеком на презрение посмотрел на юную волшебницу и проговорил:

— С белыми вкраплениями не хуже, а по моей методе даж полезней! Так что не надо мне тут ля-ля: сильне-ейшими... — передразнил он Пеструю Звезду, а затем с присвистом хмыкнул и махнул крылом. — Пошли, чего стоите, как стая гвоздей?

Мысленно подивившись странному сравнению, которое, наверное, с наглостью Птыца было нормой, Острошипая последовала за жителем мира, вспомнив, однако, что забыла его спросить насчет дыма. Также у нее появился еще один замечательный вопрос.

— Птыц, а где ты был, когда упал метеорит? — громко, чтобы проводник ее услышал, спросила она. — И куда делся дым?

— Где-где, спал на дереве! — отозвался Наглый Птыц таким тоном, словно бы разъяснял какую-то ерунду маленькому ребенку. — А дым я сам убрал. Я ведь тоже кой-чего умею, не хухры-мухры! Так что не зазнавайтесь, братцы, пока я от вас не слиняю! — Он подпрыгнул на месте и с удвоенным усердием понесся дальше — так быстро, что даже с его короткими лапками не отставать было легко лишь летающим существам, таким, как Синдер Ти и Ойя. На практике и вовсе оказалось, что на подобный скоростной подвиг способна одна Синдер — из-за лиан, конечно же. Дошло до того, что, когда каждый из путешественников минимум по разу навернулся о корень или запутался, все они нестройным хором настойчиво попросили и в ус не дующего проводника бежать медленнее.

— Я не привык черепашничать, — обиженно высунул язык Птыц, однако же внял мольбам друзей и нехотя перешел на прогулочный шаг.

Сколько они так шли, было трудно сказать. Секунды сливались в минуты, минуты — в часы... Или и вовсе не сливались? Но то, что времени прошло много, было ясно и ежу. Легкая прохлада раннего утра, порой даже слишком ледяная, сменилась дневным зноем — и лучше бы даже палящее солнце иссушало своими лучами их спины, чем его зной смешивался с невероятной влажностью джунглей, что делала его втрое более изнурительным. Никто не говорил, пытаясь сберечь дыхание, даже обычно не чурающийся хорошо поболтать Птыц держал клюв на замке. Хорошим в незавидном положении путешественников было то, что и местная фауна устала от жары и потому попряталась в свои логова и норы. А то Шипи вновь бы запрыгнула на дерево, испугавшись питона, и обнаружила в таком же точно дупле другого Птыца — Хитрого, к примеру, или Ленивого.

Вот только, наверное, вряд ли бы она запрыгнула, поскольку из-за жары чувствовала себя ужасно. Все для Шип как будто плыло, смазалось в пятно, а перед глазами плясала черная мошкара, причем не было ясно, существовала ли она на самом деле. Звуки — даже сейчас, когда животные исчезли, джунгли не переставая шумели — слились в сплошное то ли гудение, то ли жужжание; порой Острошипая даже теряла ход своих мыслей, блуждавших в такт ее собственным шагам, и с трудом могла вернуться даже к чему-то значительному, вспомнить его, словно туман полудремы заволок ее сознание. Друзья отдалились куда-то на задний план, как и все сразу — хм, разве не бывает так лишь во снах, когда ни к чему мелочи?.. Однако Шипи все же понимала, хоть и с усилиями, что это болезненное состояние отступит, стоит ей лишь оказаться подальше от этого леса, чтобы зной и вездесущая вода превратились в воспоминание.

И ее мольбы, кажется, были услышаны. Через час ли, через день высоких деревьев, уходящих лианистыми кронами ввысь, начало становиться все меньше, и с течением временем непроходимые дебри превратились в подлесок, не такой уж дождевой, а затем — Шипи показалось, эти изменения произошли за секунду — сменились и вовсе подобием луга. Земля начала повышаться, и друзья с Птыцем ступили на склон холма. Солнце к этому часу перестало светить столь злобно и даровало тем самым облегчение; еще большую надежду вселяли вспоминаемые слова Птыца о горах на экваторе. Каждый понимал прекрасно, что эти горы уже близко, и с интересом строил догадки, чем же окажется таинственный транспорт наглого проводника. Для Синдер или Белозвездки этот интерес был действительно интересом, вызванным любопытством, Пеструю Звезду и Снэйлстеп занимала магическая сторона предмета, Желт, все еще не проникшийся и каплей доверия к Наглому Птыцу, беспокоился о надежности, Шипи, вернув здравомыслие и вместе с ним чувство долга за миссию Дымогривки, надеялась на скорость, чтобы поскорее добраться до портала. Ум же Ойи был всецело поглощен мыслями о червяках, а также о брате и локо-роко... Но в первую очередь, все же, о червяках.

Холм за холмом, на вершинах которых они не стояли и минуты, друзья продвигались вперед по неизведанному миру. Поистине, он был наглым, раз поставил на пути странствующих из одного полушария в другое такую преграду. Но холмы оказались ничтожной крупицей по сравнению с горами.

Увидели они их, в очередной раз взобравшись на верхушку холма. Восхождение на него было слишком долгим, чтобы результат был самым обычным; так и случилось. Горная цепь без конца и края, близкая-близкая и одновременно далекая, как луна, тонула в рассыпчатой дымке. Горы не были слишком высоки, не несли на своих пиках снежные шапки и наверняка померкли бы перед многими другими, только назови, но в эту минуту все равно внушали трепет и блаженный восторг. Даже Птыц, хоть и не был удивлен ни на йоту, терпеливо ждал путешественников, которые не могли не задержать взглядов на этом каменном чуде природы.

— Кхем, — кашлянул Птыц, нагло намекая, что всякому терпению полагается конец. — Нам вниз.

Шипи безропотно направилась за ним по достаточно крутому склону; перед глазами ее все еще стояли горы. Пейзаж вновь поменялся. Теперь путники спускались в лесистую долину, еще одну удивительную особенность парадоксального климата мира: можно ли поверить, что всего-то несколько километров назад здесь все покрывали джунгли? И что за такая великая наглость позволила раскидать природные зоны в этом хаотичном порядке? У Острошипой не было ответов на эти вопросы, да она и не просила их получить — сейчас у нее и друзей была лишь одна верная дорога — в Алый Мир. Навстречу плененной Перламутровой, Безымянному и неизвестности.

Хотя, в неизвестность они шагали всегда, с первой секунды сна Шипи. Даже в этом был какой-то особенный порядок. На мгновение Острошипая ощутила пугающее и одновременно невероятное чувство того, что и она, и все дорогие ей друзья, есть лишь пара крохотных шестеренок в огромном механизме Вселенной. Чему они служат, что несут в себе... куда в конце концов приведут их хитросплетения жизненных путей? На край ли или за световые года от него, по гребню судьбоносных решений — не оступиться бы только, не упасть... А остальное свяжется само, без чьего-либо участия, но вопрос в том, нужно ли оно вообще.

Однако ведь потеря даже самой маленькой шестеренки может сказаться на всем. Именно поэтому произволу не место ни в одном из миров, как и бездумным решениям. Но последние совершаются столь часто, и одновременно являются самой что ни на есть естественной вещью для живого существа, что предотвратить их сложнее, чем выплескать ложкой море. Потому и существуют сломанные судьбы и горе; но без них жизнь не была бы жизнью, а мы не обрели бы сами себя.

Шипи не понимала, как все эти мысли могут быть связаны с ней или хотя бы с их миссией, но внутренний голос настойчиво шептал ей: неспроста она окунулась во все эти размышления, и были они ни чем иным, как вещим сном наяву. Довольно, пора было возвращаться в реальность.

Лес в долине был реденьким и лишенным подлеска, и точнее было бы его назвать рощицей. Косые лучи солнца пятнами ложились на высокую траву, едва заметно колыхаясь в такт листьям деревьев. Птыц впереди шел бодрее, чем обычно, и начал насвистывать себе под клюв какую-то мелодию, ужасающе фальшивя.

Они вышли на небольшую просеку, где чуть поодаль стоял скособоченный и полуразрушенный то ли домик, то ли сарай. Постройка не была ничем примечательна, за исключением зачем-то выходившего из ее стены троса, и, судя по плачевному состоянию, стояла заброшенной уже очень давно. Но Шипи даже не успела рассеянно спросить себя, кому же, интересно, принадлежало раньше это строение, как Птыц внезапно бросился наперерез друзьям с воплем:

— Ау, гараж! Куда намылились? Мы пришли!

Острошипой понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что Наглый Птыц раздраженно показывает крылом в сторону домишки.

— Нам... туда? — непонимающе моргнула она.

— Ну не на пляж ж заморский! — хрюкнул Птыц. — И хватит стоять, Угра совсем не здесь. Если вы хотите добраться до портала прежде заката, лучше б вам пошевеливаться.

Шипи переглянулась со спутниками, но, не получив какого-либо ответа, кивком показала и им, и птице: будь что будет.

— Веди, — сказала она Птыцу, и тот вприпляску понесся к полуразрушенной постройке.

Входной двери в здании не было, ее заменяли приоткрытые металлические ворота, все насквозь изувеченные ржавчиной. Тонкая полоса бетона перед воротами давно провалилась в недра земной коры, и той части компании, что летать не умела, пришлось перепрыгивать импровизированный ров. Внутри было темно, душно и пахло застарелым машинным маслом. Снаружи казалось, будто в стенах постройки полным-полно дыр и прорех, но на деле свет проникал туда только со стороны ворот. Более того, там гуляло эхо, странное для такого маленького пространства.

— Ну и что это за... халупа? — высказался Желт, тщетно пытаясь разглядеть вокруг себя что-либо большее, чем смутные черные силуэты.

— А ну полегче! — практически ультразвуком взвизгнул Птыц и обиженно протянул: — Между прочим, это мой ангар! — Судя по звукам, он куда-то прыгнул, после чего раздалось приглушенное бормотание: — Так, где оно тут... А, вот!

Что-то щелкнуло, и помещение тускло осветила прикрученная к потолку закопченная "лампочка Ильича". Ангар оказался на удивление большим — слишком уж большим для развалившегося домика на просеке, — но до чего же грязным! Пыль и паутина скопились абсолютно на каждом шагу, металлические пластины на полу, так же, как и ворота, проржавели, да впридачу были покрыты липкими черными пятнами, и повсюду были разбросаны банки с непонятным содержимым, залитым туда когда-то в эпоху динозавров, гнутые инструменты и полусъеденные желтые листы бумаги. Посередине зиял черный проем, из которого тянулся уже виденный Шипи трос, а левее его уводила вниз лестница с вырубленными ступенями.

Птыц сидел на какой-то горе из коробок, откуда тянулся к единственному источнику света висячий, как лиана, провод. Ловко спорхнув со своего монумента, Наглый Птыц метнулся было к лестнице, но вынужден был замереть около друзей, потому что раздался дикий крик Снэйлстеп:

— А-а-а-а-а! Паук!!

Все взгляды обратились к черному паукообразному длиной сантиметра три, лениво спускавшемуся на нити паутины с потолка.

— Унголиантово отродье!! — снова заорала Улитница и отскочила назад, когда паук чуть качнулся, явно ошарашенный ее реакцией.

— И ничего вы не понимаете в домашних животных, — покачал головой Наглый Птыц, подошел к повисшему в воздухе пауку и усадил его себе на крыло. — Иди-к сюда, Аннетт. — Он прицелился и бросил причину испуга Снэйлстеп точно в щелку между двумя стенами, а затем молнией кинулся к лестнице и скрылся в глубине подвала. — Ща буду!

Шипи вновь оглядела убранство ангара, как в ее голове неожиданно мелькнула догадка. Однако она не успела высказать ее вслух, потому что откуда-то из-под пола раздался лязг вперемешку с гудением, и из непонятной ниши медленно, поскрипывая, выполз по тросу и, качнувшись, остановился старый фуникулер, в котором сидел, радостно сверкая глазами, Наглый Птыц.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Суббота, 21.02.2015, 20:06 | Сообщение # 84
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Вот и осилена половина четвертой части. Ура, товарищи!

[cut=Пятая глава]Пятая глава

При взгляде на лица друзей Птыц ликующе подпрыгнул в кабине и гордо на них уставился.

— Это ведь... гениально, — пораженно прошептала Шипи. — Фуникулер...

— Главное, чтобы эта гениальность не аукнулась нам бедой, — покачал головой Желт, единственный, наверное, кто сохранил самообладание. — Эта штука, того и глядишь, разва...

— ВСЕГДА МЕЧТАЛА ПОКАТАТЬСЯ! — заглушила окончание фразы своим криком Синдер, до того лишь хлопавшая несколько секунд бирюзовыми глазами, а теперь обретшая дар речи. Взмыв в воздух и нарезав по ангару несколько кругов, а в конце и вовсе сделав сальто, восторженная пегаска метнулась прямиком к двери кабины — хорошо, что Птыц успел среагировать и распахнул ее, иначе остались бы и от двери, и от пони рожки да ножки.

— Ну ты думай хотя б, а! — прикрикнул на недоумевающую Синдер Птыц, взбешенный. — Я, меж прочим, эту дверь недавно покрасил!

Та — ноль внимания, с никак не слезающим выражением восторга с мордочки разглядывала приборную панель, точно такую же ржавую и пыльную, как и все в этом Богом забытым ангаре. Пресловутая "недавно покрашенная" дверь облупилась настолько, что создавалось ощущение, будто ее красили четверть века назад.

Махнув крылом, мол, ну эту серую дурынду, Птыц с царапающим звуком приоткрыл закопченное окно и свесился из него к путешественникам.

— Впечатляет, а?

— Можно и так сказать, — осторожно произнесла Белозвездка, с тревогой поглядывая на покрытый бурыми хлопьями ржавчины остов фуникулера.

— Еще как, — хмыкнул Желт. — Надо было постараться, чтобы довести эту посудину до такого жуткого состояния.

— Сам ты посудина! — взвизгнул Птыц, стукнув крылом по стеклу и дико перепугав этим Синдер. — Это снаружи он старый, а внутри — навороченней некуда!

— Мне это, конечно, очень кое-что напоминает, но... — Желт хотел, видимо, прибавить, что не может доверить свою жизнь столь ненадежному и к тому же выводящему его из себя проводнику, но в итоге лишь со вздохом махнул рукой: — Ладно, я так понимаю, у нас нет другого выхода, да? Чтоб его, этого Безымянного...

— Безымя-янного?! — возопил Птыц, приняв затем вид знатока. — Если вы собрались надавать пинков этому гаду, то я вам скажу: плохая идея! Вас ему даже за решетку кидать незачем, сдались вы ему, кучка полоумных. Сыграете в ящик, и поминай как звали! — он свистнул. Друзья все как один устало переглянулись.

— Нам не нужно, как ты сказал, надавать Безымянному пинков, — объяснила Шипи. — Нам нужно спасти Перламутровую!

— А, ну ясно тогда, — фыркнул Птыц. Без понятия, стала ли ясна ему их цель на самом деле, или же он только притворился. — Залезайте давайте, время-то текет.

Один за другим, стараясь не свалиться в дыру, на краю которой завис фуникулер, путешественники забрались в висящую на толстом, но истертом тросе кабинку. Внутри нашлись места для всех, даже не пришлось втискиваться как селедкам в бочку. Птыц закончил какие-то свои приготовления и с серьезным лицом застыл посередине кабины.

— А теперь — инкру... инскру... интрус... короче, цэу! — гаркнул он. — Во-первых, — он с намеком зыркнул на Синдер, — ничего тут не трогайте! Во-вторых, не суйтесь в окна, управляющая компания за вас не отвечает, если вы вывалитесь. В-третьих, если мы будем падать, не паникуйте!

— Падать?.. — повторила, побледнев, Улитница.

— Я так сказал, потому что надо, — нагло заверил ее Птыц. — На деле-то мы ни за что не упадем. С чего бы?

— Действительно, с чего бы... — пробормотала Снэйлстеп, нервно оглядывая убранство фуникулера, который по всем параметрам мог развалиться в любой момент.

Убедившись, что все находятся на своих местах (дольше всех пытался найти, куда приткнуться, Ойя, но и он в конце концов устроился — около двери), Птыц, насвистывая какую-то незамысловатую мелодию, потянул на себя большой потрепанный рычаг на приборной панели, и фуникулер медленно, с тянучим поскрипыванием пополз вверх по тросу. Следом пернатый нажал желтую кнопку; однако ничего не произошло, как не дала результата и повторная попытка.

— Работай давай! — Птыц со всей силы и наглости несколько раз ударил по кнопке, и только после этой экзекуции рядом с ней зажегся желтый огонек. — О, вот так-то!

Раздался степенный грохот, когда часть стены, через которую выходил трос, разъехалась в две противоположные стороны. В ангар хлынул солнечный свет, заставив друзей зажмуриться, а когда они сумели наконец открыть глаза, то обнаружили, что промасленная постройка осталась позади. Вокруг простиралась роща, шелестя по ветру ярко-зелеными листьями. Шипи подумала, как, должно быть, холодно сейчас на улице Острова Советов; она и забыть успела про то, что сейчас там идет зима, а с празднования Нового Года прошло, по ощущениям, несколько долгих месяцев.

За окном плыли, медленно сменяя друг друга, деревья — безусловно, это было красиво, но беспрепятственно наслаждаться видом мешали покрытые въевшимися разводами и пятнами краски окна. Когда же Снэйлстеп решилась попробовать открыть ближайшее к ней окно и потянула за приваренную к раме ручку, раздался такой отвратительный скрип, что всех передернуло, а Птыц еще и наградил Улитницу испепеляюще-наглым взглядом. Пробормотав извинения, Лит натянуто улыбнулась и больше и пальцем не посмела тронуть злополучное окно.

Полуповернувшись и положив руки на изодранную спинку сиденья, из которой торчали клочья некого мягкого материала, Шипи наблюдала за тем, как остающиеся позади деревья становятся все меньше и меньше, по мере того как фуникулер полз все выше. Солнце, сокрыть которое оказалось не под силу мелким прозрачным облачкам, подчеркивало, казалось, каждый листик и каждую тонкую веточку. Порой мимо проносились с чириканьем птицы — не имевшие ничего общего с наглостью, в отличие от их более разумного и нелетающего родича, который разлегся на сиденье перед приборной панелью и уже начинал засыпать.

Раздалось краткое хлопанье крыльев, и на свободное местечко рядом с Шипи приземлилась Синдер Ти.

— Ух ты-ы-ы, — протянула она, встав на задние копыта и приставив передние к стеклу. — Я была бы не прочь как-нибудь сюда вернуться. Когда спасем Перламутровую, конечно. Ну... и когда Дыма сделает мне новый кулон, — чуть понурившись, прибавила она.

— Уж с кулоном проблем не возникнет, — заверила ее Острошипая. — А вот насчет Перламутровой... Я, честно, не понимаю, как мы вообще планируем ее спасти. Мы ведь... простые жители улицы Острова Советов! Почти все, — добавила она, взглянув на похрапывающего Ойю, незаметно для себя отплывшего к противоположному концу фуникулера, и Пеструю Звезду, что задумалась на чем-то и, казалось, не слышала их разговора.

— Вот именно, — поддержал ее Желт. — Логичней было бы, если б Дымогривка отправила вместо нас какого-нибудь мага типа нее самой. У нее наверняка полным-полно знакомых.

— Может, у нее не было времени. Или возможности, — возразила Беля, не отрывая взгляда от окна.

— Или кому-то собственные шкуру и мир надо спасать от Безымянного, — неожиданно подал голос Наглый Птыц, встрепенувшись и заморгав. — Правда, обычно это называют "увы, я занят", — безнадежным тоном сказал он, хмуро подпирая крылом голову.

— Сэр Птыц, может быть, не стоит вам подрывать нашу веру в добро? — мягко предложила Снэйлстеп.

— Что-что вырывать? — нахохлился непонимающий Птыц. — Мы разве о сорняках говорили?

Улитница закатила глаза.

— И все-таки, не забывайте, что вам помогаю я, — надменно продолжила зеленая птица, подумав, что, видимо, настало наиболее подходящее время снова наглеть. — Так что вы без никого не остались!

— Какое облегчение, — тихо процедил Желт.

— Да и у нас, все-таки, есть некоторый опыт в спасении миров и друг друга, — приободрилась Улитница. — Безымянный, естественно, не дикое племя тридцати трех пингвинов, однако...

— Дикое племя тридцати трех пингвинов?! — вскрикнула Синдер, разбудив тем самым Ойю и выведя из мыслей Пестри, так что и представитель расы Мойя, и волшебница заозирались по сторонам. — Вы мне об этом не рассказывали!

— Знавал я одного такого, — вставил Птыц прежде, чем кто-либо успел что-либо сказать загоревшейся любопытством пегаске, и кратко и метко охарактеризовал свое знакомство с пингвином: — Тупой бесхребетный фанатик, ни то, ни се. Никакой пользы, одни песнопения.

— Повезло, что только одного, — хмыкнул Желт. — И без копья и навязчивого желания скинуть тебя в лаву.

— В лаву?! Да не томите же вы! — подпрыгнула Синдер Ти, так что даже ее золотистая грива рассыпалась по всему лицу, и пони, расчихавшись, была вынуждена поправить ее обратно. Даже добрая приятельница Шипи Мята, и та не столь настойчиво торопила шестерку друзей, добравшихся наконец до ее магазина, чтобы они поскорее рассказали о своих приключениях.

Пока вся компания в красках расписывала восторженной Синдер и отъявленно скучающему Птыцу историю про пингвинов, плавно перейдя затем к сюжету "Мира за облаками" (здесь тон задавали уже Шипи и Снэйлстеп), лес за окошком поредел и вновь сменился холмами. Отсюда до гор было уже рукой подать, лишь пересечь еще одну лесистую долину, чтобы въехать в предгорья. Когда разговор совершенно отошел от первоначальной темы — Наглый Птыц принялся разглагольствовать о каких-то своих дальних родственниках и тетке, задолжавшей ему денег за краску для перьев, — Шипи вернулась к созерцанию видов с высоты птичьего полета и внезапно обнаружила, что очень хочет спать. И, конечно, зевнув несколько раз, незаметно для себя задремала, хотя ей казалось, что она все еще глядит в окно, на проплывающие внизу в дымке зеленые шапки холмов.

Проснулась Острошипая оттого, что мерный ритм едущего фуникулера, нагнавший на нее сонливость, внезапно прекратился. Кабинка замерла, чуть скрипнув. Друзья с беспокойством переглянулись; Птыц без всякого стыда храпел все там же, на сиденье.

— Эй? — позвала его Шипи, но, когда это не возымело никакого эффекта, поднялась и несколько раз толкнула птицу. — Вставай!

— Бррррвррррр, — пробормотал Птыц, подскочив и пытаясь сфокусировать взгляд. Придя наконец в себя, он уставился на Шипи: — Че не так?

— Фуникулер остановился, — ответила Острошипая, подавив дрожь.

— А, сейчас! — Наглый Птыц ощутимо взбодрился и уткнулся клювом в приборную панель. — Садись. Экипаж просит прощения за небольшую заминку, скоро поедем.

Шипи поспешила вернуться на свое место, не сводя глаз с того, как Птыц попеременно двигает какие-то рычажки и, высунув язык, оглядывает кабинку. Прошло три минуты его усердных манипуляций, а фуникулер по-прежнему не подавал признаков жизни.

— У меня плохое предчувствие, — прошипел Желт.

— И не говори! — прогудел Ойя, содрогнувшись всей массой черных щупалец.

— Мы ведь не застряли, правда? — тоненько пискнула Синдер Ти, смерив каждого жалобным взглядом и принявшись нервно грызть копыто.

— Заткнитесь! — прикрикнула на них Шипи. — Не нагнетайте. Сейчас Птыц все починит, — она мысленно прокляла дрожь в голосе, которой почти наверняка усилила страх друзей, вместо того чтобы их успокоить.

— Хотелось бы в это верить, — отозвался Желтовзгляд.

Отвернувшись ото всех, чтобы не испытывать собственные нервы, Шипи посмотрела в окно и тут же пожалела о содеянном. Далеко-далеко внизу зеленела лесистая долина, та самая, за которой начинались предгорья, и у Острошипой невольно закружилась голова от лежащего между фуникулером и землей расстояния. Ничего страшного, успокоила она себя, даже если что-то пойдет не так, и Птыц не сумеет заставить фуникулер двигаться дальше, они не останутся здесь навсегда... Ойя по одному опустит их вниз, вот и все. Ни одной проблемы...

Однако ободрительные размышления Шипи прервал резкий скрип, прозвучавший, как гром посреди ясного неба. Кабина немного качнулась назад.

— Птыц, что такое? — выпалила Шипи, опять вперившись взглядом в остававшегося абсолютно спокойным и даже что-то напевавшего проводника.

— Да ничего, — отмахнулся он, не отрываясь от кнопок и переключателей. — Тут чего-то заело, я вот пытаюсь понять, чего. Посидите еще немного, скоро верну все в норму, зуб даю.

— У тебя нет зубов, — осторожно напомнила ему Белозвездка.

— Значит, даю зуб вашего Шмойи, — категорически отрезал Птыц. — Не мешайте работать.

Не успело пройти и минуты, как новый скрип, на сей раз более протяжный, резонансно разрубил тишину, и фуникулер снова закачался, как подхваченный ветром лист, да так, что половине пассажиров пришлось вцепиться в рваную обивку сидений, чтобы не съехать на пол. Угол, под которым кабина висела на тросе, явно поменялся.

— Сэры и леди, мне кажется, пора начинать паниковать, — севшим голосом пробормотала побледневшая Снэйлстеп.

