| Ветер_Перемен | Дата: Воскресенье, 12.02.2012, 12:50 | Сообщение # 54 |
Баронесса Samedy
Группа: Участники Советов
Сообщений: 18549
| Пятноушко, большое спасибо за твои слова Мне правда было очень приятно это слышать.  Насчет фразы, ну, да, я погорячилась, но это были мысли Хнага во время отчаяния, то есть я потом приведу им опровержение.
Алолистка, и тебе спасибо за отзыв! Мне очень приятно слушать положительные отзывы насчет моего умения писать. Правда, до настоящего писателя мне еще расти долго) А ссылка... Ну, мне же нужно, чтобы меня читали. :D
Дождь, спасибо за отзыв) Дальше будет еще закрученней!
Обещаю так долго больше проду не задерживать. Но я работала над пятью (!) другими фиками и на него не оставалось ни сил, ни времени, ни желания...
Глава Пятая.
Мало того, что на поляну уже вылез один верзила, так из кустов еще и второй выполз! Элайза испуганно прижалась к дереву и затравленным взглядом окинула переставшую являться безопасным местом поляну. Закусив губу до крови, она повторяла про себя слова молитвы святой Эльзе.
«Великомученица, защити свою грешную дочь;
Не дай ей впасть в еще больший грех;
Отведи своею светлой рукой все напасти и горести».
Эльзе всегда казалось, что уже эти три строчки, составляющие небольшую часть всего текста, требуют слишком многого от небес, и девушка старалась ее поменьше произносить, но сейчас вера, страх и желание спастись оказались выше давнишних, еще детских раздумий о том, каково деве выслушивать эти слова.
Громила, оглядываясь, сполз с костлявой лошади и направился к Элайзе. Чувство самосохранения, не иначе, заставило ее прекратить молиться и, с трудом поднявшись на затекшие ноги, отбежать прочь.
Все происходило в полной тишине, которую нарушали лишь шорох листьев и шевеление кустов. Напряжение в воздухе нарастало, и Эльзе отчаянно хотелось, чтобы хоть какое-то живое существо издало громкий звук. Пусть заржет лошадь, ухнет сова, или заревет в чаще медведь, лишь бы не было зловещего молчания.
В голове шумело, во рту царило засушье, а живот свело. Сердце словно сжали щипцами, каждый вздох давался с огромным трудом. Когда такое было в последний раз?.. Наверное, лет пять назад, во время погромов, когда маленькая Эльзочка тряслась от страха в гостиной вместе с матушкой и сестрами, дожидаясь возвращения отца. Тогда было жутко, а сейчас еще хуже. Тогда Иллоа точно знала, что ей поможет врач, что, уложив в теплую кроватку, ее окружат заботой и теплом. А что будет сейчас?.. Неужели с ней сделают то же, что с дочерью садовника во время тех же погромов?! Элайза прекрасно помнила бездумный взгляд красавицы, нервно теребящие платок пальцы, морщины, залегшие под ее опустевшими глазами. Старик-отец, рвущийся отомстить, выспрашивал у дочки имя или хотя бы внешность мерзавца, только Азика лишь бессвязно что-то шептала. А на следующий день она ушла и не вернулась. Лишь сейчас Элайза догадалась, что случилось с единственным утешением и сокровищем Фейльпа, а тогда в ответ на все ее вопросы матушка лишь поджимала губы и переводила разговор в другое русло.
Нет! Она не Азика! Она – Иллоа, и она должна бороться до последнего!
Девушка пробежала еще немного, как вдруг пучок хвороста в руках Диты загорелся, худющая лошадь, оказавшаяся еще и плешивой, испуганно встала на дыбы и, громко заржав, бросилась в сторону Элайзы. Иллоа коротко вскрикнула и, едва успев отскочить в сторону, рухнула без сознания, чудом не затоптанная обезумевшей лошадью.
***
Девушка упала, подмяв под собой иссушенные ветви терновых кустов, кляча шарахнулась в сторону, толстуха, грозно помахивая горящими прутьями, побежала на растерявшегося парня, в то время как пегая кобыла продолжала бесноваться, грозя затоптать красавицу.
– Окститесь, безумцы! – закричал Алан и, радуясь, что Сорша до того, как попала к нему, уже через многое прошла и многое повидала, а теперь к происходящему отнеслась более чем флегматично, быстро, четко и тихо проговорил усмиряющее заклинание. «Слава Звездному Воинству!», – облегченно вздохнул юноша, когда животное успокоилось.