— ПТЫЦ! — закричала Шипи наглецу, продолжавшему задумчиво жать на кнопки и при этом в перо не дувшему. — Ты что, не видишь, что что-то не так?!

— Не-а, а что? — недоуменно обернулся к ней Птыц.

— Действительно, что?! — с ядовитым сарказмом крикнул Желт. — Может быть, ты не заметил, но мы ПАДАЕМ!

— Но ведь пока еще не упали! — весело отозвался пернатый, сдвинув одним махом несколько рычагов: никакого результата.

— ПОШЕЛ ОТСЮДА! — заорал Желт и, схватив протестующую птаху за хохолок и отбросив на противоположный конец кабины, занял его место и принялся лихорадочно оглядывать панель со всех сторон. — Где здесь... Система эвакуации, или что-то в этом духе...

— У меня были парашюты, но они не поместились, — сообщил Птыц, поднявшись, как вновь потерял равновесие и распластался на заметно накренившемся полу. — Я же не мог жертвовать ради них годовым запасом газировки!

Громко процедив несколько непечатных слов и "А я ведь говорил!", Желт обернулся к Ойе:

— Ойя, скольких из нас можешь унести за раз?

— Троих, не больше...

— Как быстро?

— Не знаю...

— Ойя, счет на секунды!

Ответ Ойи потонул в очередном ужасном скрипе, после которого кабина наклонилась по отношению к тросу градусов на семьдесят, не меньше. Упорно карабкавшийся к приборной панели Птыц визжащим колобком скатился обратно к двери; Желт тоже не удержал равновесия, но проехал по полу всего полметра, зацепился за ножку одного из сидений и с трудом туда забрался, пытаясь перевести дыхание и не переставая бормоча себе под нос "Черт, черт, черт..." Режущий слух трескотный скрип стал непрерывным, и теперь уже ни у кого не возникало сомнений в печальном исходе этого путешествия. Шипи хотелось произнести хоть пару прощальных слов, но язык ее словно прилип к небу, поэтому она лишь замерла, намертво ухватившись за обивку, будто это были жизни ее и друзей, и пытаясь игнорировать надрывные рыдания Синдер.

Несколько долгих секунд — и фуникулер сорвался и полетел вниз. Ни Шипи, ни кто еще не сумел сдержать вопля, а потом все смешалось: Шип успела только осознать, что отлетает на пол — или это была дверь, оказавшаяся горизонтально?.. Перед глазами Шипи внезапно мелькнуло что-то серое, и раздался пронзительный звон стекла вместе с не менее пронзительным криком, сравнимым с ультразвуком — то была насмерть перепуганная Синдер Ти, которая в панике разбила окно и улетела прочь из падающего фуникулера. В полуобморочном состоянии, Шипи ухватилась то ли за чью-то руку, то ли за край сиденья, и, повалившись набок, испустила еще один крик, прерванный гоготом Птыца:

— Спокойствие, только спокойствие!

Каким-то чудом Птыц с пару мгновений умудрялся удерживаться на вихляющем полу, но тут лишился равновесия и, царапнув лапками пол, зеленой своей тушкой грохнулся на лицо Острошипой; тут же Шип отпихнула его с себя свободной рукой. Невероятным образом извернувшись, Птыц клюнул ее в ногу и, как перекати-поле, откатился в другой угол продолжавшего падать фуникулера. Но не тут-то было: обзор Шипи загородила груда черных щупалец Ойи, которого мотало по всей кабине и который хрипло выкрикивал что-то на языке Мойя, хотя, сколько помнила Острошипая, ни разу до этого его не употреблял. Выскользнув из-под бедолаги, Шипи внезапно зацепилась за что-то волосами, как вдруг ей на глаза бросилось отсутствующее окно, в котором прямо на них неслось угрожающе увеличивающееся в размерах дерево.

— НЕТ!! — взвизгнула она, как всю кабину здорово тряхнуло, так что несколько пассажиров свалились ей прямиком на спину... и все замерло.

Навалилась тишина.

Шипи, наверное, только минуту спустя отошла от шока. Они не разбились?

— Эй, — прохрипела она не своим голосом, поморщившись от появившейся боли в губе. Тронув ее пальцем руки — другую зажало, — Шип обнаружила кровь. Видимо, врезался осколок разбитого стекла, так же, как и в саму ладонь, перепачканную красным и отчаянно саднящую.

— Ле... леди Шипи? — раздался где-то выше нее дрожащий и сбивчивый голос Снэйлстеп. — Я на вас упал? Ой, простите, простите, пожалуйста... И мы что, не умерли? Нет, конечно, не умерли, но...

— Слезай! — прошипела Острошипая.

Раздалось пыхтение, и вес, осевший на Шипи, заметно уменьшился — хотя и не исчез вовсе, более того, еще не позволял ей выбраться. Шип легонько толкнула того, кто остался лежать на ней — кажется, Пеструю Звезду, — но та не двигалась. Неожиданно послышался глухой звук, а следом — оханье Лит.

— Ой, тут ветка... А... — Неожиданно Улитница смолкла посреди слова. — Ле... ле... ле... — начала заикаться она и наконец сумела выдавить: — Леди Пестрая, вы... вы умерли?! Я вас убил?!

— Что за черт? — пробормотал очнувшийся Желтовзгляд. Оглядевшись и увидев ветку, протянувшуюся через всю кабину из разбитого окна, он прошипел что-то себе под нос и приподнялся, стараясь не удариться головой. — Все живы? Все в порядке? — громко спросил он.

— Разумеется, я жив! — раздался донельзя наглый голос, и невесть откуда мимо Шипи и Пестр прямиком к Желту и Снэйлстеп прошмыгнул растрепанный, но весьма довольный, судя по его ухмылке, Наглый Птыц. — Живе-ехоне...

— А к тебе у меня отдельный разговор, когда выберемся из этой дряни! — рявкнул на него Желт так, что Птыц отшатнулся назад. — И я буду не сколько разговаривать, сколько вырывать твои перья и запихивать их тебе угадай куда! Идиот! Едва не угробил нас, тварь зеленая!

— Сэ... сэр Желт, — осторожно тронула его за плечо Улитница.

— Что, Лит? — оглянулся тот. Птыц же воспользовался моментом и спешно ретировался под сиденье.

— Я... Я... Я, кажется, леди Пеструю убила! — полным рыданий голосом воскликнула Снэйлстеп.

— Ч... Чего?! — ошарашенно отозвался Желт и словно только сию секунду заметил перед собой недвижную волшебницу, к тому же придавившую собой Шипи. — Пресвятые доспехи Вейдера... — Он тут же наклонился и пощупал пульс Пестри, после чего поспешил успокоить горько плачущую Улитницу: — С ней все нормально, сознание просто потеряла.

— Точно? — робко переспросила Лит. — А то, я как подумаю, что могла убить кого-то, мне п-плохо ста...

— Точно, помоги мне ее оттащить вот сюда, к Беле.

Тяжесть наконец спала со спины Шипи, и она, несколько раз глубоко вдохнув-выдохнув, приподнялась на четвереньки. Все ее тело болело, в особенности — порезы от стеклянных осколков, и вряд ли она смогла бы встать в одиночку, если бы не протянувшие ей руки Желт и Снэйлстеп. Очутившись на ногах, Острошипая предусмотрительно наклонила голову, чтобы не угодить в копну шелестящих листьев на спасшей их — иначе разбились бы в лепешку, как пить дать — ветке, и растерянно огляделась. На противоположном от разбитого окна сиденьи лежала все еще не вернувшаяся в сознание Пестрая Звезда, а рядом с ней сидела Белозвездка, что-то лепеча себе под нос и порой нервно оглядываясь. Когда ее спросили, все ли в порядке, Беля вполне живо отозвалась, что да, развеяв тем самым предположение, будто она все еще пребывает в шоке. Птыц и клюва не казал из своего укромного уголка под сиденьем, а Ойя, похожий на огромную черную швабру, лежал в дальнем конце повисшей над землей кабины — кажется, тоже без сознания. С трудом, минуя груды осколков, добравшись до него, Ойю растормошили — и быстро, что нельзя было сказать о волшебнице.

— Я в раю?.. — шепотом пробасил Ойя, приоткрыв один бирюзовый глаз, подернутый пеленой. Но, стоило ему сфокусировать взгляд на друзьях, что над ним наклонились, Ойя тут же закричал: — Это ж вы, ребята! Значит, я жив, и вы тоже живы!!

Радостно взмыв в воздух, Ойя несколько не рассчитал своих размеров и болезненно пришелся макушкой об потолок, но, не показав смущения, встряхнулся и прогудел:

— Вылезаем?

Шипи бросила обеспокоенный взгляд на никак не приходящую в себя Пеструю Звезду, однако Желт свое мнение выразил однозначно:

— Конечно, и побыстрей!

Выглянув окно и оценив обстановку, Желт пришел к неутешительному выводу, что им придется спускаться по спасшему их жизни дереву с высоты нескольких метров, однако тут же хлопнул себя по лбу, потому что вспомнил, что с ними Ойя, а значит, дело решенное. Поэтому уже спустя несколько минут Ойя, словно живой лифт, через распахнутую дверь застрявшего в ветвях фуникулера опускал друзей на твердую землю.

Стоя у подножия исполинского дерева, на котором, как абсурдная декорация, зависла искореженная кабина, и наблюдая за тем, как Ойя помогает спуститься ее дорогим приятелям, Шипи неожиданно вспомнила о Синдер Ти. Как могла она помнить, пегаска, испугавшись, выбила окно и куда-то улетела — а куда, знать никто не знал. Значит, им — ничего не поделаешь — придется терять время еще и на ее поиски. Бедная Синдер ведь сейчас одна-одинешенька в совершенно незнакомом мире, и наверняка думает, что они погибли... Хотя на самом деле она — совершенно невольно — помогла им своим поступком, ибо счастливая ветка зацепилась именно за выбитое ей окно. Нет, Синдер Ти ни за что нельзя бросать — но и недооценивать тоже! Когда-то Шипи ее создала, и сегодня, вместе с верными друзьями, она ей поможет.

Но тут, когда все уже оказались на земле — в том числе Пестрая Звезда, осторожно положенная Ойей на корень, — сверху раздался дикий визг:

— Меня забыли!!

Наглый Птыц, тяжело дышащий и с высунутым языком, показался в проеме покачивающейся двери.

— О нет, — мрачно хмыкнул Желт.

— Забыли меня-я!! — прокричал Птыц то же самое, только поменяв слова местами. Затем смерил всю компанию презрительным взглядом, а когда понял, что к нему не несутся со всех ног, чтобы снять, махнул крылом и пустился в скачки по веткам. Спустившись и с напускно-усталым видом стерев невидимый пот со лба, он широким шагом направился к друзьям.

— Пока вы меня не съели, вот чего собираюсь сообщить, — начал Птыц, поймав на себе тяжелый взгляд Желта и догадавшись о серьезности его намерений. — Я знаю, куда полетела та ваша серая поня.

— Правда? — с сомнением отозвалась Шипи. — И откуда же тебе это известно?

— Дело в том, что я все окрестности знаю, как свои маховые перья, — не побрезговал повыделываться Наглый Птыц. — А еще я видел направление. И я точно знаю, где находится ближайший город на ее пути. Правда, она полетит туда прямо, а нам придется сделать ма-а-аленький крюк через деревни человеков-птиц и человеков-бабочек.

— У нас нет другого выбора, правда?.. — вздохнула Острошипая, переглянувшись с друзьями.

— Конечно, нет, — категорично заявил Птыц. — Вы сейчас в абсолютно безнадежной ситуации!

— И кто ее создал, спрашивается, — донеслись до Шипи тихие слова Желта, явно не предназначенные для ушных щелей Птыца.

— Хорошо, Птыц, — коротко отозвалась Острошипая. — Только мы здесь останемся ненадолго... Нужно, чтобы Пестри пришла в себя, а мы сами хоть немного подлечились. Поищем воду, чтобы промыть царапины от осколков.

— Как хотите, — свистнул Птыц. — А я буду думать, как бы мне захватить на обратке фуникулер, чтоб его починить.

Зевнув — стресс принес за собой тягостную усталость, — Шипи взглянула на голубеющее небо, представив на секунду, что где-то в нем сейчас реет Синдер Ти. Путешествие начинало затягиваться, и это никак не могло быть хорошо. Оставалось только надеяться, что ничего пугающе серьезного не встанет на их пути вплоть до самой цели их миссии — спасения Перламутровой. А также — ничего пугающе неожиданного...[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Воскресенье, 07.06.2015, 23:12 | Сообщение # 85
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
БАМБОЛЕЙЛООООООО
Кхем.
21 февраля - 7 июня.
С возвращением меня и ГЛАВЫ!!!
нееееет, не надо меня убивать! отныне я буду писать все вовремя!

[cut=Шестая глава]Шестая глава

Задыхаясь — от паники, от бьющего в глаза встречного ветра, от боли в передних копытах и мордочке, — Синдер Ти неслась куда-то. Голубизна неба, яркие лучи солнца и засыпанная туманом низина плясали вразнобой, появляясь то тут, то там в такт воздушным скачкам Синдер, крылья которой едва ее слушались. Но, как бы испуг ни гнал ее вперед — хотя, где находилось это "вперед", понятно уже не было, — пегаска наконец заставила себя притормозить и зависла между небом и землей.

"Что... Что?!. Я не могу вспомнить... Или могу?" — вертелись у нее в голове сумбурные, непонятные обрывки мыслей.

С трудом соединив их вместе, как кусочки паззла, Синдер напряженно вдумалась — и сумела восстановить всю картину произошедшего. Сию же секунду у нее сперло дыхание, и пони почувствовала, как два ее серых крыла сами собой сложились и прижались к телу.

"Нет!"

С невозможностью даже кричать, Синдер беспомощно полетела вниз, бешено суча копытами. Мир обратился размытым водоворотом; она не видела землю, но прекрасно знала, что та неумолимо приближается. Замелькали черные мухи, которые с каждой секундой становились больше, норовя поглотить весь ее взор.

"Да... Давай же!" — отчаянно завопила пегаска в своих мыслях, напрягая все свои силы, чтобы вернуть крыльям работоспособность вопреки неистовому головокружению. Ее золотая грива, нещадно треплемая воздушным потоком, налипла на лицо и тоже отвлекала, грозя неизбежной гибелью. Подумать только: пегас, рожденный в небе и проживший там всю свою жизнь, и такая смерть...

"Лети!" — взвыла Синдер, пытаясь одновременно избавиться от сковывающего страха и направить свою внутреннюю магию, имевшуюся от рождения у пони любой расы, к крыльям. Падение оглушало, зеленые холмы были уже чудовищно близко, но вот усилия Синдер Ти принесли плоды: к первому ряду перьев, наиболее близкому к телу, неожиданно вернулась чувствительность. Оставалось еще чуть-чуть, и Синдер, воспряв духом, последним усилием воли заставила свои крылья слушаться хозяйку. Ощутив на миг каждое из перышек, по которым как пробежали искры, до мельчайших подробностей, Синдер Ти торжествующе взвилась ввысь несколькими сильными махами.

Зависнув в воздухе, она отдышалась и твердо постановила себе: держи себя в копытах, даже если... Вновь хаос в падающем фуникулере пронесся перед внутренним взором Синдер, и она вздрогнула. Повторно пережитые мгновения всеобъемлющей паники, что и заставила ее в отчаянии выбить окно и улететь, сделали свое дело: к горлу подкатил ком, гладкая серая шерстка встала дыбом.

Синдер Ти упорно отогнала видения и встряхнулась. Но память сменилась еще более болезненным ощущением: не столько страхом, сколько ужасом за друзей — ведь они остались в том фуникулере и не могли улететь оттуда, как пегаска! Синдер принялась твердить себе еще упорнее, что они не погибли, что каким-нибудь чудом спаслись от страшной смерти и ждут ее где-то внизу. В конце концов, здесь же везде магия! И магия эта наверняка им помогла. Или же — удача, та самая, что преследовала друзей на протяжении всех их приключений неотступно.

Неожиданно все самозаверения Синдер показались ей невероятно жалкими. Магия? Магия не помогает просто так, это — всего лишь энергия, которая может подчиниться кому-то, но не действовать сама по себе. Удача не вечна и легко могла оставить путешественников между мирами как раз в самый неподходящий момент. А какие-то ее смутные ощущения, что Шипи, Белозвездка, Желт, Снэйлстеп, Ойя, Пестрая Звезда и даже Наглый Птыц живы — ни иначе как отчаяние, а не умение ощутить друга на расстоянии. Она не Беля, которая увидела в камине четкий знак. Она всего лишь глупая пегаска, которая единственная из всех осталась в живых.

Подавив слезы, Синдер почувствовала робкий отголосок надежды и позволила себе к нему прислушаться. Может быть, ей стоит быть решительнее? Собраться с духом и отправиться на поиски друзей. Ибо, если она искренне верит, что с ними все хорошо — значит, с ними действительно все хорошо. Во всяком случае, в Эквестрии это всегда работало.

— Что ж... — произнесла вслух Синдер Ти, щурясь от яркого солнца. — Пора в путь.

Но едва она взмахнула крыльями, как со стыдом осознала, что даже не знает, в какой стороне находится упавший фуникулер. Оглядевшись вокруг, пони с грустью обнаружила, что ни один из пейзажей не кажется ей знакомым — неудивительно, ведь она была так напугана, когда летела сюда! Наспех составленный план мгновенно развалился на куски. Можно было, конечно, спуститься ниже и облететь все окрестности, но это заняло бы слишком много времени и сил; к тому же Синдер, как бы ни подбадривала себя, но все равно до предательской дрожи боялась того, что могла обнаружить на месте падения.

— Вот и покаталась на фуникулере, — выдавила Синдер, проводив взглядом невесть откуда взявшийся на такой высоте листок, пронесенный мимо нее порывом пронизывающего ветра. Внезапно на листке отразился бликом луч солнца, но эта выхваченная секунда тут же миновала, а сам лист исчез вдали.

"Это был знак," — мелькнуло в голове пегаски глупое, на первый взгляд, предположение, как вдруг ее осенило. Где она видела раньше такие листья? Конечно! Конечно же, в саду Дымогривки! Вот кто, без сомнения, поможет Синдер Ти разобраться, что к чему! Теперь она по-настоящему воспряла духом.

— Я отправлюсь к порталу, — пробормотала пони — вслух, чтобы лучше прочувствовать свою уверенность, — откуда вернусь на летающие острова. По дороге залечу в какой-нибудь город и куплю Дыме в аптеке любое магическое лекарство, которое должно хоть чуть-чуть, но помочь. А деньги... Я могла бы оставить в залог кулон, но у меня его нет, — на секундочку Синдер задумалась. — Значит, что-нибудь найду и продам. Цветы там. Это, наверное, нечестно, но... у меня нет другого выхода. Да, я куплю лекарство, Дымогривке ненадолго полегчает, и она мне обязательно поможет! — торжественно закончила она и улыбаясь покружилась вокруг себя.

Синдер припомнила слова Птыца о том, что портал находится в другой половине мира, за горной цепью. Пресловутые горы увидеть было легче легкого — те тянулись серой грядой невдалеке и сразу притягивали взгляд. Пони трудновато было определить навскидку, сколько точно до них лететь, но очевидно — не слишком долго, определенно не больше нескольких часов.

Это предположение подтвердилось: уже примерно через час небыстрого полета холмистая местность под Синдер Ти сменилась лысыми гребнями. Из обрывов изредка торчали погнутые и тоненькие стволики сухих деревьев, а из птиц мимо Синдер порой проносились одна-две непонятной породы, потрепанные и грязно-серые — никаких, как можно было бы ожидать, эпических орлов на фоне восходящего солнца. Одним словом, горы впечатляли лишь издалека, и пегаска наверняка была бы разочарована, не будь она так сосредоточена на своем задании.

Дальше Синдер уже потеряла счет времени, столь однообразен был полет. Одни горные пики, чьи верхушки слегка поблескивали в солнечных лучах, сменяли другие, практически не отличимые от них; и одинокая серая точка, пролетавшая между ними, оказывалась то в тени очередной вершины, то в густом светлом мареве. Мысли Синдер Ти блуждали далеко от гор, перемещаясь или к друзьям, отчего пронзительно щемило сердце, или к Дымогривке — при воспоминании о волшебнице пегаска решительно принималась махать крыльями вдвое быстрее. Разумеется, она не могла не устать: свое дело сделали и расстояние, и солнцепек, поэтому, спустя некоторое время, Синдер приметила широкий и длинный выступ в тени и, свернув с курса, опустилась на него.

Облегченно отдышавшись и переведя дух, Синдер Ти оглядела путь, лежавший перед ней дальше.

— Ох... вот беда, — пробормотала она, обнаружив, что определить на глаз, сколько еще осталось лететь, ей не удастся. Потом встряхнула слегка ноющими крыльями, будто проверяя их работоспособность. Думается, она сможет пролететь еще много, но чего это будет ей стоить?..

— По сравнению с моими друзьями — ничего! — твердо провозгласила вслух Синдер, и горы ответили ей звучным эхом. Услышав отзвук своих слов, пони вдруг вздрогнула и со смесью недоумения и досады спросила: — Это что, у меня голос такой?..

Вновь поднявшееся эхо подтвердило, что голос у пегаски именно такой, какой она и имела в виду. Пони хмыкнула. Тряхнув головой, чтобы убрать с лица золотистые прядки, выбитые ветром из гривы, Синдер приготовилась было вновь подняться в воздух, как взгляд ее упал на странную трещину, прорезавшую камень в нескольких прыжках от нее. Более того, это оказалась не трещина, а перевал, уводивший куда-то за гору и открытый сверху. Задрав голову, Синдер увидела высоко-высоко обозначавшие его края две вершины, которые при должной доле фантазии можно было принять за врата.

— А почему бы и нет... — прошептала она, делая несколько шагов в сторону загадочного перевала. — Кто знает, может, так и к водопаду выйду, — ободрила себя пегаска, резвой рысью направилась к проходу и скрылась в нем.

Перевал почти сразу же резко повернул вправо; впрочем, Синдер это не смутило, и возвращаться она собиралась только в том случае, если упрется в тупик. Скалы впечатляюще вздымались очень далеко вверх, но и внизу, там, где шагала пегаска, были замечательны: прожилки разных горных пород образовывали в камне заковыристые узоры и мгновенно приковали к себе взгляд Синдер Ти, смирившейся было, что ничего красивого в горах она не увидит. Во многих из них детское воображение пони разглядело этюды и даже настоящие картины какого-то неведомого художника, так что она с упоением не сводила глаз с этой красоты, практически позабыв о своей настоящей цели.

Однако через какое-то время чудесные прожилки стали попадаться все реже, а затем и вовсе исчезли. И только Синдер с сожалением вернулась в реальность, как вдруг остановилась посреди хода, почувствовав, будто ее шерстку взъерошил холодный ветер. Она резко обернулась и несколько секунд стояла, настороженно уставившись назад, в ту часть вившегося перевала, которую уже миновала. Убедившись, что никаких жутких чудовищ оттуда вылезать не собирается, Синдер Ти, звонко цокая копытцами, поспешила дальше и параллельно обнаружила, что каменный пол под ее ногами повышается прямо на глазах. Сопоставив все это, немудрено было догадаться, что конец перевала уже близок, и Синдер, не сдержав тихого восклика, радостно припустила туда уже на крыльях.

Минута, две — и Синдер замерла, зажмурившись от солнечного света, хлынувшего ей в лицо. С трудом разлепив один глаз, она посмотрела себе под копыта и краем взгляда заметила справа подобие выбитой в камне лестницы, уводящей куда-то вниз. Спустившись на несколько стесанных ступенек, Синдер Ти оказалась в теньке и открыла оба глаза. Увиденное заставило ее тут же пораженно их вытаращить.

— Ого-о-о! — невольно вырвалось у пегаски.

Внизу простиралась огромная зеленая долина, окаймленная кольцом гор, прерывавшимся лишь на противоположной стороне от места, где с раскрытым ртом застыла Синдер. Туда утекала река со сверкающими водами, а на одном из двух пиков, что окружали ее, был выдолблен в камне гигантский барельеф, изображавший — кто бы мог подумать! — Наглого Птыца! Каменные его глаза с гордой наглостью смотрели в завтрашний день в прямом смысле этих слов — клюв Птыца был направлен прямиком на восток. При виде сего произведения искусства Синдер Ти невольно захихикала и вновь перевела взгляд в долину. Всю ее, как оказалось, занимал оживленный город приятной наружности; сверху было видно невысокие домики, множественные деревья и местных жителей, подобных крохотнейшим деловитым муравьишкам.

Все складывалось настолько удачно, что Синдер даже подпрыгнула несколько раз, обернувшись вокруг себя. В этом-то городе она и отыщет лекарство для Дымогривки, после чего отправится по реке в сторону портала! Да что тут думать, наверняка эта река и заканчивается водопадом, возле которого находится портал!

Воодушевленная и с улыбкой до ушей, Синдер спорхнула с каменной лестницы и полетела к городу, полужмурясь от бьющего в лицо и треплющего гриву ветра. Приметив взглядом с высоты самую широкую и длинную улицу — главную, а значит, и снабженную магическими аптеками, — пегаска свернула в ее сторону и вскоре мягко докоснулась копытами золотистого гравия, покрывавшего улицу.

Кажется, никого из прохожих не заинтересовало то, что буквально с неба к ним на головы свалилась серая крылатая пони, в отличие от Синдер, которая немедленно с любопытством закрутила головой по сторонам. Здесь были и обычные люди, и похожие на Птыца птицы — как летающие, так и не совсем, — а также Синдер могла поклясться, что за угол только что свернул человек с усиками и крыльями огромной бабочки. Вспомнив рассказы Птыца о расах Наглого Мира и напомнив заодно себе, что не стоит терять время попусту, Синдер засеменила дальше по улице, по-прежнему порой осматриваясь вокруг.

Несмотря на то, что окружающих было не так много, на улице стоял невообразимый шум-гам, который устраивали в основном птицы. На глазах Синдер дважды произошла драка с выдиранием перьев и истерическим галдежом, которая, впрочем, закончилась так же быстро, как и началась. Те же прохожие, что были людьми, не обращали на пернатых ровным счетом никакого внимания — такое, как пить дать, являлось здесь самым обычным делом. Видимо, наглость в Наглом Мире была для его крылатых обитателей так же естественна, как для пони — грива или, скажем, кьютимарка.

Дома вокруг все сплошь были невысокими, в основном двухэтажными, и не могли не радовать глаз. У дверей — колокольчики, на крышах — по печной трубе, а в некоторых домах даже имелись крылечки, которые, хоть и выходили на самую оживленную улицу города, но были весьма уютными. Практически на каждом окне красовались в горшках растения; правда, Синдер своими глазами видела, как какой-то зеленый птиц с красной оторочкой перьев сел на подоконник, без всякого стыда, зато с аппетитом склевал красивый белый цветок, торчавший из горшка, и немедля улетел.

Когда пегаска проходила мимо ряда раскидистых деревьев, напротив которых стояли дома с красной черепицей, то сначала посчитала их обычным зеленым украшением, но тут заметила среди веток непонятные круглые сооружения, крупные и порой по несколько штук на дерево. Не успела Синдер приглядеться к ним, как из одного из кругляшей выпорхнула вырвиглазно окрашенная сине-оранжевая птица и поспешила куда-то по своим делам. Так загадка, как оказалось, птичьих домов, разрешилась, и Синдер Ти ускорила шаг, уже приноровившись к шуму и хаосу из цветных перьев. Как бы то ни было, этот город нравился ей все больше.

Главная улица привела Синдер на такую же главную площадь, которую она слегка разглядела сверху, еще только пройдя перевал. Народу там было еще больше, и несколько побочных улиц расходились от круглой, как сыр, площади, придавая ей некоторое сходство с солнцем и его лучами. Усиливал его все тот же золотистый гравий, а посреди площади возвышался памятник... и снова Наглому Птыцу!

— Ничего себе: и скала, и статуя, — пробормотала "мысли вслух" Синдер. — Видно, Наглый Птыц у них — очень важная шишка.

В большей части домов, выходивших фасадами на главную площадь, были устроены самые разные лавочки, и Синдер радостно улыбнулась, увидев под крылом увековеченного в камне Птыца дверь красного дерева, рядом с которой висела вывеска с изображением змеи и котла. Напевая, пегаска поскакала к магической аптеке, намереваясь узнать цену лекарства для Дымогривки, а после заняться сбором нужной суммы денег. Надо сказать, на площади скопилось множество торговцев всяким барахлом, и в обычное время Синдер Ти наверняка бы заинтересовалась их товаром и даже, может быть, приобрела бы какие-нибудь стеклянные рубиновые бусы, но только не сейчас.

Впрочем, какой-то из торговцев, худенький старичок с козлиной бородой, на лотке которого были грудой навалены разные безделушки, прищуренным взором признал в Синдер потенциальную клиентку и окликнул ее:

— Эй, пегас! Не хочешь разжиться украшеньицами? Кр-расивые!

Синдер машинально обернулась и, увидев торговца, рьяно замотала головой:

— Эм, н-нет, спаси... — как вдруг взгляд ее упал на вываленный перед старичком товар, и она обмерла.

И было отчего. Среди одной из кучек лежал до боли знакомый округлый зеленый кулон с белыми прожилками и едва заметным профилем собаки.

Перехватив ошарашенный взгляд Синдер, продавец заискивающе затараторил:

— Славный кулончик, а? Мне пришлось дорого заплатить за него, потому что он обладает волшебными свойствами! Какими, правда, я не знаю, но... Да кого это волнует?! Я уступлю его тебе всего за три золотых вместо пяти, уж больно у тебя, пегасик, глаза красивые!

Синдер моргнула и с совершенно потерянным видом уставилась на торговца.

— А? — Разумеется, она пропустила все его слова мимо ушей.

— Хорошо, так и быть, два золотых, — раздраженно закатил глаза тот, неправильно истолковав жест пегаски.

Синдер тем временем лихорадочно размышляла. Ее кулон для путешествий между мирами, подарок доброй Дымогривки, каким-то непостижимым образом вернулся и лежал прямо у нее перед носом, но взять его за просто так она не могла — совершенно точно, что торговец ни на секунду не поверит в ее рассказ о том, что это ее кулон. Денег у нее нет, а если и будут, то уйдут на лекарство для Дымогривки. На миг в голове у Синдер мелькнула подлейшая мысль о краже и кулона, и лекарства, но она тут же мысленно обругала себя, диву давшись, как она вовсе допустила возможность такого расклада. Маловероятно также, что кулон "доживет" до прибытия Дымы, он просто уйдет в чужие руки. Значит... Остается либо бросить артефакт здесь, либо потратить на него те деньги, которые останутся от Дымогривкиного лекарства. Только так.

С минуту торговец испытующе смотрел на молчавшую, как рыба, Синдер.

— Ты покупать вообще будешь?! — не выдержав, рявкнул он.

Пегаска снова моргнула, помотала головой и понеслась в сторону магической аптеки; старичок лишь презрительно хмыкнул ей вслед.

Отворив дверь, в результате чего запела деревянная ловушка для ветра, Синдер вошла в прохладное полумрачное помещение. Она двинулась мимо шкафов со склянками напрямик к стойке, за которой сидела, читая некую книгу, русоволосая девушка. На обложке Синдер увидела что-то одновременно похожее на камень и восьмиконечную звезду.

— Здрасте, — тихо произнесла она, поставив передние копыта на стойку.

— Здравствуй, что тебе угодно? — спросила девушка, глядя на нее поверх книги.

— Эм... — замялась Синдер Ти. — В общем... Моя подруга, она создательница мира, и с этим миром у нее сейчас проблемы. Она ослабла, и магия ее тоже.

— Твоей подруге нужны восстановители магической энергии, я полагаю, — пояснила продавщица и, отложив книгу, поднялась и зашагала вдоль прилавка. Синдер последовала за ней. — Вот, гляди. — Она указала на одну из витрин. — Посильнее, послабее, а также особые...

— Сколько стоит самый дешевый? — по-комариному пропищала Синдер, чувствуя, что этот вопрос заставил ее густо покраснеть.

— Этот — пятнадцать золотых.

— Пятнадцать?.. — севшим голосом переспросила пегаска.

— К сожалению, — грустно пожала плечами русоволосая. — Мы стараемся свести цены к минимуму, но некоторые ингредиенты для этих снадобий очень трудно добыть. Хотя бы четырнадцать пятьдесят.

— У меня нет таких денег, — обреченно произнесла Синдер. Да ей понадобится как минимум неделя, чтобы заработать столько, продавая цветы!

— Увы, тогда я ничем не могу помочь.

— Все равно спасибо, — пробормотала Синдер, уже бредя обратно к выходу, понурившись. — До свидания.

Вновь оказавшись на площади, пегаска не сдержалась и громко шмыгнула, пытаясь прогнать наворачивавшиеся на глаза слезы. А ведь все шло так хорошо, так гладко!.. В плане Синдер не было, казалось, никаких изъянов — и что теперь?

Расплывшийся взгляд Синдер Ти различал снующих прямо перед ней горожан и возвышающегося на ними грандиозной тенью Птыца. Где-то сбоку бойко шла торговля; может, как раз сбывали ее кулон с узором-собакой.

— Чудесная руда-а-а! — раздался откуда-то сиплый женский голос и Синдер, утерев слезы, обернулась на звук. Сутулая старушка держала в руке кусок обычного гранита, розового с прозрачными и черными вкраплениями. — Помогает от всех болезней, усиливает магию — все благодаря примесям унобтания! Вот, черное — унобтаний! — Она ткнула суставчатым пальцем в гранит. — Спешите, пока не разобрали, всего семь золотых за штуку!

Синдер Ти раскрыла было рот, чтобы громко возразить, что это никакой не унобтаний, а самая банальная слюда, как ей вновь бросился в глаза Наглый Птыц. И тут пони как будто осенило. В Наглом Мире все построено на наглости, как же иначе? А ложь во спасение — тем более, во спасение ее лучших друзей — это даже никакая не наглость!

Синдер взмыла в воздух прямо с площади и летела до тех пор, пока не смогла спокойно оглядеть город с высоты птичьего полета. Ага, вот оно! Ближайшие зеленые насаждения находились на одной из улиц, ведших с площади. Синдер Ти молнией бросилась туда и через несколько минут уже стояла на покрытой листвой земле, пытаясь отдышаться. На деревьях позади нее не было настроено птичьих домиков, и это давало волю полевым цветам на обочине довольно пустынной и почти не исхоженной тропки, которой обернулась оживленная улица. Слегка ежась, Синдер принялась за работу.

Вскоре на ее спине лежали, придерживаемые крыльями, перевязанные травинками охапки диких цветов. Большинство их составляли фиалки и колокольчики, потому что почти все ромашки пошли на обед голодной Синдер, но и из такого небольшого набора пегаска умудрилась состряпать весьма привлекательные букетики, куда были распиханы еще донник и василек, которых мало оказалось сразу.

При взгляде на небо Синдер обнаружила, что лучше бы ей поторапливаться — солнце, полуприкрытое толпой белесых облачков, не стояло в небосводе на одном месте. И поэтому Синдер Ти, в очередной раз испугавшись за судьбы друзей, бросилась бежать по дорожке сломя голову. Очень зря.

В какой-то момент пыль с дорожки застлала ей глаза, и пегаска расчихалась, однако даже не подумала останавливаться. И едва до ее ушей донесся громкий грубый смех, как в следующее мгновение она натолкнулась на что-то живое и неуклюже растянулась на земле. Расслышав непечатную брань, Синдер приоткрыла глаза и увидела перед собой какого-то птица. В ту же секунду пони вскочила и обернулась, бормоча извинения, как неожиданно смолкла.

— М-мои цветы! — ахнула она.

Растения из аккуратных букетов рассыпались по всему периметру дорожки и теперь вяло лежали, помятые и потерявшие всякий вид, в пыли.

Но Синдер Ти не успела броситься в отчаянии собирать потерю — ее остановил зычный и донельзя наглый голос:

— Эй, ты!

Растерявшись окончательно, Синдер опять-таки обернулась и тотчас же обнаружила перед собой лицо незнакомого птица, в которого она, очевидно, врезалась. И все бы ничего, но глаза его, под одним из которых тянулся нелицеприятный шрам, горели ненавистью, а сам он выглядел, как отъявленнейший бандит.

Синдер ойкнула и было попятилась назад, вновь пытаясь сбивчиво извиниться, но птиц изодранным крылом схватил ее за подбородок, подтянул обратно и прохрипел:

— Слушай сюда! Ты хоть знаешь, кто я? Кто мы?!

Только сейчас насмерть перепуганная Синдер заметила за его спиной еще двоих птицев, в полтора раза больше его и еще более гангстерского вида. Правый глаз одного жутко заплыл, а, увидев второго, пегаска тихо пискнула: по его клюву проходила уродливая трещина, обнажая с одного края желтые острые зубы. Во взглядах обоих яснее ясного читалось, что если понадобится, то душу Синдер от ее тела они отделят, не моргнув глазом.

"Вот и конец мне," — пронеслось в голове.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Вторник, 11.08.2015, 23:37 | Сообщение # 86
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Без лишних слов.

[cut=Седьмая глава]Седьмая глава

— Птыц, скоро уже? — нервно спросила Шипи, с трудом удерживая равновесие на небольшом пятачке земли.

— Еще четверть пути! — бодро отозвался Наглый Птыц, сливающийся с зарослями болотной осоки, откуда-то спереди. — Или половину... Короче, скоро!

Острошипая устало вздохнула и огляделась, стараясь не думать о том, когда они доберутся до цели на самом деле. Пока что ее поиски кочки, куда можно было безбоязненно сделать следующий шаг, не принесли результатов — но ведь Птыц как-то ускакал далеко вперед?..

— Я говорил, что он нас угробит! — прошипел Желт, тоже пытаясь отыскать верную дорогу, и поскорее — в предыдущий раз клочок суши, на котором он стоял, успел за короткое время практически целиком уйти под воду.

— За-а-аткнись! — не замедлил отозваться истерическим и наглым фальцетом Птыц. Как он услышал голос Желта с отдаленного расстояния — загадка.

Желт бросил испепеляющий взгляд в сторону источника звука, но промолчал и двинулся по наиболее надежным — если таковые вообще были — пучкам жухлой травы к остальным друзьям. Шипи на мгновение растерялась, куда же податься ей, но благоразумно решила вернуться немного назад и нагнать компанию кружным путем.

Сказать честно, Острошипая уже давно потеряла счет времени со всей этой акробатикой, которой они были вынуждены в срочном порядке обучиться, чтобы самым ближайшим путем добраться до деревни людей-бабочек. Кто же мог знать, что этот ближайший путь лежит через мерзкое болото, раскинувшееся столь широко, что обход его занял бы как минимум неделю? В эти минуты Шипи отчаянно завидовала крыльям Синдер Ти, благодаря которым та добралась до неведомого города напрямик. Но выбирать не приходилось — Ойя слишком устал, чтобы нести друзей, да и протяженность болота была на деле неизвестна (Птыц, конечно, наглуверенно заверял их, что вот-вот впереди покажется заветная деревня, но никто не собирался воспринимать слова нерадивого проводника всерьез).

К счастью, вскоре заросли очень колючей — будто им и так мало едва-едва подживших порезов от осколков окна фуникулера — травы закончились, а твердой земли, наоборот, прибавилось. Шипи успешно поравнялась с друзьями и даже облегченно вздохнула, потому что ей больше не доводилось замирать в недоумении по поводу того, куда же двигаться дальше. Только бы опять не наткнуться на тупик из глухой трясины, вроде тех, что в изобилии встречались им в самом начале переправы и совсем не придавали уверенности.

— Ой-еюшки, там ж остров! — внезапно воскликнул Птыц, аж подпрыгнув от изумления. Издав клич Птыца, он залихватскими скачками понесся в сторону маячившего впереди островка, на котором красовалось скрюченное полудохлое дерево.

— Мне кажется, или он сам не знает, куда нас ведет?.. — опасливо предположила Беля.

— Ты только догадалась? — хмыкнул Желт, вскинув бровь.

— Впрочем, остров — это весьма и весьма хорошо, — оптимистично заметила Снэйлстеп. — И сами капельку передохнем, и леди Пестри.

Пестрая Звезда через некоторое время после падения фуникулера все же очнулась, но до сих пор чувствовала себя явно хуже, чем кто-либо еще.

— Вот и порешили, — подвела черту Шипи.

Наглый Птыц тем временем пропрыгал уже больше половины пути до острова, и друзьям пришлось спешно его нагонять. Ступив на островок, они обнаружили, что земля на этом кусочке суши крайне липкая и глинистая, так что неудивительно, что от дерева остался практически только скелет; зато вокруг него, как оказалось, росла клюква, и друзья ринулись ее собирать. Пестрая Звезда же тем временем, уже более-менее оправившись, сумела наколдовать что-то вроде грязеотталкивающего заклятия, так что компания могла расположиться на мокрой глине без страха перепачкаться с головы до ног. Кислые ягоды немного притупили чувство голода, и завязался непринужденный разговор.

— Все-таки, магия ваша — невероятная штука, — прогудел Ойя, с детским любопытством погружая щупальца в темную жижу и доставая их оттуда совершенно сухими. Рот его и высовывающиеся оттуда два клыка были перепачканы клюквенным соком, так что Ойя даже больше, чем всегда, походил на пожирателя ни в чем не повинных людей.

— На самом деле это одно из простейших заклинаний, — смутившись, пояснила Пестри. — Его каждый ученик знает.

— Ну, встречаются особо тупые, которые не знают, — вставил Наглый Птыц.

— Ты, например? — язвительно прокомментировал Желт.

— Слушай, ты можешь заткнуться, желтоглазый?! — тут же взвизгнул Птыц, уперев крылья в бока. — Я магую лучше, чем вы все, вместе взятые, усек?!

— И мы все тебе верим, — скептически отозвался Желтовзгляд.

— Желт, прекрати, ради принцессы Луны, — раздраженно подала голос Шипи. — Как-нибудь потом будешь задирать Птыца, в более подходящей ситуации. И не смотри на меня так, я тебе ничего плохого не сделала, — добавила она, поймав на себе его весьма неодобрительный взгляд.

— А что это за дерево? — вдруг спросила Белозвездка, кивнув в сторону чахлого стволика.

Все разом обернулись к упомянутому дереву, но никто так и не сумел понять, к какому виду оно относится.

— Определенно, оно наглое, — сказал Птыц, тронув крылом подбородок и прищурив один глаз. — Но недостаточно, чтоб расти большим и не быть лапшим на болоте. Значится, это ка-ак раз лапший.

— Знаете, сэры и леди, а я как-то раз слышал легенду про то, что согнутые деревья вырастают на том месте, где кто-то умер, — каким-то совершенно безэмоциальным голосом произнесла Улитница.

— Чего? — покосился на нее Птыц. Шипи недоуменно склонила голову.

— На том месте... — начала было Снэйлстеп, как ее охотно перебил Желт:

— Давай я расскажу. В общем, жила-была одна птица, очень зеленая и очень наглая. И однажды она повела пятерых людей и одного Мойю через болото. Мало того, что вела невесть куда, так еще и постоянно действовала на нервы своей наглостью и выпендривалась. Та еще зараза, короче. В итоге один из тех людей, по имени, скажем, Островзгляд, утопил птицу в трясине, и на том месте, где она сдохла, выросло гнутое дерево. Конец! — Для пущего поучительного эффекта Желт развел руками.

Птыц, хлопая похожими на бусинки глазами, уставился на гордого собой рассказчика. Остальные друзья еле сдерживались, чтобы не расхохотаться.

— Твои россказни — чушь, — наконец спокойно отозвался Наглый Птыц. — На самом деле это птица утопила Островзгляда, а не он ее, потому что он рассказывал разные гадкие истории про гнутые деревья!

— Чувствую, кому-то это не понравится... — пробормотала себе под нос Пестрая Звезда.

— Да какие еще гнутые деревья? — неожиданно пробасил Ойя. — Согнутые!

Птыц было разинул клюв, чтобы громко заспорить, но Снэйлстеп вовремя объяснила ему:

— Раз сэр Ойя придирается к словам, значит, хочет кушать. Сэр Ойя, — обернулась рыжеволосая к существу, — предлагаю вам устроить небольшой променад над болотом. Поищете себе еду, а одновременно и разведаете обстановку.

— Агась, — встряхнул щупальцами Ойя и, поозиравшись вокруг, полетел в случайном направлении. Вскоре он стал похож на таинственный черный шар сверхъестественного происхождения, реющий над болотом.

— Вот бы его кто-нибудь увидел и сложил еще одну легенду, про болотный ужас, — фыркнул Желт.

— Летящий на крыльях ночи, — добавила Шипи.

— Кстати, о ночи, — произнесла Улитница. — Сэр Птыц, я надеюсь, мы доберемся до города, куда, по вашим заверениям, улетела Синдер, до захода солнца?

— Ежели расчеты не липовые, то да, — почесал хохолок Наглый Птыц. — Впрочем, если че не так, можно ночку и подзадержать. Поглазею заодно на местных астрономов, шок у них тот еще будет! — захохотал он.

Друзья недоумевающе переглянулись: никто не понял, что Птыц подразумевал под словом "подзадержать". Тот же их замешательства не заметил и принялся расхаживать по островку взад-вперед, шлепая по грязи длинными оранжевыми лапами. Однако, стоило миновать всего паре минут, как он вдруг уставился в болото и воскликнул:

— Гляньте-ка, ваш Шмойя возвращается! Как-то уж больно быстро! — В знак подозрительности Птыц сощурил один глаз.

Обернувшись, друзья действительно заметили над трясиной Ойю, стремительно несущегося обратно к их временному пристанищу.

— Ребята, ребята! — громко пробасил Ойя, еще не долетев до острова. Добравшись наконец до цели, он завис над глинистым берегом и запыхавшимся голосом продолжил: — Тут болото совсем недалеко кончается! Более того, я там какую-то деревню на деревьях видел — может, это как раз тех людей-бабочек?

— О великий Палпатин, ну наконец-то, — возвел глаза к небу Желт. — Я уж думал, придется неделю тащиться невесть куда за этим пернатым дурнем.

— Эй-эй-эй! — не замедлил проорать Наглый Птыц, гневно подпрыгнув на месте. — На себя бы глянул, желтые глазищи!

— Так-так, господа хорошие! — всплеснула руками Снэйлстеп, встав между с ненавистью уставившимися друг на друга Желта и Птыца. — Прошу вас перестать обмениваться взаимными оскорблениями, ибо ругань еще никого до добра не доводила! Да и вам самим разве приятно?

— Вот именно, — подтвердила, нахмурившись, Шипи. — Желт, ты всю дорогу только и делаешь, что задираешь Птыца. Ты вообще когда-нибудь о его чувствах в этот момент думал?

— Какие там чувства, наглость сплошная, — огрызнулся Желтовзгляд. — Да и вообще, почему, чуть что, сразу я? Птыц ведет себя не лучше, между прочим!

— Уже прогресс — не "пернатый дурень", — под клюв себе хмыкнул Птыц. — Давай, Шипастая, продолжай в том же духе.

— Птыц хотя бы не начинает первым, — холодно отозвалась Острошипая, метнув на Желта испепеляющий взгляд.

Желт раскрыл было рот, собираясь добавить очередное возражение, но в итоге лишь махнул рукой и буркнул:

— И ты, Шип... Впрочем, вы еще увидите, что я был прав.

— Что ж, сэры и леди, если вопрос исчерпан... — воодушевляюще начала Плиткинс, собравшись вернуть разговор в нужное русло. — Сэр Ойя, вы сказали — недалеко. Может ли это значить, что вы сумеете нас перене... Сэр Ойя? — вдруг осеклась она, растерянно уставившись на создание с щупальцами.

Зависший в воздухе Ойя с самым несчастным видом глядел куда-то вдаль, как совершенно неожиданно для всех громко всхлипнул, и из его бирюзовых глаз, видневшихся меж щупалец, выкатилось по исполинской слезе. Ошеломленные и ровным счетом ничего не понявшие друзья не сумели вымолвить и слова, но этого и не потребовалось: Ойя дрожащим голосом прогудел:

— В-в-вот вы опять! — Он шмыгнул еще громче и вновь попытался сморгнуть застилающие взор слезы. — П-п-почему вы так себя все в-в-ведете? Вы ж не М-м-мойя, вы хорошие... — Ойя замолк и, подрагивая, несколько секунд смотрел в глину. Все присутствующие не сводили с него широко распахнутых от изумления глаз.

Наконец Ойя унял плач, сделал несколько глубоких вдохов, отчего затрепетали сухие ветки "лапшия", и заговорил снова, уже куда более внятно, но все еще надрывно:

— Вы ж все — самые верные и лучшие друзья. Во всяком случае, я в-всегда так считал. Но разве так ведут себя друзья?! Почему вы сейчас были похожи на шайку злобных Мойя, грызущих локо-роко и грызущихся между собой?! Желт, — Ойя посмотрел на Желтовзгляда мокрыми покрасневшими глазами, — тебе не нравится Птыц, это так. Но почему ты переносишь эту неприязнь и на своих друзей?! Они ж тебя любят, они ж тебя поддерживают, и у тебя других таких не будет! Ты это понимаешь?

— Понимаю... наверное, — тихо отозвался Желт, отведя взгляд.

— А ты, Шипи? — внезапно обратился к стоящей в сторонке девушке Ойя, так что та аж вздрогнула. — Ладно Плиткинс, она правильно делает, что пытается всех помирить. Ты же, как мне ни г-горько это п-признавать, постоянно указываешь Желту, что да как ему делать, и поучаешь его. Если ты считаешь его таким... пропащим, то какая ж тогда из тебя подруга?! Неужели ты не ведаешь, что творишь?!

Острошипая с совершенно потерянным видом смотрела на Ойю. Только сейчас она восприняла все те слова, что говорила, словно бы со стороны, как, по иронии, сама и советовала поступать Желту. Стыд вперемешку с отчаянием затопил ее, и Шипи как никогда сильно захотелось провалиться сквозь землю.

"А ведь я перед ним в неотплатном долгу," — мелькнуло у нее в голове, и перед глазами явились воспоминания: и о совсем недавней сцене в заснеженном овраге, и о далекой, но не померкшей истории с тридцатью тремя пингвинами.

В глазах Шипи блеснули слезы, и она насилу повернулась к Желту.

— Прости, — еле слышно прошептала Острошипая, уже и не пытаясь ничего разглядеть через затуманенный взор. — Я... беру назад все слова. Прости меня, пожалуйста... если это возможно.

Желтовзгляд, кажется, сильно опешил.

— Ра... разумеется! — с напускной уверенностью отозвался он. — Мне, конечно, тоже стоит извиниться... Но я и обижаться вроде даже не собирался... Хотя Ойя был очень даже прав насчет тебя... Черт возьми, что я вообще говорю! — раздраженно воскликнул Желт и махнул рукой: — Забудь. Я тебя прощаю. Все? — хмуро спросил он, устремив на Шип довольно-таки обеспокоенный взгляд желтых глаз.

— Эм... все, — кивнула Шипи, утерев слезы рукавом.