Животное успокоилось, а люди и не собирались.
– Ты с ним заодно? – вскричала женщина и замахнулась полыхающим хворостом. Алан испуганно вздрогнул и прошептал усмиряющие огонь слова. Прутья недовольно и протяжно зашипели и погасли. И тут же и парень, и тетка изумленно взглянули на него и одновременно скривились:
– Мерзкий колдун...
Незаслуженная обида огнем прошлась по сердцу. Алана перекосило, но он все же постарался взять себя в руки. Сейчас не время оскорбляться на ограниченных людей. Окинув презрительным взглядом женщину, он процедил:
– Ты не видишь, что ей, – маг указал на упавшую девушку, – плохо? Пропусти.
Изо всех сил надеясь, что произвел на людей достаточно внушительное впечатление своим колдовством, Алан подошел к молодой девушке и склонился над ней. Ее светло-русые волосы спутались, в прядях застряли листочки, а над золотистой бровкой пролегала глубокая кровавая царапина. Сама кровь уже запеклась, и образовавшаяся корка выглядела омерзительно и даже пугающе. Тонкие губы посинели, грудь изредка вздымалась, со рта срывались тяжелые вздохи. Встревоженный Алан осторожно коснулся белой ручки. Она оказалась холодной, а пульс едва прощупывался.
– Отойди сейчас же! – взвизгнула толстуха. Алан обернулся. Женщина стояла прямо за ним, занеся нож. Ее толстые щеки колыхались, бесцветные глаза горели каким-то внутренним огоньком, выражая твердую решимость защищать захворавшую до конца.
– Убери оружие, дура! – вне себя закричал Алан. – Я не собираюсь ее осквернять! Я хочу помочь!
Он и не надеялся, что его послушают, но, видимо, что-то в нем было такого, что защитница опустила нож и отошла назад, нацелясь на стоящего сзади с невероятно глупым видом юнца. Алан отвернулся от них и принялся растирать больной руки. Сначала подушечки пальцев, затем всю ладошку, переходя на запястье, а затем все выше и выше. Кажется, это начало помогать, во всяком случае, руки чуть потеплели. Тогда Алан продолжил растирать лицо. Рука потянулась к шнуровке на платье. Надо ослабить затяжку, чтобы было легче дышать. Неожиданно сзади зашуршала трава, и на спину юноши обрушился тяжелый удар хворостины. Как он удержался от крика, маг не понял сам, а когда он обернулся, женщина ядовито прошипела:
– Это так ты ее осквернять не собираешься, да?!
Алан хотел было огрызнуться, но вовремя прикусил язык. Все-таки сейчас она могла совершенно справедливо обвинять его в совращении беспомощной – слишком уж похожей на недозволенные действия оказалась его забота.
– Думай, что хочешь, – сощурился он. – Только лучше тогда сама разотри ей грудь. Если не хочешь, чтобы она задохнулась.
Сзади что-то затрещало и запахло гарью. Алан обернулся. Видимо, пока он занимался девушкой, остальные путники зря времени не теряли.
Сорша была привязана рядом с белой изящной лошадью, а неподалеку стояла кобыла парня и невзрачная лошаденка служанки красавицы.
Широкоплечий сидел у костра и подбрасывал туда ветки, проталкивая их длинной хворостиной. Алан подошел к нему и, поморщившись, присел рядом. Все-таки огрела его тетка сильно. Маг вздохнул и спросил у соседа, неприязненно покосившегося на него:
– Тебя как зовут-то? – Алан предпочел не заметить, как губы соседа презрительно искривились.
– Знаю я вас, колдунов-то! – ответил сидевший. – Как скажу имя свое, так душой моей овладеешь... Держись от меня подальше.
Алан отвернулся. Ладно, гарпия с ним.
Толстуха суетилась возле своей госпожи, парень, судя по всему, крестьянин, подбрасывал хворост, один Алан сидел без дела и старался не смотреть в сторону полунагой красавицы. Частое использование заклинаний сделали свое дело, и теперь юнца нещадно клонило в сон, а мышцы болели, словно после тренировки на мечах.
Как-то нормально все отнеслись к тому, что остались на ночлег вместе. Это даже не обговаривалось... А завтра он пойдет рано утром и наберет трав для настоя, восстанавливающего силы. Девушке это должно помочь.
Мысли путались, беспорядочно метались в голове. Последнее, что успел подумать Алан, что он торопился в Эдраг.
«– Ты слышал?! – голубые глаза старшего брата взволнованно блестели. – К нам в деревню маг заявился!