Желт облегченно вздохнул, Ойя расплылся в тысячезубой улыбке, а Белозвездка практически неслышно произнесла:

— Ура-а-а.

— Все же, вы огромный молодец, сэр Ойя! — довольным тоном воскликнула Улитница. — Даже если бы я решился столь радикальным, но необходимым способом разрешить сей конфликт, то все равно не смог бы подобрать настолько верных слов. Оказывается, в вас все это время таился настоящий психолог! — чуть ли с не гордостью закончила она.

— И правда, вот оно как... — пробормотала Пестри. — Извини сразу, Ойя, но я все это время думала, что ты — всего-то внезапно подобревшее чу... э-э, зубастое существо. А теперь осознала, что нет, совсем нет — у тебя человеческая душа, и лучше многих!

Теперь настало время изумляться Ойе, который невероятно смутился и нервно забегал глазами по берегу, бормоча "Да ладно вам".

— Та-а-а-к! — раздался несколько недовольный голос Наглого Птыца, про которого все уже и думать забыли. — Коли вы тут закончили сопли пускать, то потопали дальше!

— Чуть не забыл, — прогудел Ойя и подлетел к облокотившемуся на дохлый стволик дерева Птыцу, отчего тот на миг дернулся, но отбегать не стал. — Маджолина, одна из моих бывших начальников, всегда говорила, что наглость — второе счастье. Не повторяй ее ошибок, ладно? — самым доброжелательным тоном посоветовал он. Потом моргнул и прибавил: — А то у меня вот что есть. — И Ойя оскалил несколько рядов острейших клыков, в результате чего Птыц побледнел, как мертвец, и тихо крякнул от ужаса. Однако же, он быстро оправился и, встряхнувшись, гаркнул:

— Я ни перышком не похож на твою... Майронину! — Снэйлстеп после этой фразы почему-то вздрогнула и нервно икнула. — Кста-ати, ты ж там болтал, что видел деревню человеков-бабочек? — вдруг живо заинтересовался Птыц. — Хде это?

— Вон там, — указал Ойя щупальцем в некотором направлении. Спустя пару секунд каждый осознал, что показывает он в ту часть болота, из которой они пришли.

— Вот видите? О чем я и говорил, — менторским тоном произнес Желт.

— И о чем же? О том, что я вас привел отдохнуть на остров, чтоб уже потом идти дальше? — по-быстрому придумал довольно вялую отмазку Наглый Птыц.

— Птыц, дорогой, — обратилась к нему Белозвездка, — мы ценим твою помощь и верим тебе, но давай в этот раз нас поведет Ойя? Как доберемся до деревни — опять ты. Договорились?

Зеленокрылый разинул было клюв, но вдруг захлопнул его, задумчиво почесал хохолок, откуда высунулся краешек фиолетового метеорита, и кивнул:

— Пойдет.

— Вот и славно, — с облегчением улыбнулась Шипи.

И Ойя немедля принялся переносить друзей по двое через болото. Какие-то пятнадцать минут спустя, пролетев, цепляясь за черные щупальца, над серо-буро-малиновой и пузырящейся трясиной, Шипи вместе с Птыцем опустилась наконец на твердую землю. Да вот только недолго это облегчение обещало продолжаться: как только друзья пересекли небольшой луг, перед ними выросли огромные деревья, на ближайшее из которых тянулся с земли веревочный мост. Если приглядеться, можно было различить, что такими же мостами соединены остальные деревья в лесу.

— Ого, — вырвалось у Белозвездки.

— А это точно безопасно, Птыц? — обеспокоенно обратилась к проводнику Острошипая.

— Ка-а-а-анечно! — нахохлился тот. — А ты что, сомневаешься в моей ква-ква-фикации?

— Ни в коем случае, — заверила его Шипи, избегая при этом, правда, смотреть на воздушную деревню.

Перекинувшись еще парой слов, из которых следовало, что другого выхода все равно нет и что залезть наверх, решай не решай, а придется — на земле сплошь и рядом красовались овраги и переломанные деревья, — друзья осторожным гуськом двинулись по мостику, намертво цепляясь за веревки-перила. Птыц вышагивал впереди, на удивление ловко удерживая равновесие, и как-то умудрялся оставаться в стоячем положении даже тогда, когда проклятый мостик начинал бешено раскачиваться. Ойя летел сбоку, готовый в любой момент подхватить свалившегося, но едва ли такая поддержка умаляла страх хоть кого-либо в компании.

Так, постепенно, шаг за шагом, дерево за деревом компания друзей продвигалась в глубь того леса. Несмотря на то, что Птыц называл это место деревней "человеков-бабочек", ни жителей, ни их домов все еще не было видно. Так или иначе, через некоторое время путешественники немного приноровились, однако внезапного ойканья или ругательств было все еще предостаточно. Да и продвигались медленно, потому что пройти по мосту одновременно всей толпой оказалось невозможно, и приходилось толпиться на хлипеньких деревянных платформах, ожидая своей очереди.

Где-то на дереве на пятнадцатом чуть не навернулась вниз Лит, а спасли ее лишь бегущие вдоль мостка веревки. Кое-как добравшись до ближайшего дерева и убедив друзей, что с ней все в порядке, она окликнула беспечно скачущего впереди Птыца:

— Сэр Птыц! Скоро ли мы уже достигнем цели? Не забывайте, мы лишь люди, а не какие-нибудь нандор!

— Вот именно — страусы лазят по деревьям куды как хуже! — гаркнул Птыц, явно ослышавшись. — Ничего, потерпите чутка, немного осталось!

— Мне кажется, расспрашивать его про дальнейшую дорогу — все равно, что продавщицу на рынке. Всегда скажет, что рыба свежая, даже если она лежит неделю, — скептически буркнул Желт.

— Однако даже мнимая хорошая новость способна поднять дух, — возразила Снэйлстеп, стараясь, сощурившись, разглядеть что-либо среди тех деревьв, к каким направлялся Наглый Птыц. Потом моргнула и вдруг воскликнула: — Господа, быть может, и не мнимая! Кажется, я вижу вдалеке нечто, подобное дому, а также обыкновенный деревянный мост с подпорками! — Она указала свободной рукой (второй держалась за веревку) куда-то в шумящую листву.

— Значит, Птыц все же знает, что делает, — облегченно произнесла Шипи и следом за пернатым ступила на один из последних на их пути веревочных мостов.

Еще три перехода — и друзья едва ли не выбежали на обещанный деревянный мост, крепкий и добротный. Единогласно решили немного передохнуть, а заодно привыкнуть к тому, что под ногами ничего больше не раскачивается, и осмотреться.

Уже на следующем дереве был выстроен дом наподобие кокона — пустой, кажется, — и от него, как в паутине, тянулись по сторонам света четыре моста, на одном из которых компания и остановилась. Шипи неожиданно для себя заметила, что в этой части леса куда светлее и суше, и даже комары, в прошедшие два часа объевшие ее с ног до головы, не спешат показываться.

— Так, хорош прохлаждаться, — приказным тоном заявил Птыц. — Мне и самому недосуг шляться по лесам, поэтому чем скорей мы вашу поню отыщем и смотаемся, тем лучше.

Спорить с зеленым пернатым никто не стал, и все снова двинулись в путь.

Не прошло и получаса, как деревня превратилась чуть ли не в мегаполис. Начать с того, что повсюду шныряли жутковатые на вид люди-бабочки и летали похожие на Птыца птицы; деревья сильно поредели, так что уже не сдерживали пронзительный солнечный свет, на каждом стволе теснилось практически с десяток круглых квартир, а мосты стали многоуровневыми и очень широкими, едва ли не с городскую улицу.

— А как эти... существа вообще летают? — задалась вопросом Белозвездка, когда мимо них пронеслась хмурая девушка-бабочка, окинувшая простых людей весьма презрительным взглядом.

— При помощи наглости, — спокойно высказал очевидное Птыц. — И да, не связывайтесь с ними особо. Этим выпендрежникам, конечно, ввеки не познать истинной наглости, но откусить руку они могут.

— А я не особо наглый, но все равно летаю, — пробасил вдруг Ойя. Почему-то на него прохожие бросали куда меньше взоров, чем на человеческую часть компании.

— Потому что ты магическое существо, — сказала Пестрая Звезда. — Думается мне, и здесь магия — основополагающий фактор...

— Че? — глупо спросил Наглый Птыц. — Эт ты у рыжей научилась языколоманию?

— А где Плиткинс, кстати? — озадаченно поинтересовалась Шипи.

Оглядевшись вокруг, Белозвездка махнула рукой:

— Вон, на следующем мосту.

Улитница действительно шагала далеко впереди, почти завороженно разглядывая воздушную деревню. Видимо, засмотревшись, она и не заметила, насколько ускорила шаг. Поначалу дома на деревьях показались Лит не особенно красивыми, но, стоило компании миновать периферию, в архитектурных сооружениях начало вырисовываться все больше разных украшений, которые и привлекли ее взгляд.

Но только друзья нагнали Плиткинса, как увидели, что изящество домиков местных жителей вот-вот сыграет с той злую шутку — в нескольких шагах от Лит валялась доска, и девушка непременно бы об нее споткнулась, если бы не вовремя окликнувшая ее Шипи:

— Осторожней!

Снэйлстеп вздрогнула и машинально вцепилась в деревянные перила — довольно неуклюже, так что с ее руки случайно слетел какой-то браслет и упал рядом с самым краем моста.

— Повезло, — выдохнула Улитница и наклонилась было, чтобы поднять безделушку, как прошмыгнувший мимо маленький мальчик-бабочка что-то радостно пискнул и выдернул браслет Снэйлстеп буквально у нее из-под носа. Тот блеснул красным в лучах солнца, и мальчонка залился восторженным смехом. На миг Улитница впала в ступор, но тут же опомнилась и ринулась к вору:

— Отдай! Я его уронила!

— Мое! — тут же обиженно закричал мальчик, прижимая находку к себе.

— О-отдай... — уже куда менее уверенно забормотала Лит. Разумеется, наглый ребенок только сильнее надулся.

— Это ее браслет, мальчик! — воскликнула Острошипая, поняв, что пора вмешаться.

Ребенок в ответ лишь серьезно покачал головой. Наглый Птыц, заметив наконец всю эту ситуацию, возвратился, хмыкнул "Ща разберемся" и, сделав жест, подобный закатыванию рукавов, схватил мальчика за крылья бабочки:

— Отдавай браслет по-хорошему, ясно тебе, мелочь?!

Но Птыц, будучи ростом мальчику едва по плечи, только развеселил юного вора, и тот кулачком отпихнул пернатого — на удивление сильно, так что друзьям даже показалось, что их проводник сейчас свалится с моста, но он сумел вовремя уцепиться крыльями за край.

— На по-о-омощь! — тут же нагло заголосил он во весь клюв, и подбежавшая к Птыцу Пестри помогла ему вновь забраться на мост.

Желт тем временем, явно взбешенный поведением наглого ребенка, церемониться не стал: резким шагом подойдя к полумальчику-полубабочке, попытался вырвать у него браслет и прикрикнул:

— А ну отдай! Не твое, вообще-то!

На беду, мальчонка явно испугался, потому что во мгновение ока залился слезами. В ту же секунду откуда-то раздался наглый женский голос с нотками ярости:

— Пошли прочь от моего ребенка!!

С соседнего моста принеслась женщина-бабочка с надменным, даже несмотря на испуг за сына, лицом, и Желт едва увернулся от удара сумочкой, которой она на него замахнулась. Следом мамаша бросилась к хнычущему сыну и принялась над ним вовсю хлопотать, бормоча что-то в духе:

— Они плохие, мальчик мой, не слушай их... Не плачь, не плачь, мамочка здесь, а это только тупые грубияны, мы их проучим...

— Между прочим, — прошипел Желт, — ваш сын...

— А ты кто вообще такой?! — взвизгнула женщина-бабочка, с ненавистью уставившись на "плохого дядю". — Какое право ты имел даже прикасаться к нему?! Ограбить хотел?!

— Кто тут еще кого ограбил! — запальчиво крикнул Желт. Шипи, стиснув зубы, бросилась к нему, чтобы остановить разгорающийся произвол, но ее опередил звучный женский голос, незнакомый и раздавшийся совершенно невесть откуда:

— Замолчите!

И все действительно смолкли. Едва ли прозвучало это столь громко, но в одном слове таилась какая-то необычайная глубина, и Шипи могла поклясться, что этот восклик смог бы перекрыть совершенно любые звуки, вне зависимости от их природы.

Мгновением позже раздался испуганный вопль мальчика, и он уронил браслет на мост, в ужасе прижав ручонки к лицу. Все взгляды устремились на браслет: из граненого красного камушка, самого обычного на вид, в воздухе появилось что-то вроде небольшой голограммы, изображавшей длинноволосую леди.

— К-кто это?! — воскликнула Улитница.

Незнакомка обернулась к хозяйке браслета, и Шипи показалось, что на ее лице мелькнула тень печали.

— Перламутровая, — отозвалась та, и всех друзей от изумления словно бы ледяной водой окатило. — Но мне сейчас все не объяснить, — остановила она готовые посыпаться вопросы, — позвольте мне просто разобраться. — Волшебница повернулась обратно к хлопающей глазами матери наглого воришки. — Послушайте меня. Этот браслет принадлежит не вашему сыну, не вам и даже не государству. Он принадлежит этой девушке, которую зовут Улитница. И то, что тебе, мальчик, он понравился, не означает, что он твой. А хватать все, что плохо лежит, и не отдавать — уже не наглость, а вопиющее хамство. И больше ты в жизни не тронешь чужого. Ты меня понял? И вы, мама, тоже.

Напуганные вусмерть появлением из браслета незнакомки со странным именем Перламутровая, да еще дающей им уроки воспитания, и мать, и сын закивали, а затем поспешно скрылись, поднявшись в воздух прямиком с моста. Друзья же стояли как громом пораженные.

— Вас же... похитили, — первым сумел выдавить Желт.

— Похитили, — отозвалась волшебница. Голос ее теперь словно бы потускнел и показался всем слабым, выдав настоящее состояние Перламутровой. — И вам нужно поспешить. Я не могу сказать больше — меня уже покидают последние силы.

— Т-так почему же вы к нам сейчас явились?! — надрывно воскликнула Снэйлстеп.

Оказалось поздно: пока она произносила это, "голограмма" пошла пятнами и испарилась без следа. Но до друзей успел донестись голос Перламутровой и, хотя был он будто разбавлен помехами, слова ясно услышал каждый:

— Потому что, Улитница, я твоя мать.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Четверг, 31.12.2015, 12:09 | Сообщение # 87
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
А я коварен. На самом деле есть у меня глава, и не одна, а вплоть до одиннадцатой. Мне просто было чисто по-птычьи лень это выставлять. А под Новый Год наконец решил, что надо, а то это ведь несерьезно.
Буду ставить к главам временные метки чисто для себя.

[cut=Восьмая глава (17.10)]Восьмая глава

Полусекундная тишина.

— Ч-Ч-ЧТО?!!

Слово эти выкрикнули одновременно все друзья, но самый громкий возглас из шести принадлежал, вне сомнения, Улитнице, которая ни жива ни мертва уставилась на место, где только что видела Перламутровую. А следом полились перебивающие друг друга слова:

— Как такое может быть?! — воскликнула Шипи.

— Как-то... как-то, — пролепетала Белозвездка. — Я вообще ничего не понимаю...

— Может, это неправда? — растерялась Пестрая Звезда.

— Правда, наверняка правда, — категорически отрезал Желт. — Даже Вейдер не врал, а Перламутровой-то к чему?

— А мне всегда казалось, что Лит какая-то... таинственная, — невпопад прогудел Ойя.

— Значит, если Снэйлстеп дочь Перламутровой, у нее есть магические способности? — словно бы себе самой пробормотала Пестри.

Сама же виновница переполоха стояла поодаль молча и едва дыша, будто вытесанный из камня истукан. В голове у нее сейчас творился истинный хаос — ворох из непонимания и груды вопросов без ответов: как это могло случиться? Почему именно сейчас? Неужели родители, вырастившие ее — приемные? Зачем Перламутровой было отдавать ее им? В какое-то мгновение на Снэйлстеп накатило беспримерное отчаяние, и на глазах вот-вот были готовы выступить слезы из-за двух сразу вещей — невыносимого ощущения, что вся ее прежняя жизнь была полностью ложью, и невозможности получить ответы на свои вопросы сию же секунду. Она уже успела забыть, что Перламутровая в большой беде, и желала сейчас только добраться до нее, или чтобы она вновь явилась, все-все рассказала и объяснила...

— А Дымогривка знала? — задалась вопросом Острошипая.

— Вряд ли, иначе сказала бы нам, — покачал головой Желт. — Хотя я честно не понимаю, зачем в принципе было это скрывать.

— А может, все-таки знала? — предположила Беля. — Но не стала говорить, чтобы нас не... волновать, так скажем, пока мы не спасем Перламутровую.

— А Перламутровая-то тогда зачем призналась? — продолжала допытываться Шипи.

— Может, она умирает?! — в ужасе проорал Ойя.

— Да заткнись ты! — шикнул на него Желт.

— Мне скорее интересна судьба этого браслета, — вставила Пестрая Звезда. — Это явно магический артефакт, откуда он мог взяться у Лит?..

— Мне его п-подарили, — вдруг раздался севший голос, заставивший всех друзей вздрогнуть и обернуться. Снэйлстеп, оказавшись в центре внимания, машинально приподняла голову и пригладила рукой волосы, но при этом на лице ее продолжал читаться шок надвое с неверием. — Моя старая подруга Рябинушка. К-когда она сидела вечером и читала к-книгу, за окном вдруг появился некий силуэт и п-положил браслет на подоконник. Леди Эр почему-то не испугалась, хотя уже стемнело, и этаж был д-далеко не первый. Подобрала браслет и п-подарила его мне, поведав сию историю.

— А какие-то детали силуэта она разглядела? — спросила Острошипая, подавив дрожь в голосе. В ответ Улитница лишь покачала головой. — Что ж, и так ясно, что это был кто-то, пожелавший свести тебя с твоей настоящей матерью.

— Может быть, и сама Перламутровая, — добавила Пестрая Звезда.

— Может, — согласилась Шип.

— Кстати, о магии, — вдруг произнес Желт. — Все сходится же! Помните, на летающих островах Дымогривке была нужна помощь Литк? Волшебные камни и прочая чушь, да. Если я правильно помню, дело было в каких-то ее способностях, схожих со способностями Перламутровой. Это ли не доказательство?

— Желт, ты гений, — пробормотала Шипи.

— А ты сомневалась, — хмыкнул тот. — На что еще эти способности распространяются, интересно...

Несмотря на то, что разговор шел все еще о ней, Улитница слушала как-то рассеянно, воспринимая слова как бессмысленный набор звуков. Неожиданно для себя она отошла от друзей и облокотилась на перила мостика, как бы разглядывая многоярусную деревню, а на самом деле видя перед собой лишь голограмму Перламутровой. Совершенно, совершенно незнакомой волшебницы... Откуда-то раздался всхлип, и, прежде чем Литк поняла, что он принадлежит ей самой, взор ей застлали слезы — почему-то очень черные слезы...

— Лит? — перепуганный голос вечность спустя вырвал ее из беспамятства. — Лит?..

— Ты что, в обморок грохнулась? — словно бы озадаченно спросил другой голос, более низкий.

Мир вокруг приобрел все еще размытые, но более-менее знакомые черты.

— К-кажется, да, сэр Желт... — выдавила Снэйлстеп и попыталась подняться, с чем ей сразу помогли. Друзья все как один обеспокоенно смотрели на девушку — еще бы, взяла и вдруг потеряла сознание.

— С тобой все в порядке? — спросила Пестрая Звезда, склонив голову. — Я, конечно, не целитель, но...

— В п-порядке, — подтвердила Снэйлстеп, пытаясь глубокими вдохами унять головокружение. Внезапно ее захлестнул почти осязаемый испуг за Перламутровую: что, если с ней что-то случится? Или уже случилось, не дай Эру? Едва ли Литк в тот момент душой признала в волшебнице собственную мать, просто вспомнила, что нельзя медлить — и все еще продолжала мучиться от бесконечных вопросов, которые необходимо было задать Перламутровой. Взгляд ее неожиданно упал на пресловутый браслет, продолжавший покоиться на мосту, и Литк, наклонившись, подняла его и надела на запястье.

— То, что здесь произошло... — сумела ровным голосом произнести Улитница, — ...не должно останавливать нас на нашем пути, сэры и леди. Мы обязаны как можно скорее выполнить миссию, данную нам Дымогривкой.

— Дело говоришь, но где Птыц? — прогудел Ойя.

Как оказалось, все были настолько захвачены неожиданными событиями, что никто и не заметил, как Наглый Птыц в самом деле куда-то запропастился. Припомнив произошедшее и сопоставив факты, компания пришла к выводу, что Птыц бесследно исчез сразу после того, как Перламутровая преподала урок воришке и его матери — или чуть позже. В незнакомой никому деревне людей-бабочек без зеленокрылого проводника действительно было никуда, поэтому, когда докричаться до Птыца не удалось, друзья практически пали духом.

— Ну, может, мы и сами отсюда выйдем? — жалобно пробасил Ойя после того, как очередной прохожий в ответ на просьбу показать дорогу приказал отвалить. Кажется, существо ощущал какую-то вину за то, что случилось, хотя лишь высказал очевидное и не был причастен к пропаже зеленого пернатого.

— Навряд ли, — буркнула Шипи, сидевшая на доске с обернутыми руками коленями. — Мостов великое множество, если идти наугад — заблудимся.

Но только она произнесла это обреченным тоном, как с соседнего дерева раздался крайне знакомый голос:

— Эй, команда, хорошо сидим!

— Птыц! — воскликнула Острошипая, вскочив. Спрыгнув с ветки на мост, Наглый Птыц, еще более лохматый, чем обычно, помахал ей крылом.

— С возвращением меня-я, лучшего во Вселенной проводника-а! — Раздавшийся следом клич заставил Шипи поморщиться. — Пока вы тут языки чесали, я все устроил! Потопали, а то из графика выбьетесь, сами ж потом на меня валить будете.

Друзья почти бегом бросились за зеленокрылым, который снова повел их замысловатым путем от одного моста к другому. Минут пятнадцать спустя их ожидал сюрприз: последний мост привел компанию на огромную деревянную платформу, укрепленную сразу между шестью деревьями. С одной стороны платформа была открыта, и оттуда расстилался прекрасный вид на низинные луга и горы.

— Погодь немного, — сказал Наглый Птыц друзьям, а сам пошел к одному из деревьев, на которых крепилась платформа. В стволе было огромное дупло, над которым висела невесть что гласящая вывеска, и Птыц залез внутрь. Вернулся он совсем скоро, сжимая в крыле пиалу и потягивая оттуда через соломинку красноватую жидкость.

— Сок, — пояснил он. — Бузинный.

К тому времени на платформе собралось изрядное количество людей-бабочек. На вопрос Желта, зачем Птыц их вообще сюда привел, пернатый знаком попросил подождать. И верно: минут через пять раздался гул, и из-за ветвей вынырнул огромный летающий автобус, остановившийся у края и загородивший пейзаж.

— Шикарный вид! — гордо провозгласил Птыц, сощурив глаза.

— Ну, на летающих поездах мы уже путешествовали, теперь попробуем автобус, — слегка улыбнулась Шипи.

Людей-бабочек, которые и без того набились в автобус, как шпроты в банку, пришлось пропустить вперед, не имея никаких шансов в схватке с их наглостью. Как оказалось, ненадолго: Птыц деловито растолкал народ крыльями, позволив друзьям протиснуться в салон, а затем буквально спихнул нескольких пассажиров с сидений с воплем:

— Забронировано!

Друзья устроились на свободных местах; Птыц же нагло уселся на подоконник, продолжая попивать бузинный сок. Когда автобус тронулся, Острошипая устремила взгляд в окно и вновь увидела величественные горы. Где-то там Синдер Ти ждет не дождется их, пронеслось в голове у Шипи. Но тут же она вспомнила про фуникулер, и душу ее словно клещами стиснуло; если Синдер действительно подумала, что они погибли, она могла сотворить что угодно. Оставалось надеяться, что это "что угодно" приведет пегаску в город.

___________
Тем временем.

Взгляд Синдер отчаянно метнулся вправо, влево — куда бежать?! Улететь? Крылья у бандитов были куда больше и крепче, чем у Птыца — наверняка бросятся в погоню. Спрятаться в лесу? Скорее переломает себе все копыта, чем убежит от этих ужасных птиц. Впрочем, деваться все равно было некуда — птиц со шрамом под глазом продолжал держать ее, вперившись злобным взглядом. Туповат, кажется, но чем это поможет?..

— Я повторяю: знаешь, кто мы?! — гаркнул тот, обдав Синдер зловонным дыханием. Та, снова пискнув от ужаса, легонько помотала головой. Птиц сощурился и вдруг, рыкнув, швырнул пегаску оземь; позади послышался злорадный хохот.

— Че ржете?! — оборвал бандит двух других. — Вы, быстро сюда. Вдруг эта дрянь слинять надумает.

— Какое там, — буркнул слепоглазый, подходя к Синдер, которая действительно лежала на дороге ни жива ни мертва, хоть и в полном сознании. — Не померла б от ужаса.

— Да и помегла бы, — картаво прохрипел кривоклювый. — За нетгонутую шкугу больше дадут.

Когда до Синдер Ти дошел смысл последней фразы, она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть и не броситься в панике наутек. Без всяких сомнений, они убьют ее, если она срочно ничего не придумает!

— Бузюк прав, — согласился главарь. — Но лучше б пожила пока — мне интересно, что за зверюшка такая.

— Вырубить ее и оттащить подальше? — деловито предложил слепоглазый, поплевав на грязнющие крылья.

— Не утгуждайся, ты всегда бьешь кгиво, — фыркнул Бузюк и подошел к Синдер сам. Поймав его сверкающий жаждой наживы взгляд, вместе с выступающими из клюва зубами смотрящийся вдвойне жутко, пони неожиданно воскликнула:

— П-постойте! В-вы уверены?

Такого поворота событий бандиты, кажется, не ожидали: Бузюк застыл, слепоглазый невпопад крикнул "Врешь, не криво!", а главарь, моргнув, с глупым видом спросил:

— В чем уверены?

— Что вам так нужна эта грязная пыльная шерсть, разумеется, — презрительно хмыкнула Синдер, поднимаясь на копыта. — Да к тому же такого унылого цвета, как серый. За мою шкуру вам и трех грошей не получить!

— Слушайте, а ведь она права, — приглядевшись, заключил одноглазый, за что тут же получил подзатыльник от главного.

— Косяк, за что ты такой тупой?! Она всего лишь хочет спасти свою паршивую жизнь, дубина! — проорал он, отвесив Косяку следом еще один удар. — Бузюк, разберись с мерзавкой.

— Подождите-подождите! — остановила Синдер было занесшего крыло бандита, подняв копыто. — Там, где я живу, огромная куча пони с шерстью самых разных цветов! Как вам, скажем... такая расцветка, как ярко-голубой, да еще с радужной гривой впридачу? — Вспомненная афиша выступления Вандерболтов с новым участником в их составе оказалась весьма кстати. — И никакой краски, натуральный цвет!

Синдер Ти едва сдержала улыбку, когда поняла, что добилась своего: выражения на лицах всех троих теперь выражали неподдельный интерес, особенно у главаря. Не дожидаясь, пока они сподобятся что-нибудь ответить, разгорячившаяся пони продолжила:

— Если вы все еще мне не верите, я приведу эту пони к вам, и вы сами убедитесь, что я не лгу! Зачем вам что-то серое, если есть куда более потрясные цвета? Это станет самой выгодной сделкой в вашей жизни!

Синдер замерла, ожидая от птиц самой бурной реакции. Не дождалась.

— Онседуч, мне кажется, она нам лапшу на ушные щели вешает, — недоверчиво прокрякал Бузюк.

— Есть способ проверить, — заговорщически ухмыльнулся главарь со странным именем Онседуч. — Ты, это, можешь отвести нас туда? — обратился он к Синдер. — Ну, где твои радужные пони живут.

На миг та растерялась, но потом, вспомнив о друзьях и Дымогривке, коим обязана помочь, непоколебимо отозвалась:

— К сожалению, нет.

— Это почему? — сощурил похожие на черных жуков глаза Онседуч. Встретившись со взглядом столь наглой пегаски, он подал почти незаметный знак маховыми перьями крыла своим шестеркам. Краем глаза Синдер, не прерывая зрительного контакта, заметила, как Косяк и Бузюк обступили ее с двух сторон. Холодок пробежал по ее серой шерстке, а сердце бешено забилось в груди.

— Говори, мерзавка, — полурыком потребовал Онседуч.

Ответ последовал через какую-то краткую секунду.

С криком "Ки-йя!" Синдер развернулась и со всей силы лягнула Косяка, который, истошно завопив и потеряв равновесие, отлетел на пару метров. Пораженный Онседуч от неожиданности застыл столбом, но Бузюк отреагировал мгновенно, ринувшись к на удивление агрессивной пони, чтобы скрутить ее в кривой рог. Протянул крыло, намереваясь схватить Синдер за золотистый хвост, но не успел — та вовремя вспомнила о существовании собственных крыльев и взмыла ввысь. Бузюк ругнулся и, яростно маша крыльями, поднялся за ней вслед, но оказался неповоротлив и мог только клеваться, иначе бы упал. С легкостью увернувшись от тычка изуродованным клювом, Синдер облетела бандита и всеми четырьмя копытами ударила в пернатую спину, отчего Бузюк зычно гаркнул и, не удержавшись на лету, свалился с небес на землю и пропахал лицом дорогу. Приземлившись рядом, Синдер обернулась и увидела, что Онседуч по-прежнему неотрывно таращится на нее, но теперь такими глазами, словно бы на банду напал по меньшей мере разъяренный дракон. Главарь рефлекторно прижал к клюву крылья, но, в точности, как и Косяк, получил копытами в лоб; после чего кубарем прокатился по земле и едва не свалился в заросшую придорожную канаву. Тем временем позади зашевелились, стоная, подельники мерзкого птица. Онседуч тоже попробовал подняться, но удалось ему это только со второй попытки.

— Это п-подстава, д-да? — жалобно прохрипел он. — Мы никогда б-больше не тронем п-пони, к-клянусь! Только п-пощади!

— Верю, — надменно отозвалась Синдер Ти. — Но, коли жизнь дорога, бегите!

Бешено крича и чуть ли не сбивая друг друга с ног, троица бросилась бежать без оглядки до нагломирской границы. Синдер проводила их взглядом, и, когда Онседуч и компания исчезли вдалеке, внезапно озарилась улыбкой и радостно подпрыгнула:

— Получилось! Получи-илось!

Гордая собой, пегаска вновь представила уносящих ноги поколоченных бандитов и захихикала, попутно удивившись тому, что так грозно повела себя.

— Наверное, влияние Руи, — объяснила Синдер самой себе, пожав плечами.

Бросив взгляд на втоптанные в пыль цветы, серая пони печально вздохнула; впрочем, отчаиваться она не собиралась. Присев на траву около дороги, чтобы дать отдых ноющим с непривычки копытам, она принялась размышлять над тем, что же делать теперь. Вряд ли у нее есть время, чтобы снова набрать цветов — один их поиск чего стоил, — так что нужно придумать что-то другое. И притом что-нибудь относительно честное, потому что совсем нахально обманывать жителей городка, какими бы наглыми они не были, Синдер Ти ни в коем случае не желала.

Стоило Синдер подумать о жителях, как некая искрометная мысль промелькнула у нее в голове, быстро-быстро, так что ее не удалось поймать сразу. Но ускользнуть идее было некуда, поэтому Синдер напрягла ум — жители?.. Может, просто поговорить с ними?

"Точно!"

Синдер сама не заметила, как перешла к размышлениям вслух уже второй раз за день:

— Вряд ли здесь все люди и птицы наглые и только наглые. Если здесь есть такие злюки, как Онседуч, то должны быть и добрые существа, так? И наверняка кто-то из них согласится мне помочь! Либо просто даст взаймы на лекарство — как можно скорее потом верну, — либо, кто его знает, и вовсе отправится к Дыме со мной! Это же прекрасно, просто прекрасно!

Буквально-таки сияя, Синдер бодро потрусила по дорожке обратно в город, а потом и вовсе перешла на полет, разумно решив, что всяко будет быстрее. Сначала летела напрямик над леском, наслаждаясь теплым ветерком с шумящих крон; затем деревья сменились лужайками, которые почти сразу же перешли в заболоченные низины. С противоположной стороны появились пологие холмы, между которыми петляла река, протекавшая вдоль окраины города. Смотреть вниз Синдер избегала, ибо к чему ей какие-то болота, поэтому глядела вперед, на маячащие светлые пятнышки домов, благо что солнце уже не било в глаза. Впрочем, то был нехороший знак — определенно, нужно торопиться, ибо закат не за горами... хотя, как раз-таки за горами, но это неважно.

Наконец Синдер приземлилась около нескольких крупных деревьев, которые были сплошь извешаны птичьими домиками. Галдеж стоял невообразимый, и пегаске чуть ли не перья на голову сыпались, поэтому она немедленно добежала до более-менее людной улицы. Решив последовать за группой людей-бабочек, Синдер в итоге оказалась, к вящему ее разочарованию, не у чьих-либо домов, а на странной деревянной платформе. Долго разгадывать ее назначение не пришлось: с гулом, который пони сначала приняла за свист горного ветра, из-за поворота выскользнул летающий желтый автобус и завис в нескольких сантиметрах над землей — в точности, как поезд Грозы-Финляндии на летающих островах.

К сожалению, Синдер сейчас было недосуг изучать местный летный транспорт, поэтому она кое-как протиснулась через толпу народа обратно. Выбравшись, остановилась в тени небольшого дома, чтобы перевести дух...

— Синдер?!

Сначала приросшей к земле пони показалось, что она ослышалась. Быть того не может!

— Синдер!!

Может, вне всякого сомнения!

— Шипи!! — Синдер галопом кинулась туда, откуда услышала презнакомейший голос. "Вот они!" — вся компания стояла чуть в сторонке от местных жителей, видимо, чтобы не пугать их Ойей, который еще и улыбался во все несколько сотен треугольных зубов.

Мгновением позже пегаска привзлетела над землей и бросилась прямо в объятия Острошипой.

— Вы живы! Живы! — радостно запищала Синдер, жмурясь; этот момент, кажется, был самым счастливым в ее жизни. Ее лучшие-прелучшие друзья живы, здоровы и сами отыскали ее, подумать только! Как чудесно все разрешилось! Что-то они подумают, когда она им расскажет все, что произошло?

— Вот видите! — с чувством выполненного долга произнес Наглый Птыц, подняв несколько перьев крыла. — Я ж вам говорил, а вы все, аки Перьеславский — не ве-ерю, не ве-ерю... — И он показал компании язык. Обнаружив, что все его благополучно игнорируют, Птыц раздосадованно фыркнул: — Впрочем, истинные герои всегда остаются в тени.

— Как ты нас нашла, Синдер? — изумилась Шипи, отстранив от себя пегаску.

— Ты как-то узнала, что мы прилетим на летающем автобусе? — уточнила Пестрая Звезда.

— Нет! — захлопала бирюзовыми глазищами Синдер. — Я вообще сюда случайно попала... И сначала полетела в горы... Хотела к порталу, Дыму найти... А тут еще кулон, цветы, бандиты... — забормотала она, запутавшись и не зная, с чего начать.

— Бандиты? — переспросила Острошипая.

— Да-да! — вздернула головушку пони. — Я их сначала пыталась обмануть, но они мне не поверили, и я р-раз, д-два, лягнула их в клювы, и их как ветром сдуло! — на одном дыхании выпалила Синдер.

— Что-то я ничего не поняла... — пробормотала Белозвездка. Но прежде, чем Синдер разинула рот, чтобы вновь повторить свой сумбурный рассказ, она спросила: — Ты еще что-то про кулон говорила, кажется?

— Кстати, да, — добавил Желтовзгляд. — Уж не хочешь ли ты сказать, что это тот самый кулон и что ты нашла его валяющимся где-то на дороге?

— Точно-точно! Это ведь самое важное! — воскликнула пони, взмахнув крыльями. — Я его действительно нашла! — Желт как-то ошеломленно посмотрел на нее, пробормотав себе под нос "Я же пошутил...". — Я понятия не имею, откуда здесь мой кулон, — может, правда на дороге валялся, случайно перенесся не в ту часть мира, — но я своими глазами его видела. Только вот... — Синдер приземлилась и шаркнула серым копытцем. — Только видела я его у торговца на площади: бесплатно не отдаст, а денег у меня нет, — тихо произнесла она.

— Ничего-о, ща я вам все организую! — хохотнул Наглый Птыц и, нахохлившись, двинулся куда-то. — Пошли, туристгруппа, тут до площади крылом подать.

И верно, не прошло и пяти минут, как друзья, следуя за вновь взявшим на себя обязанности проводника Птыцем, оказались на главной площади долинного городка. Синдер, однако, за это время успела во всех подробностях описать свое приключение, от драки с Онседучем до увиденного ей в скале барельефа Птыца (к сожалению, дома помешали друзьям увидеть эту странную достопримечательность своими глазами, пришлось просто поверить на слово). Особенно внимательно ее рассказ слушал Ойя; Снэйлстеп же, наоборот, была весьма рассеянна, погрузившись в очень невеселые мысли по поводу Перламутровой. Сердце ее по-прежнему сжималось, если даже просто имя волшебницы появлялось в мыслях Лит, и ей упорно хотелось тотчас же оказаться рядом с настоящей матерью и одновременно никогда с ней не встречаться — или же откладывать этот миг на такой долгий срок, что все уже забудут, зачем эта встреча когда-то была нужна.

Синдер же повествования о невероятном происшествии в деревне людей-бабочек услышать не успела, потому что компания, как уже сказано, прибыла в назначенное место.

— Кажется, у Птыца есть брат-близнец, только еще более наглый, — хмыкнул Желт, окинув взглядом огромную статую посреди площади.

— Нетушки, я один такой в своем роде! — тут же отрезал зеленокрылый и огляделся. Торговцев на площади было так много и они так громко кричали, что казалось, будто бы это не импровизированный рынок, а народное восстание. — Ну, и у кого мне произвести изъятие твоей безделушки? — деловито обратился Птыц к Синдер.

— Вон, — несколько неуверенно показала Синдер в сторону лотка, за которым стоял щуплый бородатый старичок. Когда друзья подошли к нему, в глаза всем сразу бросился зеленый кулон с профилем собаки, красующийся рядом с мотком браслетов из сверкающих нитей.

— На опт скидок не даю, — заранее заявил торговец, увидев, что к его товару присматривается столь много покупателей. Потом заметил Синдер и присвистнул: — Да я же тебя днем видел! Все-таки вернулась за волшебным кулончиком, да? — Подмигнув пегаске, старичок взял кулон в руки. — На, рассмотри получше.

— А откуда он знает, что кулон обладает магической силой? — тихо спросила Пестрая Звезда.

— Да ничего он не знает, просто хочет цену набить, — отмахнулся Желт и поторопил Птыца: — Давай быстрей, зеленый.

Тот легонько повел крылом, мол, все под контролем, и, дав Синдер еще раз рассмотреть кулон — на всякий случай, — нагло оперся крыльями прямо на лоток, отчего несколько бус слетело на землю.

— Вы, уважаемый, отдадите нам этот кулон бесплатно, — безо всяких колебаний заявил Наглый Птыц, с серьезной наглостью глядя на каплю опешившего старичка. — Потому что я так сказал. — Птыц чуть отодвинулся, открывая продавцу обзор на свою статую, чтобы тот мог убедиться в идентичности двух пернатых. Торговец помолчал немного, но в конце концов в нем взыграла присущая всем жителям Наглого Мира наглость, и он процедил сквозь зубы:

— Это уже слишком. Не хотите платить — убирайтесь отсюда вон!

Но тут Ойя, пристально разглядывавший безделушки, ненароком зевнул и, сам того не подозревая, видом своих зубов изменил мнение старичка на кардинально противоположное. Тот вздрогнул, скривился и швырнул кулон обратно на прилавок.

— Берите все.

Синдер бережно взяла кулон и надела его себе на шею, после чего друзья собрались отойти к статуе, чтобы случайно не захватить в Алый Мир кого-нибудь из местных жителей, как Шипи неожиданно задержалась у лотка:

— Погодите секунду...

Выудив откуда-то из груды украшений изящный браслет в зеленых тонах, на удивление приятный, в отличие от разложенной вокруг безвкусицы, она спросила у торговца:

— Можно?..

— Я же сказал, берите все, — раздраженно отмахнулся тот.

Застегнув браслет — на нем также красовалась подвесочка в виде крохотного ловца снов, — Острошипая почтительно кивнула и вернулась к друзьям, ждущим ее в тени одного из двух Птыцев на площади.

— Милое приобретение, леди Шипи, — одобрила Снэйлстеп; впрочем, в ее голосе чувствовалась легкая дрожь, и она чуть сжала руку, на которой носила браслет, откуда появилась Перламутровая.

Синдер же, что-то пошептав на кулон — скорее всего, подготовительные заклинания, — выставила его вперед, зажав в копытах, подула и несколько раз повернула. Ощущение спокойствия, присущее всем путешествиям между мирами, на этот раз, показалось Шипи, продлилось чуть дольше — на какие-то несколько мгновений; следом в лицо ей пахнуло прохладой и расслышалось шуршание листьев. Открыв глаза, Острошипая обнаружила, что сидит около дерева в каком-то лесу, и осторожно поднялась на ноги; из друзей она увидела поблизости лишь Пеструю Звезду. Вспомнив, что та родом именно из Алого Мира, Шипи замерла, не смея ее окликнуть. Пестри стояла к Острошипой спиной, держась рукой за дерево, и смотрела в чащу; хотя Шип не видела ее взгляда, но прекрасно знала, что в глазах волшебницы, спустя много лет вновь посетившей родной мир, стоят слезы.

— Почти такой же лес был в моем детстве, — тихо и с пронзительной горечью произнесла Пестрая Звезда. Она шепнула что-то еще тише, совсем неразличимое, но, кажется, не плакала — либо Шипи просто не услышала этого.

Едва заметно вздохнув, Острошипая отвернулась, понимая, что никакими словами сочувствия сейчас не поможет волшебнице. Наверняка та думает сейчас о родителях, которых даже не помнит... Чтобы отвлечься, Шипи взглянула на свой браслет, и тут что-то словно бы иглой кольнуло ее в сердце, заставив вздрогнуть. Посчитав это помутнением разума от усталости, ибо дело клонилось к вечеру, а Шипи за день и не отдохнула, и почти ничего не ела, девушка не придала значения мимолетному ощущению и огляделась в поисках друзей. Ага, вот и они — за пышными кустарниками было видно черные щупальца Ойи. Острошипая зашагала в ту сторону; Пестрая Звезда последовала за ней, оправившись, по-видимому, от первых печальных впечатлений возвращения в Алый Мир.

— А, вот вы где, леди Шипи и леди Пестри, — кивнула Улитница, когда те появились на маленькой полянке с поваленным стволом дерева, где собралась вся остальная часть компании. Кинув взгляд в сторону Синдер, Острошипая с облегчением убедилась, что на сей раз кулон по-прежнему висит на шее пони и никуда не исчез. — Сейчас вернутся сэр Желт и сэр Птыц, которые отправились проводить разведку на местности, и мы продолжим наш путь.

— Они там не съедят друг друга? — полушутливо бросила Шипи, присаживаясь на поваленное дерево. Одновременно она заметила невдалеке просветы среди стволов — видимо, туда и отправились Наглый Птыц и Желтовзгляд.

— За такой короткий промежуток времени сэр Желт не успеет зажарить сэра Птыца, а кушать птиц сырыми не рекомендуется, — менторским тоном произнесла Снэйлстеп. Не было ясно, стало ли ей легче, когда со времени признания Перламутровой прошло время, или же она тщетно пытается снять внутреннее напряжение шуткой. Впрочем, Острошипая не успела об этом задуматься, потому что раздался треск веток и сухих листьев — разведчики вернулись.

— В общем, сразу за лесом — деревня, — сообщил Желт, пока Птыц пытался выклевать из своего зеленого хвоста листик. — Не слишком большая, но мы можем там переночевать. И еще видно вдалеке кусочек снежной горы, скорее всего, той самой, где засел Безымянный, — добавил он.

— А не слишком ли мы близко к нему? — с опаской спросила Белозвездка.

— Не думаю, — неожиданно отозвалась Пестрая Звезда. — Алый Мир маленький, и Безымянный, если бы захотел, достал бы нас в любой его точке.

— Может, хватит распускать болтовню? — недовольно вклинился Наглый Птыц. — Пошли отсюда, я хочу жрать и спать.

Не соглашаться с зеленым пернатым было глупо, тем более, что в лесу уже сгущались сумерки. Друзья медлить не стали: в какие-то несколько минут добрались до границы леса и очутились на вершине невысокого холма. Внизу виднелась уединенная деревня, с двух сторон окруженная лесом; домов было немало, и во многих горели огоньки окон, позволяя различить силуэты жилищ — низеньких, деревянных. С четвертой стороны от деревни (с двух, как уже сказано, она была окружена лесом, с третьей — холмистым лугом, где и стояли сейчас друзья) тянулись посевные поля — вероятно, сельское хозяйство было единственным для Алого Мира способом подзаработать копеечку. А вдали, за лесом, действительно белела раздвоенная вершина горы, от вида которой по спине Шипи невольно пробежал холодок. Скоро, скоро они отправятся туда...

Спустившись по пологому склону, компания обнаружила, что деревня чем-то напоминает город в долине в Наглом Мире, только в меньшем масштабе и без вечноорущих птиц. Было еще достаточно светло, хоть тени заметно удлинились, и по улицам ходили самые разные прохожие — от группки громко разговаривающих женщин, по-видимому, возвращавшихся с рынка, до бегающих с рогатками ребятят. Во многих домах были раскрыты окна и двери: судя по всему, здесь никто никого не боялся, и у Острошипой отлегло от сердца — значит, гостеприимство здесь в чести, и жители без колебаний позволят им переночевать. Прохожие даже не обращали внимания на незнакомцев, среди которых было и летающее существо с щупальцами, словно бы воспринимали это как само собой разумеющееся. Удивительно, что в деревне, столь близко расположенной к месту, где укрылся Безымянный, сохранилось такое доверие к людям.

Порешили, что нужно отыскать того, кто в этой деревне главный; окликнутый прохожий рассказал, что старейшина, некто Цивитас, живет всего в десятке домов отсюда. Шипи поблагодарила добродушного незнакомца за помощь, но тут край ее глаза зацепился за странную деталь — несколько широких красных царапин, уже подживших, на кисти руки прохожего. Тот мгновенно, словно отточенным движением спрятал руку в полу плаща и как-то странно взглянул на Острошипую, но ничего не сказал. Всю дорогу до дома старейшины Шипи невольно думала о том, что за существо могло оставить такие раны, и притом недавно. Значит, не все здесь так тихо-мирно?.. Нет, чушь какая-то, встряхнулась Шипи, проклиная свою мнительность — наверняка все объясняется естественными причинами.

Как ни странно, когда друзья подошли к дому старейшины, тот уже сам поджидал их на крыльце — наверное, кто-то сообщил о прибытии чужаков. Цивитас выглядел эталоном своей должности в представлении большинства людей — немолодой, с седой короткой бородой и в длинной накидке-плаще.

— Приветствую вас в нашей деревне, восьмеро незнакомцев, — почтительно склонил он голову и спустился к гостям с крыльца по маленькой лесенке, покрытой какими-то темными пятнами. — Чувствую, что нет в вас злого умысла и что вы лишь странники, которым нужен ночлег.

— Все именно так, многоуважаемый Цивитас, — соблюдая заданный старейшиной тон, отозвалась Шипи. Тот же в ответ издал тихий, курлыкающий смешок и сказал:

— Довольно формальностей. Как вас зовут?

Друзья каждый назвали по очереди свои имена; старейшина пробежался по ним внимательными темными глазами, кивнул:

— Хорошо. К несчастью, у моих соседей не найдется столько много места, так что вам придется переночевать в амбаре. Вы не против? Там тепло и сухо, лишь мыши немного шебуршатся, но почти не бегают.

— Будут бегать — задавлю их наглостью, — категорически заявил Наглый Птыц. — Так что нам подходит.

— Интересно, с каких таких пор Птыц решает все за нас? — язвительно поинтересовался Желт, но тут же, поймав на себе несколько устало-осуждающих взглядов, махнул рукой: — Ладно, я знаю, никто и не против. Амбар так амбар. Спасибо вам за гостеприимство, — довольно-таки искренне поблагодарил он старейшину. Цивитас в ответ улыбнулся:

— Всегда рады устроить теплый прием гостям. Пойдемте, отведу вас к амбару. Вам туда чуть попозже принесет поесть моя жена.

Острошипой что-то показалось странным, и не сразу она поняла, что, — в окнах Цивитаса не горел свет. Впрочем, она легко отмахнулась тем, что его жена сейчас может не быть дома, поэтому вместе с друзьями зашагала вслед за старейшиной. Но только какой-то неожиданный порыв заставил ее оглянуться через плечо; глазам Шипи предстал луч закатного солнца, ровной полосой улегшийся на лестнице у крыльца. Он выхватил из тени несколько въевшихся в дерево пятен, и Острошипая ужаснулась: на первый взгляд эти пятна походили на самую настоящую кровь. Однако только на первый взгляд — приглядевшись, Шипи убедилась, что это, скорее всего, пролитое кем-то вино. Ничего, во время застолий на свежем воздухе и не такое бывает.

Она нагнала друзей и, принявшись оглядываться по сторонам, окончательно успокоилась — ничего особенного, обычная деревня, затихшая с наступлением вечера. Какой-то поздний прохожий метнулся мимо нее, словно куда-то опаздывал; в остальном на улице было тихо, лишь слышался откуда-то стрекот цикад. Взглянув на друзей, Шипи поняла, что они не видели ничего странного... кроме Желта, ибо его желтый взор искрился недоверием, а он сам упорно вглядывался в густые тени вокруг, точно оттуда могло появиться что-нибудь. Неожиданно он пристально посмотрел на Шип, как бы с беззвучным вопросом: "Ты ведь тоже заметила, да?".

— Откуда же вы прибыли? — внезапный возглас заставил и Шипи, и Желта вздрогнуть и перевести взгляд на Цивитаса.

— Весьма издалека, сэр Цивитас, — туманно отозвалась Снэйлстеп.

— А я... родом отсюда, из Алого Мира, — на мгновение сбившимся голосом произнесла Пестрая Звезда. — Но я отправилась в другие места, чтобы обучиться там магии.

— Да, с магией у нас, к сожалению, дела обстоят не очень хорошо, — с ноткой печали признал старейшина. — Раз так, то что вас принесло в наше захолустье? Неужели... гора? — он понизил голос к концу фразы, словно боясь, что кто-то может подслушать их разговор.