Алан встрепенулся:
– Правда? Где?
– Он был у старосты, а сейчас, должно быть, ходит по деревне.
– Я хочу посмотреть на него! – воскликнул мальчишка и, скривившись, приподнялся с лавки. – Мать и отец где?
– Сиди уж! – замахал руками Дир. – Не стоит. Еще спина заболит сильнее. А маг – да зачем он тебе!
Веснушчатый мальчик притих и, пощупав затянувшийся рубец на плече, пробурчал:
– Так где они?
– Я-то откуда знаю?! – раздражился брат, но все-таки ответил: – Мать на заднем дворе, кажется, а отец ушел куда-то.
Алан кивнул и прижался подбородком к подушке, окинув беглым взглядом комнату. Дир немного постоял, затем, мотнув головой, что-то вытащил из-под лавки и быстрым шагом вышел.
Мальчик подождал, когда стук ног по полу затихнет, и привстал. Исполосованная добрым папкой спина горела огнем, но он перетерпел боль и вскочил. Он должен был посмотреть на мага. Хотя бы одним глазком! Мамаша часто рассказывала о том, как эти безумные люди утаскивают маленьких детей и выпивают им глаза. Брат послушно дрожал от страха, а Алану не верилось в это. Уже давно мальчику хотелось увидеть колдуна вживую. Просто чтобы проверить, насколько правдивы мамкины россказни. Все-таки не прогнали мага из деревни, значит, не так он и опасен...
А еще он хотел показать магу кое-что...
Быстро обувшись, мальчишка выбежал на улицу. Осторожно, чтобы мама не заметила и не отругала за то, что вышел из дому до того, как полностью выздоровел, с замирающим сердцем он огляделся. Где же был пришедший?! И что бы он мог делать? А что, если он уже ушел, не найдя в Малых Копытниках ничего интересного?!
Этот безумный страх погнал мальчика к главным воротам. Не успел он отойти от дома и двадцати шагов, как столкнулся лицом к лицу со старым мужчиной. Он вел под уздцы крупного вороного коня, темно-серый плащ подметал землю. От него пахло свежим ветром и снегом. Во всяком случае, так вначале показалось Алану. Старика мальчик раньше не видел. Значит, это приезжий маг? Пока Алан изумленно разглядывал незнакомца, незнакомец с доброжелательной улыбкой обратился к нему:
– Тебе что-то надо?
У Алана заколотилось сердце. Что ответить, чтобы не показаться глупым?!
– Вы правда маг? – выпалил он первое, что пришло в голову, и тут же, зажмурившись, смущенно отвернулся. Опять! Опять он сморозил жуткую глупость, опять его сейчас поднимут на смех!
– Да, а тебе-то зачем? – Алан приоткрыл глаза и увидел, что улыбка стала еще шире. Но в ней не было того едкого яда, которым обычно приправлял свои насмешки отец.
– Я хочу вам кое-что показать... – он ожидал, что маг сейчас откажется, скажет, что у него нет времени, или ему не хочется, но старик лишь молча кивнул.
Воодушевленный Алан присел на корточки, отыскал под камнями травинки и сжал стебельки в ладони. Он, закусив губу, начал усердно представлять огоньки, тлеющие на их кончиках, как они, догорев, осыпаются прахом, как этот прах, просачиваясь сквозь пальцы, шуршит по камням. Через некоторое время все то, что мальчик воображал, стало реальным. Только догореть засохшим травинкам в руке мальчик не дал – все-таки было больно.
– Что вы на это скажете? – взволнованно обратился к магу Алан. Тот стоял и растерянно смотрел на кучку пепла, оставшуюся от растеньиц. И старик уже собрался было ответить, как вдруг истошный вопль «Алан, вот же гаденыш! Иди домой сейчас же!» пронзил тишину, и нежданно появилась мать.
– Отойди от него, сейчас же! – зашипела она, обращаясь то ли к магу, то ли к сыну, и больно схватила Алана за запястье. Внутри у него что-то взбунтовалось. Ему только что удалось хоть кого-то поразить своими способностями, а тут обращаются с ним, как с каким-то слепым кутенком?! Коротко вскрикнув, он начал вырываться из цепких мамашиных рук, за что тут же получил оглушительную пощечину. Было очень обидно, стыдно и унизительно, что его бьют при незнакомом человеке, но он заставил себя это стерпеть, не дать слезам пролиться, лишь бросив на раскрасневшуюся растрепанную мать ненавидящий взгляд.