— А вы знаете?.. — Пестри не закончила вопрос, но в этом не было необходимости.

— Разумеется. — Плечи Цивитаса чуть дрогнули под плащом. — Хоть мы и не маги, но не можем не замечать того, что творится. Мы делаем вид, что ничего не знаем о затевающемся, поэтому он, слава звездам, пока нас не трогает. Но кто знает, как долго это продлится?..

— Для этого мы и здесь, — призналась Пестрая Звезда. — Чтобы избавить вас от Безымянного.

— Значит, я был прав? — со звенящей надеждой произнес старейшина. — И это вы нас освободите? Наконец-то... Я думал, вы уже никогда не придете, почти перестал надеяться... Пора, пора лишить мир этой страшной угрозы! Мы будем благодарны вам безмерно, клянусь!

— Мы сделаем все, что в наших силах, — искренне заверила его Пестри.

Шипи уже и забыла, что могла в чем-то подозревать этого чудесного человека, чья заботливость о своей деревне глубоко ее тронула. Зря — взгляни она на двор дома, мимо которого проходила, наверняка заметила бы холодный блеск в тени — блеск металл
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Четверг, 31.12.2015, 12:18 | Сообщение # 88
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Не слишком мне нравящаяся глава, ибо длинная, но почти бессмысленная. Что есть, то есть, впрочем.

[cut=Девятая глава, первая половина (24.11)]Девятая глава, 1

— Какая еще ловушка? — с глупым, но все-таки наглым видом отозвался Птыц.

— Ч-что?.. — выдохнула Шипи, застыв, как каменная. Перед глазами ее на холсте окружающего темного амбара промелькнули все те подозрительные детали, и она едва не вскрикнула от осознания того, в какую картину сложились и следы когтей, и пятна крови.

Желт же вновь попытался вынести дверь плечом, на сей раз разбежавшись, но все без толку.

— Нет, никак, — покачал он головой, пытаясь отдышаться. — А ведь я говорил! Здесь с самого начала было что-то нечисто, и вот, пожалуйста!

— Говорил, но слишком поздно... — пробормотала Острошипая.

— Не мог же я при Цивитасе... — начал было Желт, как вдруг осекся и резко перевел тон на раздосадованный: — Да нет, все я мог, если б думал головой! Как будто бы мы не справились с одним-единственным старикашкой! А теперь что, черт возьми?! — Странно было видеть Желта, раздраженного на самого себя, но долго это не продлилось. — Ладно, проехали, — махнул он рукой. — Что делать теперь?

— Почем мне знать? — пожал плечами Наглый Птыц. — Я вас спасать от человеков-крыс не нанимался!

"Странный синоним к слову "предатели"", — пронеслось у Шипи в голове.

— Сэр Птыц, пожалуйста, не будьте таким эгоистом, потому что вы ровно так же, как и кто-либо другой из нас, заперты в этом амбаре, окруженный непониманием и страхом, — произнесла Снэйлстеп, с усилием подавив дрожь в голосе.

— Непониманием, страхом и дураками, — бесцеремонно поправил ее Птыц. — Хорошо, не дорогами.

— И нам следует всем вместе придумать план, предусматривающий возможность отсюда выбраться, ибо я уверен, что выбраться отсюда можно, — терпеливо продолжила Улитница, проигнорировав ответ невоспитанной птахи.

— Можно, — с легкостью согласился зеленокрылый (а в темноте — чернокрылый) проводник. — Кстати, я за вас был с самого начала, ток в первый момент этого не понял. Наглость да жуть — два хвостовых пера пара.

— Благодари Лит за то, что она тебя вразумила, не то ты у меня немного полетал бы в окно, — буркнул Желт, напрямик намекая Птыцу, что тому стоило бы каплю поумерить свою наглость. Птыц вскинул зеленое перо-бровь, но во мраке никто этого не увидел.

— Точно! — раздался из угла внезапный возглас, заставивший всех друзей как одного подскочить. Послышался шорох приминаемого сена, и воодушевленный голос — Белозвездкин — раздался уже куда ближе: — У меня идея!

— Какая? Рассказывай! — тут же забыл о "пернатом дурне" Желт.

— Гениально простая. Ойя может по очереди вынести нас наружу через окно!

— Через какое ок... — недоуменно начал Ойя, оглядываясь, как наткнулся взглядом на пустое пространство под крышей амбара, где посверкивала чуть заметная звезда. — А, вижу! Ну, кто первый?

— Лучше сначала слетай на разведку в одиночку, — посоветовала Шипи. — Мало ли... что там скрывается. — Не будь в амбаре столь темно, что силуэты друзей лишь едва-едва проступали из мрака, она наверняка вновь бы переглянулась с Желтом. Пускай расставленный кем-то (Цивитасом?) капкан уже захлопнулся, Шипи все равно боялась своих собственных предположений об истинном облике этой деревни — а больше никто, кроме них двоих, не приметил тех знаков.

— Соглашусь с леди Шипи, так будет куда осмотрительнее, — прибавила Лит.

Ойя встряхнул щупальцами и с легкостью взмыл к перекрестку балок под крышей — легко это было потому, что Ойя видел в темноте точно так же хорошо, как и днем. На несколько секунд крохотная звездочка, глядевшая в амбар через окно, исчезла в черноте его щупалец, и Ойя оказался снаружи.

Только сейчас ушей Шипи внезапно достиг странный скрежет, наряду с хриплым писком — и как она раньше его не услышала? Хотя звуки были негромкими, доносились снаружи, но теперь, когда девушка обратила на них внимание, резали ее слух и пугали все больше.

Друзья приготовились ждать — пока Ойя осмотрится, разберется, что да как, — но не тут-то было. Сквозь стену раздался приглушенный вопль, заставивший Острошипую подскочить в такт провалившемуся холодным камнем сердцу. Внутрь амбара молнией метнулась черная тень, и Ойя запыхавшимся и полным ужаса голосом вскричал:

— Это... это ужасно!

Шипи хотела крикнуть "Ч-что?..", но не смогла сделать этого ни с первого, ни с любого другого раза. Задыхаясь, она глядела в темноту, на Ойю или нет — не знала; молчание же превратилось в почти одновременные выкрики:

— Что ужасно?!

— Сэр Ойя, что там?

— Что бы это ни было — а ведь я вам говорил!

— Там ведь... там ведь не... крысы?..

Последняя фраза, неожиданно прошептанная Пестрой Звездой, заставила Шипи, как и всех присутствующих, застыть неподвижно. Воздух в амбаре словно бы стал гуще.

— Почему вы так предполагаете, леди Пестри? — прошелестела Снэйлстеп.

Зазвучал шорох сена, следом, после небольшой паузы, — тихий голос волшебницы:

— Я, будучи маленькой, слышала легенду... Она рассказывала о людях, на которых с давних пор лежало страшное проклятие, с заходом солнца превращавшее их в огромных безумных крыс. Разумеется, я знала, что это всего лишь старая сказка, а если тот народ и существовал, то давным-давно исчез с лица Алого Мира. Но... нас заперли, как только пропал последний дневной свет. После этого я услышала странные звуки, что-то вроде скрежета. Теперь же — Ойя...

Она смолкла, и каждый повернулся в сторону летающего существа. Ойя прекрасно различил семь направленных на него внимательных взглядов — оттененных испугом и надеждой на то, что легенда была лишь легендой, не более, чем страшным вымыслом обывателей Алого Мира.

— Да, все так, — вздохнул Ойя, едва уняв дрожь в щупальцах, что невольно появилась вновь, стоило ему вспомнить увиденное зрелище. — Прямо у двери амбара — с десяток гигантских серых крыс. Кажется, они прекрасно знали, что вы внутри, потому что прыгали на стену, пытаясь ее то ли прогрызть, то ли проломить...

— Пестр, а в той легенде не говорилось про разумность крыс? — спросил Желт.

— Нет, — мотнула головой Пестрая Звезда. — Превращенные в крыс теряли над собой всякий контроль, а поутру не помнили, что происходило с ними ночью.

— Может, д-дождаться утра? — робко предложила Синдер.

— Что-то мне подсказывает, что тогда нас принесут прямиком к Безымянному на блюдечке с голубой каемкой, — прошипел Желтовзгляд. — Значит, медлить нельзя. Ойя, слетай-ка туда еще раз, посмотри, как много этих тварей в округе и насколько они опасны. — Судя по его напряженному голосу, он изо всех сил пытался в эту минуту составить какой-либо план.

Ойя вновь подлетел к окну, морально готовясь к повторной встрече с не самой приятной сценой. Выглянул, протиснулся наружу и осмотрелся; около амбара по-прежнему копошились отвратительные грязные крысы, но, к счастью, на сей раз Ойю уже не взял испуг. Свет восходящей луны поблескивал на глазах и лысых хвостах зверюг (хвосты голодный Ойя первый раз принял за червяков), а визг и царапанье были едва ли не более отвратительны, чем крысиная внешность.

Поразмыслив, Ойя предусмотрительно решил в первую очередь осмотреть амбар с разных сторон, а затем уже показаться на глаза оборотням. Он медленно, поглядывая по сторонам, полетел по часовой стрелке; но никаких следов других крыс зоркий взгляд существа не приметил. Снова слух его уловил писк и скрежет когтей, и Ойя решительно свернул за угол, мысленно наставив себя не подбираться к зверям слишком уж близко — мало ли, чем еще магическое проклятье наделило бывших жителей деревни...

Но все оказалось совсем не так, как представлял себе Ойя. Он думал, стоит ему снизиться, как мерзкие твари окружат его в замкнутое кольцо, но на деле ни одна из крыс и рваным ухом не повела в его сторону. Ойя принялся наматывать круги вокруг крыс, даже окрикивать их, да только оборотни словно бы сговорились всеми силами игнорировать летающее существо с щупальцами. Окончательно озадачило Ойю то, что некая крыса, выбившись из стаи, сначала подвигала своей тупорылой мордой из стороны в сторону, скользнув по Ойе взглядом таким, словно бы он был деревом, а потом метнулась мимо него обратно к сородичам.

Вернувшись, Ойя выложил друзьям все, что сумел разузнать за повторную вылазку; странное поведение крыс заставило тех серьезно задуматься.

— Даже если они тебя не видели, то должны были почуять, — рассуждал Желт, шагая туда-сюда. — Нас-то даже через стену чуют...

— Видимо, дело в какой-то причуде магии, — вздохнула Острошипая.

— И в вашем Шмойе, — со знанием дела отчеканил Наглый Птыц. — Без понятия, чего его крысюки не видят, но этакий сбой в матрице от одной магии сделаться не мог.

— Что же, значит, мой план не годится, — с ноткой печали прибавила Белозвездка. — Как только Ойя спустит кого-то из нас на землю, крысы... — Она запнулась. — В общем, не годится. Хорошо, что Шипи догадалась сперва отправиться на разведку.

— Прискорбно, что сэр Ойя незамечаем для крыс, иначе он мог бы отвлечь их, — проговорила Снэйлстеп. — Впрочем, неясно, каким бы образом мы покинули амбар без его помощи, так что подобный план также провалился бы.

— Отвлечь, говоришь? — задумчиво отозвался Желт. — Кажется, я знаю, как это устроить! Безумная идея, но и ситуация тоже безумная, так что сойдет. Слушайте все сюда.

Друзья с надеждой обратились во слух.

— Кто-то из нас будет отвлекать крыс — кто, пока не знаю, но это потом. Уведет их подальше от амбара. Ойя же тем временем отопрет дверь снаружи; его невидимость нам теперь только на руку, крысы не заметят. Мы вылезем и спрячемся в укромном месте, после чего Ойя вернется за отвлекающим. Улетит повыше или что-нибудь в этом духе, чтобы сбить с толку крыс, навряд ли они шибко умные. А когда все будут в сборе, мы как можно скорее укроемся в глубине леса, — кратко, но толково изложил Желтовзгляд свой план.

Только это не помешало облегчению, пришедшему было к Шипи, обратиться в пыль. Ведь очевиднее некуда, что эта идея безнадежна!

— А тебе не кажется, что, когда Ойя соберется вернуться за отвлекающим, возвращаться будет уже не за кем? — отчаянно вопросила она. Неужели им действительно не удастся выбраться до самого утра?

— Почему это? — хмыкнул Желт.

— Неужели неясно? Этих крыс слишком много, и они огромные! — В голосе Шипи зазвучала паника. — Они догонят любого в два счета, понимаешь?

— Шипи, прекрати! — огрызнулся тот в ответ. — Не делай из мухи слона, все не так плохо. По-твоему, лучше сидеть сложа руки? Ойя, лучше ты мне скажи, можно ли убежать от крыс?

— Наверное, можно, и обхитрить тоже можно, — пробасил Ойя, сделав акцент скорее на возможности одурачить зверей.

— Это сильный риск, сэр Желт, но я смею предположить, что он будет оправдан, — внесла лепту Улитница.

— Тогда осталось лишь... решить, кого именно мы пошлем отвлекать крыс. — На миг голос Желта прервался, выдав, что его на самом деле тоже берут сомнения в правильности своего решения. Но он продолжал мысленно твердить себе, что иного выхода нет и не предвидится.

— Синдер умеет летать, — робко заметила Пестрая Звезда. — Вот кому точно не причинят вреда.

— Я... я правда очень, очень хотела бы вам помочь, — в ответ честно заверила компанию Синдер. Голос ее слегка подрагивал. — Я ведь даже научилась быть храброй, но сейчас я б-боюсь. А если я совсем сильно испугаюсь, то могу потерять контроль над крыльями. Простите...

— Бедняжка. Ничего страшного, — ласково утешила пегаску Белозвездка. — Мы все сейчас боимся, и это не делает тебя хуже.

— Угу, — пробормотала в ответ Синдер.

— Тем более, раз я эту кашу заварил, мне и расхлебывать, — мрачно произнес Желт. — Пойду сам.

У Шипи возникло навязчивое ощущение, что все вокруг нее сошли с ума. Она хотела воскликнуть, что все это бред сивой кобылы и что никто никуда не пойдет, но ей совершенно неожиданно помешали — и ни кто иной, как Наглый Птыц!

— Чтобы нас всех потом с хрумканьем сожрали?! — взвизгнул тот. — Нетушки, у меня еще вся жизнь впереди. Я пойду.

— Я тебе не доверяю, — без колебаний отозвался Желт. — Это должен быть кто-то из нас.

— Не валяй дурака, вон, у Шипастой скоро нервный тик начнется, — раздраженно отрезал Птыц. — Я не настолько туп, чтоб лезть туда, где сию ж минуту откину крылья. А если б я вам головы откусить хотел, давно б откусил, и начхать, что они невкусные.

— Убедил, допустим. Но что ты, скажи на милость, собираешься делать с крысами? — Желт вскинул бровь.

— А это ужо не ваша забота! — гордо нахохлился Наглый Птыц. — Я свое дельце проверну чисто и без свидетелей. Крысьи морды не в счет.

Желтовзгляд промолчал; колебался.

— Если Птыц так уверен в себе, то почему бы и нет? — предположила Шипи, уже куда более спокойно. За время путешествия она успела понять, что Птыц, хотя и слишком много бахвалится, но иногда оказывается совершенно прав.

— Как скажешь, Шип, — все-таки уступил Желт. — Если у Птыца не получится, Ойя просто не станет отпирать дверь. Крикни нам снаружи, когда все будет готово, — попросил он существо с черными щупальцами, на что тот одобрительно гукнул.

Наглый Птыц, фальшиво насвистывая какую-то мелодию — видимо, для храбрости, — подпорхнул к Ойе и уцепился крыльями за одно из его щупалец. Ойя и его зеленый пассажир взмыли под деревянные своды амбара и секундой позже оставили внутри после себя не более, чем дуновение ветерка, а остальные друзья подобрались ближе к двери и застыли в молчаливом ожидании.

Каждое крысиное повизгивание Шипи теперь слышала крайне отчетливо, как и гулкий стук своего сердца. Долгие полминуты она едва смела дышать, а потом вдруг из-за стены донесся настоящий хаос из писклявых воплей и стука когтей, который стих, оставив после себя прицепливое эхо.

— Сейчас! — Бас Ойи развеял отголоски как крысиного изумления, так и последних сомнений.

— Да пребудет с нами Сила, — тихо, но твердо произнес напутствие Желт.

Послышался застарелый скрип, затем низкий щелчок, и дверь медленно-медленно приотворилась.

— Выходите, и направо, — прогудел Ойя.

Желт осторожно распахнул дверь, а затем махнул рукой, призывая остальных следовать за ним. Неожиданно что-то коснулось ноги Шипи, заставив ее похолодеть, но это была всего лишь Синдер Ти, испуганно льнувшая к создательнице. Острошипая ободряюще потрепала ее за ухо и быстро, но тихо ринулась наружу. Лунный свет блеснул у нее перед глазами — ночь была весьма светлой, — а слух успел уловить, как где-то вдалеке на разные лады пищали крысы, а верховодил над этим звериным хором пронзительный боевой клич Наглого Птыца.

Укрывшись в тени от стены амбара, друзья пусть и не почувствовали себя в полной безопасности, но облегченно осознали, что первая часть плана позади. Однако не успел никто даже рта раскрыть, чтобы обсудить дальнейшие действия, как раздался громкий мятый шорох.

Шипи в ужасе огляделась и примерзла взглядом к кустам, что обрамляли распростершийся перед амбаром небольшой пустырь; почти черные в ночи листья слегка шелохнулись. Следом же случилось самое страшное.

Из зашевелившихся кустов одна за другой выползли крысы. Огромные, наверняка способные перегрызть шею взрослому человеку, они перебирали лапками, чтобы выбраться из потревоженной листвы — лапками кривыми, но отчаянно быстрыми и цепкими. Друзья не сговариваясь сбились в кучу и не сводили распахнутых глаз со зверюг; даже самый крохотный усик был различим в лунно-звездном мерцании, и потому никому не составило труда заметить, что у одной из крыс, крупной и длинношерстной, мех был очень светлый, почти белый. Сородичи пропустили эту крысу вперед, а взгляд ее глаз-бусинок показался Шипи отдаленно знакомым.

— Сэр Цивитас, — совершенно не своим голосом прошептала Снэйлстеп.

— БЕЖИМ! — заорал Желт, и вся компания, вскочив, без оглядки кинулась за угол.

Не помня себя от ужаса, Шипи метнулась на дорогу и, не переставая бежать, лихорадочно огляделась. Сердце у нее колотилось где-то в горле, мысли носились разрозненными обрывками: крысы, прочь, в другую сторону... Вслед за остальными она бросилась невесть куда; постаралась восстановить дыхание и кое-как прийти в себя, но тщетно.

— Назад!! — раздался вой Ойи, и краем глаза Шипи заметила еще одну ораву крыс, между которыми металось зеленое пятно — Птыц! Но какое "назад"? — позади лишь те же кровожадные серые твари, вернуться к амбару нереально!

— Я тута главный, мерз-з-з-з-зкие крыс-с-с-с-сы!! — раздался вопль Наглого Птыца, и Острошипая моргнула, потому что ей показалось, что пернатый залихватски скачет по спинам оборотней. Но нет, все действительно было так. Пересекши столь чудным образом крысиное море и соскочив на землю, совершенно невредимый Птыц припустил со всех лапок немногим позади друзей.

— Нам нужно в лес! — крикнул Желт, с трудом перекрыв противный крысиный писк. — Если заберемся подальше, мы спасены!

Раздался испуганный восклик споткнувшейся Белозвездки, но Шипи успела вовремя прийти к ней на помощь, оставив щелкающих обломанными зубами преследователей ни с чем. Кажется, те нисколько не уставали, а ярость от того, что заветная добыча маячит так близко, но никак не очутится в когтях, только распаляла их силы и жажду крови.

Какие-то из крыс пытались кинуться на беглецов, но тех сразу давили их же сородичи, невольно даря друзьям некоторое преимущество. Зато твари додумались растечься шире и теперь наседали еще и слева, вот-вот готовясь оттеснить их в какой-нибудь двор. Очередная крыса пронеслась слишком близко к Птыцу, на что тут неуклюже отпрянул и, едва увернувшись от атаки другой зверюги, заорал, захлебываясь слюной:

— БЕШЕНЫЕ!! Хде уважение к личности, а, твари дрожащие?!

"И как его еще пополам не перекусили?" — мелькнуло в голове у Острошипой, но она тут же забыла обо всех ненужных мыслях. Отскочила от очередной рычащей твари; поняла, что еще чуть-чуть, и крысы совсем озвереют, а измотанным друзьям долго не продержаться. Стиснув зубы, Шипи в панике метнулась в какой-то двор, искренне надеясь, что это не очередная ловушка.

— Шип, стой! — крикнул Желт, да поздно; всем оставалось только броситься вслед за подругой. Как ни странно, большинство крыс это сбило с толку: они непонимающе застыли и потому поналетали друг на друга, образовав огромную кучу малу. Однако кое-кто, и среди них бывший Цивитас, сумели сориентироваться и проскользнули во двор.

Острошипая мельком оглядела новое место: кусты, деревья, блестит что-то, точно вода, а на противоположном конце — у девушки упало сердце — чернеет забор. Она обреченно выдохнула:

— Нам конец.

Тогда-то позади и зашевелились зловеще кусты. Пока более глупые крысы продолжали валяться на улице вверх тормашками, Цивитас со своей, если можно так выразиться, свитой, даже хвостов не отдавили и были всецело готовы разорвать загнанную в угол добычу на куски.

Друзья последний раз рванулись к забору, но совершенно потерянная и замешкавшаяся Шипи умудрилась споткнуться на полпути и грохнуться об землю. Она успела увидеть оскал изготовившегося к прыжку бледного крыса, вскрикнула, но тут водная гладь блеснула как-то не по водному, и раздался протяжный писк, полный боли и, еще сильнее, разочарования.

Хлопая глазами, Шипи ошеломленно поднялась и разглядела в двух шагах от себя огромный капкан, чьи челюсти сомкнулись на лапе Цивитаса, который больше не пищал, только скулил; запахло кровью. Но главное было то, что перепуганные крысы бросились кто к вожаку, кто — в ужасе прочь, позабыв на какое-то время о беглецах.

Воспользовавшись замешательством крыс, друзья успели перебраться через забор с помощью Ойи, а уже дальше, практически на последнем издыхании, добрались до маячившего впереди леса и скрылись под сенью деревьев.

Хотя абсолютно каждый устал до изнеможения, какое-то время они продолжали плестись через лес, чтобы оказаться подальше от погони. Ни у кого не было сил даже на разговор; неважно, были бы то обсуждения неожиданной удачи с капканом или предположения, как связаны Цивитас и жители деревни с Безымянным. В конце концов друзья забрались в такую глушь, в какую крысам нипочем не удалось бы добраться, и благоразумно решили остаться там до утра. Кое-как установили палатки; Птыц вызвался сторожить лагерь, тут же распахнув оранжевый клюв в широченном зевке и как бы говоря этим, что сторожить он будет либо вполглаза, либо вовсе через пару минут мирно уснет, привалившись к дереву. Однако никого этого не волновало; хочет сидеть на страже — пускай сидит.

Для Шипи те то ли минуты, то ли часы, прошедшие между спасением от крыс и долгожданным ночлегом, впоследствии вовсе не отразились в памяти. Едва она прилегла и закрыла глаза, то заснула в одно мгновение; и сон для нее поначалу был безмятежной и отдохновенной толщей, пока не превратился в нечто иное...

Да, что-то ей приснилось, но подробности своего видения Острошипая на исходе ночи забыла безвозвратно. Осталось только странное ощущение некой победы, однако почему-то не радостной, а мрачной, словно что-то плохое безжалостно перечеркнуло все, чего она — или та, кем Шипи была в своем сне, — наконец достигла. Но даже это последнее впечатление быстро истерлось, ибо не имело никакого отношения к вещам, происходившим здесь и сейчас.

Выбравшись из палатки, Острошипая первым делом обнаружила Птыца, храпящего кверху лапками между кустов — все-таки после вчерашнего служба охранником оказалась ему не по плечу. К счастью, в округе не оказалось и следа крыс (как и людей), а лес был тих и спокоен, как никогда. В нынешнем положении друзей нашелся лишь один минус — никто из них понятия не имел, где они находятся и куда держать путь дальше.

Впрочем, выход оказался до смешного прост: Ойя выбрался в надлесье и оценил обстановку. Вернувшись, он рассказал компании, попутно счищая поломанные веточки с щупалец, что удача не оставила их — они сбежали в сторону снежной горы, пики которой Ойя увидал собственными глазами и уже гораздо ближе.

— Наконец-то хоть что-то идет по плану, — буркнул Желт. — Такими темпами мы и Перламутровую в два счета вытащим.

— Не сглазил бы, — покачала головой Острошипая. — К слову, у меня назрел один вопрос... А каким, собственно, образом мы залезем внутрь той самой горы?

— На месте разберемся, не разберемся — выгрызем дыру, — небрежно отмахнулся Желтовзгляд.

— Или встанем у серого камня, дрозд когда запоет... — прибавила тихо самой себе Снэйлстеп.

— Мне что, опять придется объедаться камнями? — обиженно пробасил Ойя. — Раз ты сказал — выгрызем...