– Ешь, кому говорю! – ворчала мать, продолжая накрывать на стол. Алан нехотя взял небольшой кусок хлеба и откусил. За окном уже стемнело, вернулся откуда-то отец, и теперь вся семья собралась за столом. Только Алан забился в угол и, поджав ноги, терзал зубами хлеб там. Никого не хотелось видеть. Алан чувствовал смертельную усталость. Так было каждый раз, когда он заставлял что-нибудь загораться.
С самого начала он знал, что его умение правильно не воспримут, и постарался скрыть это ото всех. А теперь он показал свои способности настоящему, умудренному годами магу. Почему же маг не успел ничего сказать?!
Отец уже успел доесть и теперь потягивался, подкручивая пышные усы. Недобро посматривал он на сына. У того все сжалось. Мать успела все рассказать? Зачем? Он еще не до конца пришел в себя после последней трепки...
В дверь постучали, и мать вскинула голову, посмотрев на отца. Тот хлопнул себе по пузу и прокричал:
– Открыто, входи!
Приглашение предпочли не игнорировать, и в помещение зашел маг. Сердце Алана бешено заколотилось. Что он скажет?..
– Зачем ты здесь? – тихо, но очень четко выдохнула мать прежде, чем маг заговорил.
– Я пришел просить вас, – размеренно начал старик, но его перебил отец, визгливо и противно вскричав:
– Просить у нас ничего не надо! Попрошайкам и отребью все равно ничего не даем!
Алан вздрогнул. Нельзя оскорблять мага! Днем он казался добродушным, но кто знает как он отреагирует на прямое оскорбление?..
Волшебник сразу помрачнел, по лбу пробежали морщины.
– Не хотите, чтобы я просил? Значит, я буду требовать. Я требую, чтобы вы отдали вашего сына мне на воспитание.
В глазах у Алана потемнело. Маг говорит о нем?! Быть этого не может! Видимо, отец считал так же, поэтому кинулся к гостю едва ли не с кулаками:
– Что ты говоришь?!
– Я требую, чтобы вы отдали мне вашего младшего сына на обучение, – устало повторил старик. – В руках у него сила, которой надо уметь управлять.
– Ты хочешь сказать, что мой сын – колдун?! – взвился папаша. Пришедший закатил глаза и облегченно вздохнув, кивнул.
Алан попытался сделать вид, что его тут нет, и с ужасом, но и с интересом тоже, наблюдал за происходящим. Будто бы и не его родитель сейчас багровел от возмущения и сжимал кулаки. Вот-вот кинется на мага.
– Ну, и скажешь, что от меня этот щенок, а, ведьма?! – крик перекрыл нависшую тишину, больно резанув по ушам. Мать изумленно вытянула лицо.
– Ты сомневаешься в моей честности?.. – глаза матери наполнились слезами.
– В нашем роду отродясь колдунов не было, – брызгал слюной папка. – Откуда он появился, а?! От Вальда-кузнеца, небось?
Мать пошатнулась и, чтобы не упасть, оперлась на стол. А отец не стал мучить ее и переключился на сына.
– В моем доме не будет всяких колдовских отродий!.. – отец схватил Алана за волосы и притянул к себе, занеся над лицом кулак. – Мало я тебя бил, что ли? Как чувствовал, что кровь у тебя дурная!.. Ну, я из тебя всю дурь повыбиваю-повыколачиваю!
– Ты не посмеешь тронуть его! – завизжала мать и повисла у разгневанного ревнивца на плече. А Алану было все равно. Будто бы и не дергал отец за волосы очень больно, будто и не Алана собрались бить.
Краем глаза мальчик успел заметить взмах руки старца, и тут же отец захрипел и упал на пол, забившись в корчах. Сначала Алану подумалось, что это агония, а потом он понял, что отец пытается подняться.
– А я и не собираюсь здесь оставаться! – Алан свой голос не узнал. – Я ухожу.
Слегка пошатываясь, он выбежал на улицу, подхватив сапоги, совершенно не обращая внимания на всхлипы матери и стоны отца. А во дворе мальчика уже ждал маг.
– Я знал, что ты пойдешь со мной, – теперь уже не просто старик, а учитель говорил медленно, спокойно и уважительно. – Алан?
Новоиспеченный ученик кивнул и вопросительно посмотрел на мага.
– Зови меня Дейгер, – вздохнул представившийся. – Ты уверен в своем выборе?
Алан зло посмотрел на Дейгера и устало прошипел:
– Вполне.
– Тогда пойдем? – Дейгер сморщенной рукой указал на давешнего вороного жеребца.
– Сейчас? – наклонил голову Алан.
– А когда еще? Запомни, лучшее время для дороги у мага – ночь.
Алан молча смотрел на коня. Он устал удивляться происходящему. Ему уже было все равно, что позади осталась рыдающая мать и взбешенный отец с растерянным Диром, что Дейгера он знал меньше шести часов, хотя и доверял ему больше, чем кому-либо другому, что он пошел в неизвестность за призрачной мечтой стать уважаемым. Сейчас Алану нужно было лишь подчиняться. И в этом не было ничего сложного.
В первый же день маг Алан сполна почувствовал на своей шкуре ненависть народа к волшебству».
***
Вода мерно ударялась о борт корабля, мимо проплывали огни городов, тьма лесов и просторы полей. Хнаг стоял на палубе и наблюдал за проносящимися красотами. От воды дуло холодком, но за несколько дней пути Крюэль с этим уже свыкся. Дорога в Пассену всегда была долгой – сначала три-четыре дня плыть, затем день трястись в экипаже. Приезжал Хнаг обычно в Пассену вечером и сразу после скорого и на редкость отвратительного ужина отправлялся в комнату и, едва успевая раздеться, валился на кровать. Не мог он спать в корабле. Не мог и все тут. Не спать четыре дня было невозможно, поэтому Хнаг дремал, очень чутко реагируя на посторонние звуки, просыпаясь при малейшем шуме.
Во время путешествий на корабле Хнагу любая еда вставала поперек горла, и если не спать было нельзя, то голодать – вполне реально.
Хнаг смотрел вперед. Корабль проходил мимо песчаного, отлогого берега. Доносилась громкая, ритмичная безумная музыка, гортанные возгласы и подбадривающие танцоров крики «Давай же! Давай! Ух, хороша-а-а!». Вверх поднимались столпы огня, слышался звук бубнов. Вокруг костров проходила дикая пляска. На середину импровизированной сцены выбежала худенькая полуодетая девушка с полыхающим факелом. На секунду все притихло, а потом вновь музыка грянуло с увеличенной громкостью. Девушка взмахнула факелом и подбросила его, перекувыркнувшись через голову. Темные густые волосы растрепались и издали на мгновение показались похожими на крылья летучей мыши. Танцорка быстро подхватила факел и вновь им взмахнула. Завертелась в бешеном танце вокруг себя. Она качала бедрами и изгибалась, вновь потрясала факелом. Что было дальше, Хнаг не знал – корабль, хоть и медленно, проплыл берег с диким празднеством, оставив его позади.
Начало светать, и Хнаг поежился. Предрассветное время – самое холодное. Пойдет он в каюту, пожалуй...
***
Солнечный луч пощекотал ее веко, и Элайза с трудом открыла глаза.
– Проснулась, красавица? – прозвучал чей-то голос над ее ухом, и, подняв голову, Элайза увидела рыжего юношу. Он держал в руке небольшую серебристую флягу.
– Кто ты? – прошептала она. – Где мы?
– Там же, где и вчера, – ласково улыбнулся юноша, проигнорировав первый вопрос, и протянул ей бутыль: – Выпей.
Элайза привстала, и тут же покрывало сползло с тела, обнажив грудь. Девушка охнула от стыда, а незнакомец, зажмурившись, смущенно отвернулся, сунув ей в руки сосуд.
– Осторожно, отвар горячий, – предупредил он Эльзу. Та не решалась поднести горлышко ко рту и отхлебнуть. Кто этот человек? Где она? С кем? Где Дита?!
– Выпей, выпей! – а вот и кормилица! При виде няни у Элайзы внутри что-то успокоилось. – Этот отвар силу придает.
– Кто этот человек?.. – отхлебнув горячий, чуть горьковатый отвар, спросила Иллоа.
– Лекарь он, – быстро и тревожно ответила Дита. – Вчера как тебе плохо стало, так он к тебе кинулся. Славный малый!
– А что случилось?..
Я знаю, что ты знаешь,
Что я знаю, что ты знаешь.
И ты скрываешь то, что я скрываю,
Что ты скрываешь.
© Флёр, «Улыбки сфинксов».
|
|
|
|
|
Вниз 
Но только добавить бы изюминки. Чего- то такого, чтобы отличало от других повестей. Какого- то особого оттенка краски. 
Добавить каких- то особых поворотах в самом стиле речи)