— Уж если тебе совсем невмоготу, призовем на помощь Пестр, — закатив глаза, ответил Желт. — Собирайтесь, и пойдем, времени в обрез, — поторопил он друзей.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Четверг, 31.12.2015, 12:20 | Сообщение # 89
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
[cut=Девятая глава, вторая половина]Девятая глава, 2

Компания быстро свернула лагерь и отправилась в путь, на сей раз куда более прямой и ясный, чем прежде. Перекусили на ходу, пока вышагивали через лес; здесь давно уже не ступала нога человека, но между кустами вились многочисленные маленькие тропки, созданные самой природой и усыпанные хрустким древесным мусором — листвой да веточками. Их похрустывание напомнило Острошипой о снеге и о празднике Нового года, к которому еще два дня назад они с друзьями готовились, и не подозревая даже, что скоро Дымогривка вновь возложит на них миссию спасения мира. Шипи избегала думать о том, как сейчас чувствует себя королева магии, ибо ничего хорошего с ней сейчас происходить не могло — отражение болезненного состояния Перламутровой вкупе с мучительным ожиданием... И врагу не пожелаешь. Желт был совершенно прав, времени в обрез.

Подобные темной туче невеселые размышления Шипи образовывали диссонанс с атмосферой самого утра, которое можно было назвать во всех смыслах кристально чистым. Прохладный свежий воздух, росистая трава и, главное, безмолвие наводили на мысль о самом чудесном утре, какое только можно вообразить. Лучи восходящего над Алым Миром солнца пока еще несильно касались крон деревьев и земли, так что временами пробирал холод, но света дарили более чем достаточно. В этот час далеко перед полуднем лес представал во всей красе — еще не до конца проснувшийся, но дающий шанс наиболее остро прочувствовать себя — свои запахи, картины, свой фон. А еще — одаривающий не всегда честной надеждой на то, что и день будет столь же хорош, оставаясь во власти лишь доброй половины судьбы.

Впрочем, рой тревожных мыслей все не оставлял Острошипую — и, кажется, не ее одну.

— Знаете, а мне их жалко, — вдруг произнесла Белозвездка. — Людей-крыс, в смысле. Может, Дымогривка или Перламутровая сумеют снять с них это ужасное проклятие?

— После того, как те нас заперли, а потом чуть не сожрали?! — с изумлением и гневом одновременно воскликнул Желт. — С ума сошла?

— А... вдруг мы вообще все не так поняли? Что, если они заперли нас в амбаре, чтобы защитить от самих себя? — пробормотала Беля; эта мысль-озарение явно застала ее врасплох.

— И Безымянный тоже похитил Перламутровую из са-амых благородных намерений, — саркастически протянул Желтовзгляд.

— Знаешь, лучше я все-таки спрошу Дымогривку, — с проступившими в голосе сердитыми нотками отозвалась Белозвездка.

— В легенде говорилось по-разному: и что жители просто умалчивали о своей, так скажем, особенности, и что специально заманивали к себе нерадивых путников, — задумчиво произнесла Пестрая Звезда. — Однако теперь появился еще и Безымянный, и мне кажется, что Цивитас напрямую с ним связан.

— Работает на него? — предположила Острошипая. — Зачем?

— Откуда мы знаем? — пожал плечами Желт. — Вариантов много... сама понимаешь. — Ему неожиданно припомнился почти такой же диалог с Шипи, когда та спрашивала, как могли быть связаны Катрина и маг. Кажется, это было только вчера, но нет — как много времени уже прошло, сколько воды утекло... — Спроси самого Безымянного — наверняка в подробностях тебе расскажет, — усмехнувшись, прибавил он.

— Боюсь, сэр Желт, в реальности антагонисты не настолько словоохотливы... — развела руками Снэйлстеп.

— А кто вообще такой этот Безымянный? — невпопад прогудел Ойя, явно терзавшийся этим вопросом некоторое время. — Лично я сразу вспоминаю Мойя, которые в армии вместо имен носили номера... Кажется, я был 16-8, — конец фразы Ойя проговорил почти неслышно и встряхнулся, силясь отогнать непрошеные воспоминания.

— Дымогривка сказала, что ничего о нем не знает, — ответила Шипи. — Кроме того, что маг он незаурядный и, по-видимому, прекрасно это осознает.

— Да какой-то хрен с горы, тьфу! — презрительно гаркнул Наглый Птыц. — Все нормальные злодеи ужо тыщу лет, как повымирали. Скука смертная! — пожаловался он, высунув язык.

— Сэр Птыц, разве же это не к лучшему? — недоуменно спросила Улитница.

— Дай побурчать проводнику, — отрезал Птыц. Странно, что он по-прежнему мыслил себя главой компании, ведь Наглый Мир оставался позади, и отныне все путешественники оказались в равных условиях. Впрочем, ничего странного, поскольку его наглость никуда не испарилась.

Некоторое время шли молча, прислушиваясь к звукам леса и иногда оглядываясь. Вскоре Шипи обнаружила, что ей стало немного труднее идти. Но долго недоумевать по поводу причин этого явления ей не пришлось — она быстро поняла, что дорога пошла в гору.

— Знаете, по-моему, мы поднимаемся, — опередила Пестрая Звезда Острошипую, раскрывшую было рот, чтобы сообщить о своем открытии. — Предгорья уже поблизости.

— А что это там такое? — неожиданно раздался тонкий голосок Синдер. Взглянув туда, куда указала копытом пони, друзья увидели между стволами какое-то неподвижное темное пятно. Более густо растущие деревья?

Шипи первой бросилась в ту сторону; нагнав ее, друзья обнаружили, что Острошипая, машинально дотронувшись рукой до ствола странного дерева, разглядывает это во всех отношениях необычное место.

То была лощина, границы которой обозначил не очень пологий земляной обрыв. Солнечный свет проникал в нее по капле и случайно, ибо по краям обрыва идеальным кругом росли черноствольные деревья, наклоненные вперед и сплетшие свои кроны таким образом, что между листьями, слегка синеватыми в тени, не осталось даже самых крохотных просветов. Загадочные деревья почти не отличались друг от друга, разве какими-то мелкими деталями; даже толщина ствола у всех была примерно одинаковая. Правда, под некоторыми торчали из земли крючковатые корни — в тех местах, где обрыв немного осыпался. Вместе вечный сумрак и круг деревьев-близнецов, созданный по чьей-то неведомой прихоти (нет, это не могло быть творением природы!), придавали лощине если не зловещее, то хотя бы таинственное, колдовское звучание — однако главное пряталось в глубине. На дне оврага виднелась темная дыра в земле — то ли туннель, то ли шахта, — уводившая в неизвестность... или под гору.

— И прогрызать ничего не пришлось! — радостно воскликнул Желт, которого, кажется, нисколько не затронула причудливость пейзажа. Подобравшись к краю оврага и соскочив вниз, он махнул рукой: — Давайте, тут невысоко.

Когда все спустились в лощину, Шипи, параллельно отряхивая рюкзак от налипшей на него земли, спросила:

— А где мы найдем свет, чтобы не потеряться? На сей-то раз у нас нет волшебной банки.

— Хороший вопрос, — произнесла Белозвездка, рассматривая нависающие над ней черные ребристые стволы, запрокинув голову.

— Эт все потому, что ты не по-наглому осматриваешься, — учительским тоном отозвался Птыц. — Надо обязательно глаза выпучивать. Глянь-ка, — Наглый Птыц вытаращил глаза так, что они оказались у него чуть ли не на затылке, и принялся делать крыльями в воздухе неуклюжие пассы, — да-а-а бу-у-удет све-е-ет... Вона, в шахте горит.

Приглядевшись, Шипи действительно разглядела в глубине туннеля тусклое желтое свечение.

— Есть свет, нет света — неважно, лишь бы мы по дороге не встретили опять грифона, — резонно заявил Желтовзгляд.

Особенно мешкать друзья не стали, ибо, раз им подвернулась такая удачная возможность пробраться внутрь горы незамеченными, следовало поскорей ей воспользоваться. Двинулись под землю; поначалу туннель казался похожим как две капли воды на тот, что привел друзей к Осине в их первое путешествие между мирами, и невольно пробудил в Шипи соответствующие воспоминания, но вскоре приобрел собственную окраску — после того, как на стенах появились светящиеся желтые вкрапления. Теперь вокруг царил матовый полусвет; Острошипая же задумалась, что ей слишком часто доводилось бывать под землей в момент своих необычайных путешествий. Туннели, логово подземных пчел, пещеры пингвинов, а теперь еще и подгорный ход. Видимо, судьбе, ведшей ее по дороге приключений, совсем не хватало фантазии.

Неожиданно Шипи разглядела впереди поворот направо, откуда лился на земляной пол более яркий свет. Сердце у нее екнуло, стоило ей вспомнить о словах Желта про грифона; но Острошипая благоразумно решила, что абсолютно все повториться не может, а значит, бояться нечего. Она решительно зашагала к загадочному источнику освещения и, свернув за угол, стала свидетельницей удивительного зрелища.

Туннель оказался не более, чем боковым ходом (или, скорее, вентиляционной отдушиной), и привел друзей в огромную пещеру, своды которой терялись где-то в вышине. Стены сияли желтизной, позволяя разглядеть обстановку до мельчайших деталей. Глаза разбегались при виде черных пятен-ходов и соединяющих их причудливых каменных переходов; куда приведет хоть он из них — неизвестно. Кое-где Шипи заметила рельсы, старые и насквозь ржавые, и иногда зацеплялась взглядом за валяющиеся местами то кирку, то горстку камней.

— Отлично этот Безымянный устроился, — проворчал Желт. — В муравейнике. Нужный ход будешь неделю искать, а если понадобится, то со всех сторон можно послать приспешников.

— Ну, к большинству туннелей нам хода нет, — рассудила Улитница. — А посылать к ним сэра Ойю и леди Синдер мы не будем, поэтому круг поисков изрядно сужается.

— Тогда пойдем по каменному мосту. Куда доберемся, туда доберемся, — высказалась Шипи.

Остальные довольно флегматично согласились, и вскоре арка, обрисованная туннелем, и выступ перед ней остались далеко позади. Птыц принялся о чем-то разглагольствовать — кажется, о магии, — но его аудиторию составили только Синдер, Ойя и Пестрая Звезда. Синдер радостно воспринимала все рассказы до одного, Ойе было скучно, а для Пестри предмет волшебства был слишком животрепещущим, чтобы игнорировать любое его обсуждение. Четверо же остальных друзей немного отстали, размышляя, сами того не подозревая, об одном и том же: о первом их путешествии в иной мир.

— Мы снова шагаем по туннелям и пещерам в неизвестность, как раньше, — пробормотала Белозвездка. — И мне почему-то кажется: что-то это значит...

— Просто совпадение, — отмахнулся Желт, в душе, правда, будучи не столь легкомысленен. Воспоминания приходили и ему в голову, но скорее нагоняли тоску о том, что таким, как прежде, ничто уже не будет. Желтовзгляд искренне не понимал, по чему именно он тоскует, но это неоднозначное ощущение никак не желало оставлять его.

— Я все-таки никогда не забуду это приключение, — призналась Шипи. — Всего несколько дней, а как круто они изменили весь ход жизни. — Она едва слышно вздохнула.

— И нас, — коротко, без обычных своих вычурных фраз добавила Снэйлстеп. Не сказать, чтобы ее сильно донимала ностальгия — скорее, совсем другие мысли, связанные с ее нынешним положением. И предстоящей встречей с Перламутровой. Получается, если бы не случайность, по которой именно они подвернулись под руку Катрине и магу, Лит никогда бы не узнала про свою настоящую мать?

— Вернуться бы туда, еще раз взглянуть своими глазами... — печально произнесла Шипи, но, будто очнувшись, забормотала: — Ладно, я уже перегибаю палку.

— Есть немного, — отозвался Желт. — Разберись для начала с тем, что происходит здесь и сейчас.

— Рано еще, — возразила Шипи. — Пока достаточно просто надеяться на то, что все хорошо кончится.

— Не надеяться, Шип, а быть уверенным в этом, — покачал головой Желтовзгляд. — Только тогда и сработает.

Острошипая взглянула на него краем глаза, вновь потревоженная невольными воспоминаниями. Много месяцев назад, когда они были заперты в заколдованном доме Осины, именно уверенность Желта в том, что у них все получится, не позволила Шипи сдаться.

— А не развилка ли это... Опа, развилка! — Вопль Птыца, эхом прокатившийся под сводами шахты, заставил четверых друзей мгновенно отвлечься от размышлений и споро нагнать другую половину компании.

— Здесь — на три моста, там, чуть дальше — на два, — пересчитала возможные дороги Пестрая Звезда. — Все ведут к туннелям.

— Давайте разделимся, а потом снова соберемся здесь, — предложила Острошипая. — Когда кто-то натолкнется на тупик или, наоборот, на выход, он возвращается и ждет остальных.

— Хорошая мысль, — одобрил Ойя.

Разделившись по двое — Шипи с Лит, Желт с Белей, Синдер с Ойей, а Птыц с Пестри, — путешественники с некоторой опаской двинулись к разным туннелям. Добравшись до одного из них — не зияющего чернотой, а освещенного знакомыми желтыми вкраплениями, но так или иначе внушающего опасения, — Шипи последний раз оглянулась через плечо, а потом последовала за Снэйлстеп внутрь хода.

Кажется, раньше этим туннелем вовсю пользовались шахтеры — стены в некоторых местах были сильно закопченными от огня факелов, камни под ногами немного истерлись. Дальше — больше; после нескольких поворотов — ход оказался извилист, как змея — Острошипой и Улитнице начали попадаться личные вещи копателей: каски, инструменты, даже какие-то истлевшие тряпки. В стенах появились сильные выбоины явно искусственного происхождения, а кое-где на полу были заметны следы колес.

— Знаете, леди Шипи, здесь столько оставленных вещей, что у меня появляется нехорошее предчувствие, — с опаской заметила Лит. — А также ощущение, что шахтеры не покинули туннель в рамках окончания рабочего дня, а бежали отсюда со всех ног. — Голос ее слегка сел.

— Ну, мало ли, что могло случиться, — дернула плечом Шипи. — Ты думаешь, что здесь до сих пор опасно?

— Не знаю, но... А-а-а-а-а!! — начало реплики Снэйлстеп внезапно сорвалось на крик, и она по-беличьи отпрыгнула к противоположной стене.

— Что слу... — недоуменно начала Шипи, как застыла в ужасе, заметив в нескольких метрах впереди причину испуга ее спутницы. Около стены вытянулись два пыльных скрюченных скелета; у одного был проломлен череп, а у другого из ребер торчал ржавый, в бурых пятнах нож.

Острошипая медленно попятилась назад и привалилась к стене рядом с Лит.

— И что все это значит? — сипло прошептала она.

— Кажется, когда-то в стародавние времена они друг друга убили, — отозвалась Снэйлстеп. — Зачем и почему?.. — Вопрос ожидаемо повис в воздухе.

— Может, нам лучше вернуться? — робко предположила Шипи.

— Не стоит, леди Шипи, они ведь не оживут и не погонятся за нами, — попробовала пошутить Плиткинс. — А этот туннель, возможно, ведет прямиком в паучье логово Безымянного...

— Не знаю, какой из этих двух вариантов развития событий пугает меня больше, — пробормотала Шипи, отойдя от стены. Вместе с Лит она отряхнула одежду от пыли и копоти, избегая при этом смотреть на скелеты, и чуть ли не бегом покинула жуткое место.

Несмотря на то, что исследование туннеля вновь потекло своим чередом, у Острошипой появилось ощущение, точно что-то изменилось. Странные мысли одна за другой просачивались в ее голову откуда ни возьмись. Поначалу это было просто недовольство тем, что зачем-то она вышагивает по этому грязному душному ходу, хотя тот наверняка кончается тупиком или убежищем какого-нибудь монстра — да того же грифона, или кого похуже. Тряхнув головой, Шипи попыталась отогнать назойливую идею тем, что ей нужно быть уверенней, но та сама уступила место чему-то другому.

"И какого сена Дымогривка отправила нас сюда? — возмутился голос в голове Шипи. — У нее наверняка есть более могущественные друзья, которые спасли бы Перламутровую на раз-два! А мы уже дважды чуть не погибли, и один Старсвирл ведает, какие еще передряги ждут нас впереди!"

Что-то внутри Шипи воспротивилось подобному эгоистичному заявлению, но тут же было подавлено яркой картинкой того, как девушка на повышенных тонах и без стеснения высказывает все свои мысли королеве летающих островов. Острошипая и не заметила, как наяву сжала руки в кулаки.

Снэйлстеп тоже терзалась нехорошими мыслями, но совсем иного рода. У нее не шли из головы Перламутровая и ее признание в деревне людей-бабочек. Только теперь Лит осознавала, насколько это исказило ее прошлую жизнь, и что никакие воспоминания не могли теперь остаться такими же светлыми, каковыми были раньше. В какой-то момент рыжеволосая поняла, что вот-вот расплачется, но усилием воли сумела себя сдержать... а горечь и отчаяние медленно начали перерастать в гнев.

"Интересно, а Лит понимает, что наш поход безнадежен?" — гадала Острошипая, украдкой поглядывая на Улитницу. Этот вопрос прозвучал в ее разуме не столько грустно, сколько саркастически-злобно. На лице Лит же читалась некая эмоция, переходная между печалью и злобой.

"А им не понять, для них это просто очередное приключение!" — мысленно воспылала отчаянием Снэйлстеп, имея в виду то ли своих друзей, то ли вовсе весь белый свет. Эта безучастность внешнего мира вдвое сильнее вгрызалась ей в душу, чем осознание лжи, получая ответные удары в виде ручьев ненависти. Что случилось со всегда спокойной и уравновешенной девушкой?

А за поворотом обеих путешественниц поджидал сюрприз. Ход неожиданно вывел их в небольшую каверну, и глазам Шипи и Лит предстали три идентичных туннеля, уводящие глубже в сердце горы.

— Я так и знала! — всплеснула руками Острошипая, которую вмиг бросило в дрожь. — Это путешествие с самого начала было ошибкой, жестокой ошибкой!

— Леди Шипи, не огорчайтесь так сильно, мы что-нибудь придумаем! — все-таки не изменила своему характеру Снэйлстеп. Пока не изменила.

— А почему мы? — огрызнулась Шипи. — Мы все равно ничего не сможем сделать! И сгинем в этих туннелях точно так же, как те проклятые шахтеры!

— Что вы несете? — ужаснулась Лит.

— Плиткинс, мы простые люди! — яростно воскликнула Острошипая. — Безымянный нас в порошок сотрет, и глазом не моргнув! И Дымогривка не могла этого не понимать! Мод его знает, что у нее на уме, но я ей не верю! Можешь считать, что я просто хочу спасти свою шкуру, но я единственная, кто понимает всю гибельность своего положения!

— Вашего положения?.. — с тихим гневом отозвалась Снэйлстеп. Она почувствовала, словно бы воздух вокруг обратился иглами кактусов. — Знаете, мне плевать, правда ваши измышления или нет, но ваше положение никогда не будет хуже моего!

— Это почему еще? — насмешливо отозвалась Шипи.

— Вы никогда не поймете, каково это! — трясущимся голосом выкрикнула Лит. — Моя жизнь оказалась враньем и рушится на моих же глазах, а вам все равно! Всем вам! Перламутровая для вас — только волшебница!

— Да они с Дымогривкой одного поля ягоды! И ты, видимо, тоже!

— Это вы в каком смысле?!

— В прямом! Ты с ними заодно!

— А вы — пеликанша, которая думает только о себе!

— ПРЕДАТЕЛЬНИЦА! — буквально прорычала Острошипая; кажется, еще немного, и она окончательно сорвалась бы с цепи и кинулась в драку. Какая-то картинка из недавнего прошлого мелькнула у нее в голове, но слишком быстро, чтобы достучаться до воспаленного ненавистью разума. — Убирайся!

— С радостью! В глаза бы вас не видела! — заорала Снэйлстеп и немедля бросилась в крайний правый туннель. Вслед ей донеслось надрывное:

— Чтоб тебя камнями завалило!

Разъяренно оглядевшись, Шипи кинулась в крайний левый туннель. Она неслась со всех ног, спотыкаясь и совершенно не обращая внимания на окружающую обстановку; в голове ее продолжала кипеть раскаленная злоба. Как Снэйлстеп посмела пойти против всех них?! Острошипая мысленно поклялась, что если еще хоть раз наткнется на бывшую подругу, то свернет ей шею собственными руками. Интересно, как и зачем Дымогривка ее завербовала? Из-за Перламутровой?

Мысли неслись в голове Шипи, как волны в шторм, накатываясь друг на друга и образовывая не далее чем абсолютный бред, не имевший никакого смысла. И в какой-то момент в нее словно бы угодила молния.

Острошипая застыла на месте, потом — медленно опустила руки. Последние остатки ядовитого дурмана, заволокшего ее разум, рассеялись без следа, обнажив правду того, что она совершила. Несколько секунд Шипи не могла дышать, ибо ее будто придавило многотонной глыбой, раздробившей на крохотные кусочки все кости в ее теле.

— Что я наделала?.. — неверяще выдохнула она.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
ОстрошипаяДата: Четверг, 31.12.2015, 12:27 | Сообщение # 90
.∆.
(----)
∆
Группа: Участники Советов
Сообщений: 9401
Нет, сия глава не последняя, будут еще две. Эта штука длиной уже почти с первые две части ОСДДМ... Переборщила, да.

[cut=Десятая глава (25.12)]Десятая глава

Шипи показалось, что ее бросило в самую середину ночного кошмара, до последней секунды не осознаваемого. Она обхватила руками голову, с трудом, ибо руки бешено тряслись, как и она сама, взгляд беспорядочно заметался из стороны в сторону, ловя только злое желтое свечение от стен. Словно бы из этих стен появился незнакомый, не принадлежащий никому голос, медленно превратившийся в крик, что резонансом пронесся по огонькам вокруг, заставив всю их стаю истерически замелькать...

— А-а-а-а-а... А-а-а-а-а-а-а!!

Каким-то чудом Острошипая еще стояла на ногах и судорожно глотала стремительно исчезающий воздух. И, кажется, это возымело эффект, потому что голос разума в ней наконец проснулся и твердо и непреклонно повелел ей успокоиться.

"Сию же секунду!"

Сделав несколько глубоких вдохов, Шипи сосредоточенно поморгала, пытаясь сбить пелену с глаз. Для того, чтобы окончательно вернуть себе зрение, пришлось несколько раз провести по лицу ладонью — та по-прежнему дрожала, но на порядок слабее.

Чувствовала себя Острошипая просто отвратительно, но это не помешало ей хрипло произнести вопрос, предназначенный самой себе:

— Что это вообще такое было?

Ответу оказалось взяться просто неоткуда, на что Шипи вздохнула и наказала себе вернуться мыслями к случившейся... ссоре. Явно слишком слабо сказано, подумалось той, но сейчас девушке было далеко не до подбирания идеально точных названий. Стиснув зубы, что будто бы помогало держать себя в руках, Острошипая вновь представила себе пещеру с развилкой. На мгновение ей померещилось, что она и вовсе снова стоит там, выкрикивая все те невообразимые слова, и у Шипи невольно прорвалось восклицание:

— Нет!

Однако она потрясла головой и упрямо сказала:

— Спокойно. Так дело не пойдет. Одно ясно — это была не я, потому что причины откровенно глупы, не находишь? Если я и могла сомневаться когда-то в Дымогривке, то те времена давно прошли... И Плиткинс... Ладно, это все очевидно! Надо бы... — Шипи вдруг осеклась, застигнутая еще одним ярким образом, что всплыл перед взором — скелетов шахтеров.

В то же мгновение ей стало очень, очень страшно, и ее взаправду проняло неведомым холодом.

— Туннели, — еле слышно шепнула Острошипая. — Это все они. Возвращаться нельзя, ни за что. Может, если я буду бежать быстро, это меня не нагонит? Главное — не паниковать и не нестись очертя голову, иначе споткнусь, выдохнусь, и станет только хуже. Мне нужно найти остальных и предупредить их... надеюсь, я не опоздаю, — невольно вырвалось у нее, из-за чего льдистый страх снова принялся колоть Шипи изнутри. Но та со всем возможным упорством постановила себе — больше никаких истерик, и не с таким справлялись.

С облегчением обнаружив, что такие заявления — не пустые слова и действительно немного помогают, Острошипая небыстрым бегом отправилась дальше по туннелю.

Но ее не оставлял вопрос, почему все это произошло. Было ли дело в чем-то, произошедшем тут многие годы назад и заставившем тех двух шахтеров убить друг друга, или виной всему — колдовство Безымянного? Шипи пробрала дрожь, когда ей подумалось, что, возможно, темный маг уже знает об их присутствии и лишь старается стравить их друг с другом, чтобы передавить поскорее, как тараканов. Все-таки неизвестность была ужасна. Неужели всюду — ловушки? Что это за мир проклятый такой?!

Неожиданно Шипи насторожилась, ибо до нее донеслось прохладное дуновение ветерка — явно существующее, а не очередные мурашки. Острошипая остановилась и, прислушавшись, различила также приглушенный стук капель по камню, способный быть распознанным только в такой затхлой тишине, как в туннелях. Мгновение Шипи колебалась, но позади не оставалось ничего хорошего. А уж если решаться, так без всякой оглядки, поэтому Острошипая опрометью бросилась к неведомой цели.

И оказалась не более, чем в сырой, промозглой пещере, размеры которой нельзя было определить точно — она почти не была освещена. Невольно поежившись от пронзительного холода, Шипи обхватила плечи руками в попытке немного согреться и отправилась исследовать находку.

Как оказалось, в грот вели не один и не два туннеля, а много больше, и все, кроме нескольких, были одной природы — извилистые и освещенные желтым. Исключением стали два туннеля в дальнем конце пещеры, обнаруженные Острошипой далеко не сразу. Те выглядели один в один как сама пещера, только в меньшем масштабе. Туда соваться Шипи не решилась, тем более, что пора было отправляться на поиски друзей.

Свой туннель Острошипая сразу благоразумно пометила, положив у входа камень, и решила начать поиски с крайнего правого. Перед этим напомнила себе про пять минут назад разработанные правила: не заходить слишком далеко и, чуть какая странная мысль заявится в голову, бежать со всех ног.

Поначалу ход ни капельки не отличался от того, по которому Шипи добралась в пещеру, так что она даже испуганно предположила, что вернулась туда, откуда пришла. Но тут впереди показался незнакомый резкий поворот налево, сразу после — направо, а следом туннель и вовсе вывел Острошипую в узкую галерею с высоким потолком и множественными сталактитами и сталагмитами. Завораживающее зрелище, в самом деле.

Внезапный звук шагов, отдавшийся гулким призрачным эхом, заставил Шипи метнуться за ближайший сталагмит. Почти наверняка — кто-то из друзей, но Острошипая не забывала и об истинном хозяине подземного лабиринта — кто знает, какие еще козни гуляют у него на уме?

— Эй, здесь кто-то есть! Я слышал! — раздался самый что ни на есть знакомый голос, и девушка, выскочив из укрытия, облегченно воскликнула:

— Желт!

Увидев друга всего в нескольких шагах от себя, Шипи подбежала к нему, всей душой надеясь, что не опоздает со своим предупреждением об ужасной опасности туннелей.

— Шип? — Тот, кажется, немало удивился. — Что ты тут де...

— Послушай меня! — бесцеремонно оборвала его на полуслове Шипи. — Это важно! Здесь происходит что-то страшное, я не знаю, почему, и нам нужно поскорее собраться вместе, чтобы...

— Шип, не тараторь, я ничего не понимаю, — поспешно остановил ее Желт. — Впрочем... Может быть, и понимаю. — На лицо его легла тень. — Что-то страшное, да? Как, например?..

— Кошмарная ссора, удивительно, что не закончившаяся смертельным исходом, — упавшим голосом завершила за него Шипи. — Напрасно было надеяться, что это затронуло только нас с Лит, — еще тише прошелестела она, отворачиваясь. Зажмурилась и сжала зубы, когда перед глазами вновь блеснули кадры ссоры.

— Шип... — начал было Желтовзгляд, как буквально окаменел, едва заслышав пронзительный всхлип.

— И что теперь? — не своим, дрожащим голосом выдавила Острошипая. — Что мы все натворили?! Как нам отныне выбраться, найти друг друга, не угодить в новую ловушку, как, КАК?!! — Резко обернувшись, она с какой-то сумасшедшей надеждой уставилась в глаза ошеломленного Желта, а потом, снова отчаянно всхлипнув, привалилась к ближайшему сталагмиту, не пробуя и сдержать градом покатившихся слез.

— Шип? — позвал он ее, а когда Острошипая и не подумала отзываться, то повысил голос: — Шип! А ну прекрати и послушай меня!

На все же повернувшуюся к Желту Шипи жалко было смотреть: она едва успевала утирать рукавом слезы и тряслась как осиновый лист.

— Я не буду тебе говорить, что мы обязательно найдем какой-нибудь выход или что в любом тупике можно проделать дыру, — негромко проговорил Желтовзгляд, поймав ее взор. — Я просто кое-что тебе напомню. Первое — даже лава оказалась не концом, а началом. Второе — нужно что-то похлеще, чем какое-нибудь колдовство, чтобы дружба пошла трещинами. Как и твоя смелость, и стойкость, что угодно.

Острошипая моргнула несколько раз, приходя в себя. А затем — ответила, слегка улыбнувшись:

— Спасибо. За все спасибо...

— Не благодари, — хмыкнул Желт. — Я бы все равно себе не простил, если бы никак тебя не утихомирил.

— Извини, пожалуйста, за эту истерику, — без каких-либо колебаний произнеся последнее слово, попросила Шипи, одновременно стирая с щек последние следы слез.

— Разумеется... и не потому, что ты простила меня тогда, на болоте, — как бы между делом заметил Желтовзгляд.

— А вот теперь ты прекрати, — вскинула бровь Шипи. — Лучше скажи, что нам дальше делать.

— Как минимум — не соваться туда, — кивнул Желт в противоположный конец галереи. — Беля все равно убежала в другой туннель. Надо побыстрей ее найти, а то я предположить боюсь, что сталось с ней, раз уж даже у тебя нервы сдали.

— Вот именно, — с опаской откликнулась Шипи. — И, опять-таки, время против нас... Так что идем. Я нашла еще одну пещеру с туннелями, исследуем их по очереди.

И она зашагала в обратный путь, на сей раз уже не одна, а с верным другом. Дорога была тиха и спокойна, чего нельзя было сказать, к сожалению, о мыслях Шипи. Несмотря на то, что отныне в ней твердо укрепилась вера в благополучный исход, какие-то сомнения продолжали ерошить ее разум, и она ощущала себя неуютно. То чуть-чуть заболит что-нибудь, то браслет с ловцом снов словно бы покалывать запястье начнет.

— Знаешь, Желт, я, кажется, понимаю, в чем дело, — произнесла она вдруг. Поймав на себе немного недоуменный взгляд, как бы просящий продолжать, Шипи снова заговорила: — Все просто слишком затянулось. И слишком изматывает. Но разве приключения были когда-либо в тягость? Ведь ничего не изменилось...

— Ошибаешься, Шип. Изменилось. Я не смогу сейчас сказать, что именно, но изменилось, потому что ничто не может повториться. Да хоть слово одно и то же двадцать раз подряд произнеси — оно все равно разным окажется, так-то. Что уж говорить про события...

— И ты прав, конечно же.

— Потому что я тебя понимаю. — Желт почти незаметно вздохнул. — Правда, скорей бы все закончилось. Ничего, конец близко, а путь... он сам был выбран нами.

— Уверен? У меня иногда возникает ощущение, что это судьба к нам особенно прихотлива.

— А черт его знает, — пожал плечами Желт. — Мне бы хотелось верить, что я и сам имею какую-то власть.

— Всем бы хотелось, — отозвалась Острошипая. — Как думаешь, это все Безымянный или что-то другое? — неожиданно спросила она.

— Ты о чем? — недопонял Желт.

— Почему случились эти ссоры? — уточнила Шипи.

— Может, это тоже проклятие, как и крысы? — без особенного интереса предположил Желт. — А Безымянный заодно решил им воспользоваться, чтоб мы друг друга передушили, — почти один в один повторил он недавние мысли Шипи. — Хорошо устроился, тварь, — с ненавистью прибавил он.

— Потише, — испуганно попросила Острошипая. — Вдруг он тебя услышит?

— Да и плевать, — сквозь зубы прошипел Желт. Однако, поймав на себе укоризненный взгляд Шипи, он отвел глаза и добавил: — Ладно, молчу. Был бы один — мог бы себя опасности подвергать сколько угодно, а с тобой — нет.

Внезапно раздавшийся то ли из-за стены, то ли откуда-то сверху топот заставил обоих друзей застыть на месте. И еще более внезапным был краткий крик, после которого кто-то, не различить кто, будто с потолка провалился в туннель, подняв клубы удушливой пыли.

Сощурившись, Шипи попыталась разглядеть нежданного гостя сквозь замутненный воздух. Неизвестная — не неизвестный, ибо, кажется, на ней было платье, — яростно откашливалась и потирала то колени, то плечо. Наконец она обернулась, и ту же секунду Желт и Шипи хором воскликнули:

— Пестри!

— Шипи, Желт! — полупораженно-полурадостно захлопала та карими глазами. Вскочила на ноги, позабыв, что только что свалилась с немаленькой высоты, и кинулась к друзьям. — Я бежала-бежала, а тут дыра в полу... — Она хотела еще что-то воодушевленно сказать, как резко посерьезнела и выдохнула:

— Я знаю, в чем дело. Вы ведь тоже стали жертвой этого, да? Здесь опять замешана легенда, про которую я до сегодняшнего дня и думать забыла... Ссорный минерал.

— Ссорный минерал? — вскинул бровь Желт. — Ну и названьице.

— История эта произошла в шахте, в которой добывали какую-то ценную руду, — незамедлительно начала рассказ Пестрая Звезда. — Шахтеры копали все глубже и глубже, в надежде найти огромные залежи, и в один прекрасный день натолкнулись на нечто, впоследствии названное ссорным минералом. Как это было — неизвестно никому, ибо те шахтеры и все, кто были поблизости, в течение каких-то пары минут убили друг друга по неведомым причинам.

— Мы с Лит натолкнулись на два скелета, — с дрожью в голосе произнесла Шипи. — С них-то все и началось.

— Рассказывали, что жилы этого минерала — явно магического — пронизывали всю шахту до самых глубоких ходов, и удивительно, что его не обнаружили раньше, — продолжала Пестри. — Разумеется, рудники забросили, а выжившие дали себе зарок больше никогда об этом не вспоминать.

— Слишком много сбывшихся легенд для одного дня, — покачал головой Желт. — Ты уверена, что это не происки Безымянного?

— Возможно, так и есть, а предания он взял в качестве основы, — не стала возражать волшебница. — Сути это не меняет.

— И нам повезло, что ты знаешь эти легенды, — заметила Острошипая. — Теперь хотя бы ясно, с чем мы имеем дело.

— Остается сообщить остальным, для чего надо их как минимум найти, — рассудил Желт. — Как там, Шип, твоя пещера выглядит?

— Увидите, — бросила Шипи, взмахом руки намекнув друзьям, что они и без того достаточно задержались.

Поспешно отправились в путь и прошли не так уж много, когда спереди потянуло уже знакомым Острошипой мокрым холодом. Чуть ближе — раздался стук капель... но, кажется, в этот раз к нему примешивалось что-то еще, отзвук чего был громче, но менее чистым. Неужели — голоса! Шипи, Желт и Пестри молниеносно переглянулись и дружно ускорили шаг.

Последние метры Острошипая преодолела уже бегом и, ворвавшись в пещеру, стремительно огляделась. Сердце ее радостно екнуло, когда она увидела около соседнего хода наполовину освещенных желтым светом Белозвездку и Улитницу, что мгновенно обернулись к ней и невольно охнули.

— Беля! Снэйлстеп! — слишком громко крикнула Шипи, в результате чего вздрогнула от зазвучавшего голосистого эха, заодно подхваченного аналогичными восклицаниями Желта и Пестри.

Бросившись к подругам, Острошипая хотела было сказать что-то, но ей не дала этого сделать Улитница.

— Простите меня, леди Шипи, простите, я повел себя просто ужасно, я знаю, я... — сумбурно забормотала она, метаясь взглядом от одного конца пещеры к другому.

— Успокойся, Лит! — нервно прервала ее тираду Шипи. — Здесь нигде нет твоей вины, все дело в заклятии!

— ...все-таки заклятии? — вклинилась Белозвездка, до того обменивавшаяся более обдуманными извинениями с Желтом. — Его заклятии? — понизила она голос. Атмосфера в пещере будто бы слегка изменилась.

— Не совсем, — покачала головой Шипи. — Еще одна легенда, воплощенная в реальность. Пестри...

Волшебница кратко кивнула и пересказала Беле и Улитнице неизменную историю про ссорный минерал.

— Так вот сколь за печальная участь постигла тех двоих... — с грустным осознанием произнесла Снэйлстеп, припомнив пресловутые скелеты.

— По-моему, все туннели сходятся здесь, в одной точке. — Пестри завертела головой, дабы осмотреть темные своды как следует. — И пещера явно естественного происхождения. Наверное, шахтеры, отыскав ее, специально стали выводить ходы сюда...

Шипи внимательно слушала волшебницу, в том числе и повторенную легенду — мало ли, вдруг упустила какие-нибудь упомянутые вскользь, но значительные детали. Внезапно она заметила, что Желт, стоявший рядом, успел куда-то деться, и обернулась. Тот стоял чуть в стороне, задумчиво разглядывая два сокрытых в тени зеленоватых туннеля.

— Эй, — тихонько позвала она его, подходя ближе.

— Думаешь, когда мы найдем всех, придется идти туда? — спросил Желт, взглянув сначала на Острошипую, а потом вновь на загадочные ходы.

— Больше некуда, — ответила Шипи. — Хотя мне как-то не по себе от них.

— Мне тоже, — признался Желт. — Но если сунуться всей гурьбой, то чего уж бояться, — усмехнулся он.

И опять разговор прервало нечто странно-неожиданное.

— ...а-а-а-а-а-а! — пронесся чрез воздух пещеры тонкий крик и столь же резко оборвался. Все пятеро друзей разом обернулись к источнику звука; глазам их предстало дрожащее черное пятно, которое Острошипая узнала с первого взгляда.

— Синдер! — кинулась она к съежившейся на камнях пегаске. Та вскочила и заозиралась, разинув рот и пытаясь отдышаться. Ни от кого не укрылось, что вытаращенные глаза Синдер ослепительно блестят от покрывающих их слез.

— Ш-шипи? — пискнула она самым зашуганным голосом. Поморгав и различив перед собой еще несколько силуэтов, пони прибавила: — И в-все остальные... — Содрогнувшись, она залилась рыданиями, сквозь которые пыталась бормотать что-то неразборчивое.

Кое-как Шипи все-таки сумела успокоить расчувствовавшуюся пегаску. Из сбивчивого рассказа Синдер Ти стал известен странный факт: почему-то на Ойю ссорный минерал не подействовал, отчего Синдер еще пуще обижалась на саму себя. По ее словам, Ойя в время ссоры ровным счетом ничего не понимал, а что случилось дальше, она не знает, поскольку улетела в противоположную сторону.

— Однако ж, сэр Ойя был невидим и для крыс тоже, — заметила Снэйлстеп. — Значит, преследующее нас колдовство одной природы?

— Заставляет только сильней укрепиться во мнении, что это Безымянный с нами играет, — мрачно процедил Желт.

— Однако здрасте! — гаркнул наглый голос с другого конца грота. — Ну ельники-пальники, я думал, мы сюды раньше всех притащимся.

— Эти внезапные появления когда-нибудь закончатся или нет? — буркнул Желт, недовольный то ли уже привычно прерванным разговором, то ли возвращением ненавистной птахи.

Наглый Птыц, вскинув растрепанную голову, прошествовал к компании вместе с бесшумно летевшим вслед Ойей. Синдер, только ее и видели, ринулась к существу, но тот добродушно заверил ее, что нисколько не обижается и что Птыц уже рассказал ему все про ссорный минерал.

— Ты знал? — недоуменно вопросила Пестри.

— Слыхал, но не верил, — развел крыльями Наглый Птыц. — Вон экий анекдотище вышел, знатный... Хоть в книжку его. Кого-то пронесло, как фанеру над Перьижем, благодаря всегда-при-немному метеориту, а кто-то даже до истерик дошел.

— Ты о чем? — насторожилась Острошипая.

— Я все видел, на сталактите сидел, — снисходительно заявил Птыц.

— Врешь же, — хмыкнул Желт.

— Откедова знаешь? — нахохлился зеленокрылый с наигранной обидой. — Я честный гражданин Вселенной, меж прочим!

Желтовзгляд проигнорировал попытку Птыца привлечь к себе всеобщее внимание и повернулся лицом к разинувшим пасти темным ходам.

— Нам сюда, — сказал он.

— Давайте только не разделяться, мало ли что... — с опаской предложила Белозвездка. — Да и предприимчивость шахтеров, сведших те ходы воедино, нам здесь уже не поможет.

— Агась, — поддакнул Птыц. — Пошли-пошли, нечего торчать тут попусту, пора злой злючке бока навалять! — он зашагал было к левому ходу, как был окликнут Острошипой:

— Птыц... Не хочу показаться грубой, мне просто интересно. Почему ты все еще с нами?

Наглый Птыц остановился и скосил на нее снизу вверх глаза-бусинки.

— Ну, вы забавные, — брякнул он первое, что на ум пришло. — И еще одному скучно. Вот денек, другой, и — хоп, начинаешь с собственным хвостом разговаривать. Его, кстати, зовут Васисуалий. — Птыц вытянул шею и потоптался кругами, словно пытаясь проверить, как идут дела у его хвоста. — Да и банальности в вашем жутком волшебничке хватает. Нет бы назваться Именитым, а? Унылей только всякие верховные лидеры да вселенские злы... золы... злеи... что вы меня путаете?! — разозленно воскликнул Птыц, подкрепив свое возмущение характерным кличем.

— Не ори! — шикнул на него Желт.

Судя по всему, Шипи мысленно пожалела о том, что невовремя задала вопрос, на который последовал столь пространный ответ. Если Птыц продолжит разглагольствовать в том же духе, о каком вообще спасении Перламутровой и Дымогривки может идти речь?!

— Спасибо, Птыц, я поняла... Идемте, — не терпящим никаких возражений тоном произнесла Шипи.

Войдя в туннель, Острошипая с досадой обнаружила, что, пока глаза не привыкнут — если привыкнут, — придется передвигаться на ощупь. Вытянув руки перед собой, она мелкими шажками двинулась по ходу. Друзья шли буквально след в след за девушкой.

Прошло уже несколько минут, а Шипи по-прежнему не могла разглядеть ничего, кроме черноты. Та упорно давила на ощущения и разум, но Острошипая пока держалась.

"Может, очередная магическая хитрость?" — промелькнуло у нее в голове.

По слегка изменившимся ощущениям Шипи предположила, что туннель понемногу расширяется, но не успела после этого и десятка шагов пройти, как ойкнула, натолкнувшись руками на холодный мокрый камень.

— Все в порядке? — раздался голос Белозвездки.

— Здесь тупик, — обреченно заключила Острошипая, ощупав руками глухую стену перед собой. Она подняла ладони чуть выше и внезапно провалилась в какую-то неглубокую выемку, что изнутри, кажется, кое-где была испещрена царапинами. — Погоди, — с оттенью надежды прибавила Шипи. — Пестри, ты можешь немножко мне посветить?

— Ненадолго, — предупредила волшебница, затем шепнула что-то себе под нос, и с ее рук сорвался довольно яркий сгусток света, который она поднесла к каменной преграде.

Примерно на уровне своего лица Шипи разглядела прямоугольник, внутри которого, как ни странно, красовался рисунок — аккуратный, даже изящный. Несколько причудливо соединенных, будто вытекающих друг из друга миниатюр изображали некую единую историю. Начиналось все со стилизованной птицы с бронзовыми крыльями, которая сидела около гнезда с птенцом, ласково глядя на свое дитя. Следующий кадр был уже не столь безмятежен: птица настороженно расправила крылья и смотрит в небо, где пролетает еще одна пернатая, серебряного цвета. Затем — серебристая птица повисла в воздухе, а бронзовая в отчаянии пытается поймать падающее вниз гнездо, но не успевает. На следующем рисунке она сидит пригорюнившись и задумчиво, а концовка истории оказалась пугающа — серебряная птица, теряя перья, падает в пропасть, а над ней зависла бронзовая, освещенная красными лучами закатного солнца и с обнаженными огромными когтями. Несмотря на то, что героями картины были лишь силуэты, что-то в них вызывало ощущение, словно они вот-вот оживут: какая-то неуловимая, мимолетная красота.

Острошипая как завороженная глядела на начертанную неведомой рукой композицию, не в силах оторвать глаз. Отвлечь ее смог лишь заданный Желтом насущный вопрос:

— И что это значит?

Шипи поймала в голове странную мысль, что ей не следовало трогать этот рисунок, и невольно повела правой рукой. Но разве она могла знать, в самом деле?

— Самое очевидное, сэр Желт, — то, что сия стена не является просто стеной, — умозаключила Снэйлстеп. — Возможно, потаенная дверь или неизвестного назначения знак?

— А не пингвиньи каракули? — вскинул бровь Желт.

— Нет, пингвины так высоко не дотянулись бы, они же маленькие, — покачала головой Шипи.

— Вообще-то, Шип, это был сарказм...

— Может, это загадка? — неожиданно прогудел Ойя.

Острошипая перевела взгляд на существо с щупальцами, потом — обратно и внимательно вгляделась в тонкие силуэты птиц. Ею вновь овладело сумбурное восхищение, не помешавшее, однако, размыслить: вполне вероятно, что предположение Ойи имеет смысл, да только в чем суть этой загадки?

— Ну, на ребус это не похоже, — пробормотала Пестрая Звезда. — Потому что единая история. И, насколько я могу судить, оно буквально искрится магией...

— Поэтому так притягивает? — рассеянно отозвалась Белозвездка, не сводя с рисунка почти не мигающего взгляда.

— Видимо.

— А в чем соль-то? — перебил ее Наглый Птыц. — Давай, Пестрый Холмс!

— Тут все картинки — звенья одной цепи, как мне кажется, — задумчиво произнесла волшебница. — Наверное, вместе они означают что-то... какое-нибудь слово, например, — осенило ее. — Которое нужно произнести, чтобы открыть дверь.

— Молви "друг" и войди? — слегка улыбнулась Снэйлстеп. — Mellon... Нет, сожалею, не срабатывает, — повела плечами она.

— Птица? — встряла Синдер.

— Слишком просто, — ответила Пестрая Звезда. — Нужно что-то...

— Одна птица отомстила другой за смерть птенца, — раздался уверенный голос Бели. — Месть.

Едва последний звук этого короткого слова отгремел в воздухе, ему на смену пришли крик хищной птицы и скрежет камня о камень.

— Увы, банально, — прокомментировала Снэйлстеп. — Для таких, несомненно, важных ворот можно было придумать что-то поинтереснее — например, "возмездие", или "отмщение"...

Бронзовый силуэт словно бы распахнул крылья, и перед друзьями неторопливо раздвинулись створки... обнажив еще одно изображение пресловутой птицы-мстительницы. Однако никто не успел удивиться, потому что птица вдруг распалась на части, и эти части магически перемешались на глазах путешественников, образовав путаницу из крыльев, перьев и всего остального.

— И сколько еще замков Безымянный сюда запихнул? — устало проворчал Желт.

— И притом разных... — в тон ему отозвалась Пестрая Звезда. — Что это?

— Звучит глупо, но, по-моему, это обыкновенные пятнашки, — пришел к выводу Желтовзгляд. Он потянулся рукой к одной из частичек картинки, и, как только дотронулся, та переехала на свободное место рядышком. — Определенно. Дайте-ка подумать...

Наблюдать за тем, как Желт сосредоточенно передвигает кусочки, Шипи не стала, ибо ее занимали другого рода мысли. Как и всех, в той или иной мере. Что ждет друзей за потайной дверью? Наверняка ничего хорошего, если не считать Перламутровой — но каково ей сейчас? И не только ей, пронеслось в голове у Острошипой, когда в душу ей вонзилось с трудом забытое, загнанное в угол воспоминание об ужасной ссоре со Снэйлстеп. Несмотря на то, что Шипи не могла воспринимать ее иначе как через туман собственной ненормальной ярости, слова Лит она помнила отчетливо — но даже тогда, кажется, рыжеволосая не высказала своих переживаний целиком. Сейчас она стояла недвижно, а тускло-зеленый взгляд блуждал где-то далеко за пределами скользких пещерных стен. Несомненно, стоит только гадать, какие вихри бушуют у нее в душе с поры признания Перламутровой. Оказаться дочерью великой волшебницы? Шипи, самая обыкновенная Шипи могла понять лишь то, что это резким мановением поворачивает всю жизнь — и прошлую, и настоящую, и будущую — к напрочь противоположному курсу. Казалось бы, разрушает все... и одновременно выстраивает что-то новое, точно росток на пепелище. Который потом, неожиданно для самого себя, превращается в звонкий отголосок легендарного "тогда".

Эта мысль сумела чем-то успокоить растревоженную душу Острошипой. Ничто не свершается напрасно, заявила она себе — шепнула ли тише шелеста травы или осталась на земле мыслей, ясно не было.

— Я не смогу долго держать свет, — напомнила Пестрая Звезда через некоторое время; светящийся шар возле ее рук действительно потухал буквально на глазах.

— Сейчас, почти... — сквозь зубы прошипел Желт, стараясь не слишком торопиться, так как это было чревато лишь худшим. Хотя через минуту ему пришлось щуриться, чтобы разглядеть собираемую птицу, подобная тактика в конце концов принесла долгожданные плоды. — Все, — объявил он, когда последняя частичка — глаз-прорезь бронзовой пернатой — оказалась на положенном ей месте.

Зазвучал грохот, в первое мгновение показавшийся Шипи предвестником землетрясения, от чего она невольно вжала голову в плечи. В камне стройными трещинами обозначились края исполинского прохода высотой от потолка до пола, и его створка начала медленно отодвигаться. И тут где-то в ожидающей впереди кромешной тьме мелькнула еще более черная тень. Лютый бессвязный испуг в одну крохотную секунду овладел Острошипой, но было уже поздно.

Отовсюду донесся ледяной, безжалостный хохот, и стаей воронья на Шипи и на весь ее ничтожно-потерянный мирок обрушился мрак.[/cut]
Аватар от Тигровой Лилии (2016)
 
Остров Советов » Персональные пещеры » Пещера Наглого Птыца, Белого Хле`бушка и Графа Шашлычка » Фанфик "От сна до другого мира" (Фанфик про Островитян и не только авторства Птыца)
  • Страница 6 из 7
  • «
  • 1
  • 2
  • …
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • »
Поиск:
Новый ответ
Имя:
Смайлики: дизайн ©Капля Росы
Только для Острова Советов©
Копирование на другие форумы запрещено
{?BBPANEL?}
Опции сообщения:
Код безопасности:

Яндекс.Метрика

Коты-Воители, Знамение Звезд, Эрин Хантер, Остров Советов, Красная Звезда, Перламутровая, форум, творчество, общение, КВ ЗЗ
Шапка © Прометей
Copyright Красная Звезда© 2009-2024
Вверх Вниз
Конструктор сайтов - uCoz